– Вы думаете о супруге, мадонна? – мягко обратился итальянец. Я вздрогнула и ответила вопросом на вопрос: – Почему вы так решили? – Всякий раз, когда упоминают господина дель Мацца, на ваше красивое лицо будто набегают тучи: глаза грустнеют, губы перестают улыбаться. Признайтесь мне, он ведет себя недостойно? – Нет-нет, Филиппо, не беспокойтесь обо мне, – промямлила я. – Случаются конфликты, это правда. У Лео весьма непростой характер, – доверительно пожаловалась я и опустила глаза. – Он считает меня простодушной невежей. Филиппо поджал губы и свел брови к переносице. – Наверное, ваш супруг слепой. Я вяло улыбнулась. – Может быть, он так выражает свою любовь? – спросил Липпи. Я прыснула. О нет! Леопольдо точно меня не любит. Он ни разу не поинтересовался, как мои дела. Я хотела было еще попричитать, но в последний момент прикусила язык и снова принялась прокручивать образ Лео через мясорубку мыслей. Этому нарциссу просто плевать на мои чувства, мое эмоциональное состояние, мое мнение… в общем, он во мне ни капельки не заинтересован. Как жаль, что я не могу рассказать Филиппо правду о том, что мы с Лео вовсе не женатая пара, а только неумело ею притворяемся. За спиной раздался громкий смех. Я вздрогнула и обернулась. Сандро, держась руками за живот, сложился пополам от смеха. Рядом с маэстро стоял Джакопо, с головы до ног покрытый каким-то белым порошком. – В следующий раз, когда захочешь взять из шкафа пустой горшок, несколько раз перепроверь, точно ли он пуст, – прохрипел Боттичелли и продолжил хохотать. Через несколько секунд смех охватил уже почти всех в мастерской. Даже сквозь слой белого порошка было видно, как сильно Джакопо покраснел. Я тоже рассмеялась и покачала головой. Насвистывая, Филиппо решительным жестом отодвинул мольберт и встал. Итальянец исчез в соседней комнате и через минуту появился, держа в руках большую деревянную пластину. Я слегка сузила глаза, разглядывая новопринесенную вещицу. Это… полотно? Неужели Филиппо хочет начать рисовать эскиз заново? Я удивленно хлопала глазами, пока Липпи бесцеремонно отодвигал старую зарисовку. Всякий раз, когда я видела в чьих-то руках новое полотно, невольно задумывалась о процессе подготовки этого самого полотна к рисованию. В моей голове проносились тысячи мыслей: подрамник, натяжка, клей, проклейки, грунт… Подготовка нового полотна – довольно трудоемкая работа, которая требовала немало времени и сил. Вначале на деревянную доску наносили толстый слой клея. После этого пропитанное специальной эмульсией льняное полотно приклеивали на доску. Затем следовала длительная сушка, после которой на полотно наносили грунт, в состав которого входили мел и растопленный клей. После нанесения грунтового слоя выжидали время просушки – не менее суток. На финальном этапе подготовки полотна верхний слой грунта выравнивали и шлифовали. Ух, должно быть, Филиппо очень беспокоится о том, что ему пришлось менять полотно. Я бросила на итальянца беглый взгляд. Липпи выглядел абсолютно спокойным. Он медленно закрепил полотно на мольберте и притянул к себе угольный стержень и несколько перьев. Филиппо начал увлеченно водить им по холсту, то приседая, то поднимаясь во весь рост. Время от времени он использовал перья, чтобы смазать слишком резкие угольные линии. Я искренне улыбнулась. Вот, значит, как выглядит муза. Незаметно прошел час, может быть, два. Филиппо продолжал самозабвенно кружить над мольбертом, а я стояла рядом и внимательно следила за легкими движениями его рук. Рисунок смутно походил на тот эскиз, который Липпи выбросил пару часов назад. – Это чудесно, – прошептала я, пытаясь отвести взгляд от угольного наброска полуобнаженной Мадонны. Художник недовольно фыркнул и продолжил вычищать штрихи. Спустя еще минут пятнадцать Липпи откинулся назад, закрыл глаза и устало потер затылок. – Могу ли я попросить вас об одолжении? – спросил Филиппо, не открывая глаз. – Конечно! – с энтузиазмом ответила я. – У меня в комнате есть несколько бумажных набросков. Они бы мне сейчас здорово пригодились, – вымученно улыбнулся Липпи. – Вы не могли бы мне их принести? – Могла бы, – игриво ответила я. Филиппо открыл глаза и подался мне навстречу. – Моя комната находится в задней части дома, окна в ней выходят на двор. Эскизы вы найдете у кровати, – объяснил Липпи. Я энергично кивнула. Какая замечательная возможность увидеть в доме Боттичелли что-то, кроме мастерской! Я со скрипом открыла дверь и скользнула в мрачный коридор без окон. Темнота стояла хоть глаз выколи. Придется идти на ощупь. Протянув руку, я коснулась стены. Четвертая дверь справа, четвертая дверь справа, четвертая дверь справа. Ощупывая дверные ручки, я шаг за шагом продвигалась по коридору вглубь. Ага, вот и цель! Я уверенно дернула дверь на себя и зашла в залитую светом комнату. Спальня Филиппо была совсем небольшой – почти все место занимала двуспальная деревянная кровать. Я обежала глазами небольшое помещение и сразу же нашла стопочку эскизов, аккуратно сложенную на прикроватной тумбочке. Сунув их под мышку, я заторопилась и хотела уже выскочить из комнаты, как вдруг услышала обрывок разговора. – …запросы его высочества слишком велики. Леонардо не… Я резко замерла на месте. Кто-то переговаривался во дворе, голоса звучали приглушенно. – Я слышал, что Лоренцо просит его о переводе, – усмехнулся знакомый баритон, – …помогает Джорджо Веспуччи. Это голос Боттичелли! Навострив уши, я тихонько опустилась на кровать. Конечно, подслушивать чужие разговоры не очень вежливо, но я не могу упустить такой замечательный шанс выведать хоть какую-то информацию о Лоренцо де Медичи. – Ты еще молод, Сандро, – прохрипел собеседник Боттичелли. – Эти переводы дорого обошлись Фичино. Он сошел с ума, – мужчина сделал паузу. – Леонардо не избежать подобной участи. Я нахмурилась. Узнаю этот бас! Ну конечно, Боттичелли разговаривает с братом. – Чушь! – оскалился Боттичелли. – Мне было двадцать, когда Фичино закончил с переводами. Собеседник Сандро прохрипел что-то неразборчивое. – Я ценю твою заботу, – ответил художник на выдохе. – А теперь позволь мне вернуться к работе. Я вскочила с кровати и отряхнула подол юбки. Нужно поскорее вернуться, пока Филиппо не начал беспокоиться. Я прижала к груди эскизы и вылетела в коридор. Липпи задумчиво чесал подбородок, исподлобья поглядывая на холст. Кажется, он даже не заметил, что меня не было явно дольше пяти минут. Филиппо по-хозяйски вытянул руку, и я передала ему эскизы. Итальянец плюхнул стопку набросков на колени, вяло пересмотрел все листочки и снова принялся, как зачарованный, водить по холсту угольным стержнем. Я села рядом с Филиппо и бездумно уставилась на Мадонну. Интересно, о каких переводах говорили Сандро и Джованни? Я помрачнела. Хм… работа для Леонардо по заказу Лоренцо… Когда-нибудь я обязательно выясню, что за переводы обсуждали братья и почему какой-то мужчина сошел с ума, доделывая их. * * * Я вернулась домой и сразу же отправилась на кухню, чтобы перекусить. Глория и Пеппина радостно кружились вокруг кучи одежды на столе. – А это еще что? – недоверчиво спросила я. – Ваш новый гардероб, госпожа, – радостно прочирикала Пеппина и любовно прижала к груди кружевной лиф платья. Я подошла к столу и, протянув руку, потрогала материал, из которого были пошиты юбки. Ого, бархат! – Фьяметта не соврала, когда хвалила Мариано, госпожа! Полюбуйтесь на этот узор, – довольно щебетала служанка. – Отнесите платья наверх, – радостно приказала я. – Хочу их примерить. Мы втроем быстро поднялись в спальную комнату и с энтузиазмом разложили гамурры на кровати. Я хищным взглядом впилась в бархатные платья, украшенные вышитыми цветочными орнаментами. Какая красота! – Я займусь рукавами, – пискнула Пеппина и начала трясти лиф одного из платьев. Служанка помогла мне переодеться и собрать волосы в высокую прическу. Я демонстративно оглядела себя с ног до головы. Нежно-розовое платье с узким шнурованным лифом и длинной, в складку, юбкой подчеркивало тонкую талию, а квадратный вырез декольте аккуратно открывал ключицы. Я суетливо вывернула руки, внимательно рассматривая прямые, немного расширяющиеся к плечам рукава гамурры, которые были разрезаны поперек и скреплены шнуровкой у локтя. Удовлетворенно цокнув языком, я стала разглядывать два других разложенных на кровати платья, юбки которых Глория то и дело поправляла. Повседневное изумрудно-зеленое платье из бархата, отороченное золотой тесьмой показалось мне довольно удобным, а вот праздничная пышная голубая гамурра с глубоким прикрытым цветочной вставкой декольте обещала быть ужасно непрактичной. Я прикрыла глаза и бережно погладила ткань, медленно ощупывая пальцами отделку. Чувствую себя принцессой, не меньше! На лестнице послышались тяжелые шаги, дверь в спальню с треском распахнулась, и в комнату вошел Леопольдо с мрачным лицом. Черная аура недовольства окутывала мужчину с ног до головы. Я закусила губу и продолжила поглаживать юбки, стараясь не смотреть на раздраженного итальянца. – Примеряешь обновки? – не разжимая зубы, заговорил Лео. – А видела ли ты, дорогая Роза, в какую сумму мне обошлись твои капризы? Двенадцать флоринов. Месячная аренда этого дома стоит дешевле! Но, с другой стороны, – Лео жадно улыбнулся, – когда я смотрю на тебя сейчас, то понимаю, что наряды стоили своих денег. Я сжала кулаки и с вызовом вздернула подбородок. Леопольдо балансировал на грани конфликта. – Ты сам хотел, чтобы я походила на благородную даму, – процедила я. Лео фыркнул. – Я хотел, чтобы тебе пошили несколько элегантных, но простых платьев, чтобы мы вместе могли появляться в свете. Ключевое слово «простых», Роза! Я не стремился сделать тебя похожей на герцогиню Милана, – шипел итальянец. – Вы, женщины, рады потратить кучу денег в погоне за роскошью. Внутри меня все похолодело, к горлу подступил горький комок. Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Нужно объяснить ему, что я понятия не имела, какие именно платья мне пошьют. – Я не выбирала материалы, Лео, – спокойно ответила я. – Портниха пришла снимать мерки. Они ничего не спрашивали, а только утверждали, – я скрестила на груди руки. – Она сказала, что ты нанял… э… какого-то Мариано, чтобы пошить мне три платья. Мастер сам выбрал материалы и украшения. Но, конечно же, дай угадаю, я опять выгляжу в твоих глазах круглой идиоткой, потому что ничего не уточнила! Лео недовольно рыкнул и бросил какое-то ругательство на итальянском. Я тряхнула головой и принялась складывать платья. Настроение было безнадежно испорчено. – Не жди меня к ужину, – бросил Лео и вышел из комнаты. Глава 12