– Я так долго вел себя как придурок, – сказал итальянец, и его губы прикоснулись к моим губам. – Можешь повторить? – пробормотала я. – Это тебя заводит? – улыбнулся Лео. Я промычала что-то неопределенное. Леопольдо облизнул губы и пробежал пальцами по моей шее. Я глухо застонала и выгнулась ему навстречу, напрашиваясь на ласку. Лео впился в мои губы жадным поцелуем. Его рука скользнула по моему обнаженному бедру. Я обняла Леопольдо за талию и провела ладонью по его мускулистой спине. Не разрывая поцелуя, итальянец зарычал и прижался ко мне своим горячим телом. Я закрыла глаза, чувствуя, как его руки гладят мои бедра. Лео подвел меня к той черте, которую я уже давно стремилась переступить. Вдруг итальянец резко отстранился и одним движением перевернул меня на живот. – Я от тебя пьянею, Роза! Теплые губы Леопольдо коснулись основания шеи, за губами последовал язык. Он одним движением сорвал с меня сорочку и провел цепочку влажных поцелуев вдоль позвоночника. – Лучше прикажи остановиться прямо сейчас, – простонал Лео. Я закусила губу и промолчала. Итальянец наклонился к моему лицу и, почти касаясь своими губами моего уха, прошептал: – Последняя возможность отказаться. * * * Я лениво потянулась в постели, раскинув руки в разные стороны – трудно было понять, сколько я проспала, но мне показалось, что целую вечность. Я кое-как выпуталась из мягкого теплого кокона и приподнялась на подушках. В следующую секунду крепкие мужские руки сгребли меня в охапку и прижали к мускулистой груди. Я не стала сопротивляться и покорно обмякла. Моя голова наполнилась сладким туманом. Не могу поверить… я переспала с Леопольдо. И куда делось мое самоуважение? Да любая другая девушка на моем месте дала бы ему от ворот поворот! Я нервно вздрогнула, вспомнив холодный высокомерный взгляд кошачьих глаз. Теперь уже поздно думать об этом. Нужно постараться отделаться от назойливых негативных мыслей. Я нахмурилась, в голове заскрипели шестеренки. На самом деле Леопольдо никакой не нарцисс, он просто прячется за маской враждебности и безразличия. Я ведь вижу его искреннее стремление измениться и разобраться в самом себе. Я верю в него, верю, что у него получится отказаться от напускной фальши. Мужские руки крепче обняли мою талию. Я заулыбалась и повернулась лицом к Леопольдо. Губы итальянца растянулись в ответной улыбке. Он чмокнул меня в нос и заправил мне за ухо непослушную прядку. В моем животе все скрутилось, медленно ослабляя узел и выпуская целую стаю бабочек в дикий полет. Какая искренняя добрая улыбка! Это невероятно! Еще вчера я и представить себе не могла, что Леопольдо умеет так улыбаться. Я прикрыла глаза и снова начала погружаться в сладкое сновидение. – Эй, Розалина, – прошипел какой-то бесполый голос. – Ты спишь? Я невольно насторожилась. – Конечно, нет. – Не хочу быть навязчивым, но… – Но? – Я считаю своим долгом напомнить тебе о том, что ты не принимаешь противозачаточные таблетки уже больше трех недель. – Черт! – пискнула я. – Именно, – ответил голос. – Здесь, во Флоренции пятнадцатого века, ты, конечно же, не найдешь магазинчика, на прилавках которого были бы разложены контрацептивы. – Нет-нет-нет! – К сожалению, да, – протянул голос. – Я просто посчитал нужным сообщить тебе об этом, казалось бы, очевидном факте. До скорого! Я распахнула глаза и подскочила на постели. О, черт! Какая же я безответственная дура! – Ты в порядке? – озабоченно спросил Лео, глядя на меня как на сумасшедшую. Я повернулась к итальянцу и сразу наткнулась на понимающий и внимательный взгляд его кошачьих глаз. – Роза? – Лео положил свою руку мне на плечо. Господи, я такая идиотка! Как же можно… Что же теперь делать? Я заломила руки и застонала. Леопольдо сжал мое плечо легким, ободряющим жестом. – Что случилось? – Мы переспали, – ответила я. Итальянец нахмурился. – Да, но… мне казалось… – тут он запнулся и побагровел. – Ты не остановила меня. Я был уверен, что ты тоже этого хотела… Я ошибся? – Я хотела, очень хотела, но… но, Лео, мы не предохранялись! – взвизгнула я. Лео удивленно вздернул бровь. – Ты из-за этого так перепугалась? Я закивала и подняла глаза, пытаясь сдержать слезы паники. Идиотка! Безответственная идиотка! Почему я никогда не думаю, прежде чем делать? – Роза, – Лео ласково погладил меня по щеке, – успокойся, ладно? Все будет хорошо. Да, мы оба не побеспокоились о последствиях, но… – итальянец шумно выдохнул. – Запомни – что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой. – А что, если мы провалим миссию? – пропищала я. – Мы не спасем Лоренцо и… что тогда? Неужели мы действительно навсегда здесь застрянем? Господи, я не хочу рожать в пятнадцатом веке! Не хочу! – я всхлипнула и вытерла слезы рукавом сорочки. – Розалина, я тебе клянусь, что сделаю все возможное, чтобы вернуть нас домой. Все будет хорошо. Мое тело сотрясали рыдания. Не в силах с собой справиться, я уткнулась в плечо Леопольдо. Ну как же так? Почему я его не остановила? Почему? А почему он сам не остановился? Почему он не подумал о последствиях? На что понадеялся? Ладно, сейчас уже нет смысла ныть и причитать. Мы прокололись. Два идиота. – Эй, хватит! Посмотри-ка на меня, – Лео взял меня за подбородок и чуть приподнял его. – Не вини себя, Роза. Я тоже должен был подумать о последствиях, но… совершенно потерял голову от твоих поцелуев. Леопольдо пристально посмотрел мне в глаза, как будто искал там что-то, и, не найдя, прислонил свой лоб к моему. – Я отвечаю за свои слова, Роза. Повторяю: что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой, – итальянец глубоко вздохнул. – Ты всем рискнула, чтобы вытащить меня из тюрьмы. Я не заслужил такую замечательную девушку, как ты, Роза. Слова Лео успокоили и взбодрили меня. Я улыбнулась и обняла итальянца за плечи. * * * Мы выбрались из кровати только в полдень. Лео предложил прогуляться по Флоренции, и я с энтузиазмом согласилась. Виа Нуова встретила нас легким ветром и солнечными лучами, пробивающимися сквозь серые облака. Леопольдо взял меня под руку, и мы зашагали вверх по улице. Смотрите все, сегодня донья Розалия дель Мацца прогуливается в сопровождении своего мужа! Дойдя до перекрестка, мы свернули на соседнюю улицу, в конце которой я разглядела огромный храм. Церковь Всех Святых. Мы уверенно направились к величественному строению. – Скоро Боттичелли будет поручено украсить потолок этого храма фреской с изображением святого Августина, – сказал Лео. Я удивленно покосилась на итальянца. Он говорит со мной про Сандро? И даже не пытается выставить художника в дурном свете? – Чего это ты на меня так смотришь? – улыбнулся Лео. Я промолчала, и итальянец продолжил: – Ну хорошо, хорошо! Должен признать, что я ошибся, когда подозревал Боттичелли в чем-то недостойном, – его улыбка стала еще шире. – Ничего личного, я просто предвзято отношусь ко всем художникам! – Ну-ну, – промычала я. Очень мило, что Лео пытается загладить свою вину. Очень мило! Мы вышли на набережную реки Арно и минут пятнадцать просто стояли, наблюдая за игрой редких бликов на поверхности воды. Невдалеке плескались дети, женщины стирали белье. Из дымоходов парочки окраинных зданий валил густой дым, который приносил с собой резкий запах. Поддавшись внезапному порыву, я прижалась к плечу Леопольдо и подняла на него слезящиеся глаза. – Скорее всего, я просто приревновал тебя, – вдруг сказал итальянец. Эм… что он имеет в виду? Я глупо захлопала ресницами, пытаясь вспомнить, о чем мы говорили минут двадцать назад. – Приревновал к Сандро? – догадалась я. Лео смущенно кивнул. – Между вами существует особая эмоциональная связь, – итальянец неловко переступил с ноги на ногу. – Все это время я мог только мечтать о том, чтобы в наших с тобой отношениях появилась подобная душевная близость. Я молча опустила глаза. Что за глупости? Если ты всегда хотел сблизиться со мной, то просто не стоило вести себя как идиот. Эх, Лео, тебе стоит разрешить парочку внутренних конфликтов, прежде чем пытаться объясниться. О, Роза, ты мне безумно нравишься, НО я не могу подпустить тебя слишком близко, ПОТОМУ ЧТО когда-то я дал кому-то какую-то дурацкую клятву и бла-бла-бла! – Почему ты так резко изменился по отношению ко мне? Если все дело в том, что мы переспали… – Конечно, нет! – ответил Лео. – Я… давно хотел открыться перед тобой, признаться в своих настоящих чувствах. Пойми, я просто боялся, что перешел черту и совершил слишком много ошибок. Я был уверен, что ты презираешь меня, Роза, – итальянец шумно выдохнул. – Представь, как сильно я удивился, когда узнал, что ты ходила к Лоренцо с прошением. Тогда-то я и понял, что еще не все потеряно. – Что за чушь? Я никогда не презирала тебя, а совсем наоборот! Да я каждый день искала новый способ подступиться к тебе! – взвыла я. – Честное слово, порой я чувствую себя настоящей мазохисткой, которая страдает стокгольмским синдромом.