– Я безумно рада тому, что вы с мужем заселились именно в этот дом, – с улыбкой прощебетала Пеппина. – Ох, госпожа, нынче так сложно с работой! Мы с Глорией ужасно боялись остаться на улице. – А живешь ты… – начала я. – На чердаке, госпожа, – подхватила мысль Пеппина. – Кто такая Глория? – я продолжила допрос, обнимая себя руками, чтобы хоть как-то защититься от утреннего холода. Пеппина заботливо накинула мне на плечи большой толстый платок. – Ох, как глупо с моей стороны! Вчера вы были очень измотаны, мы не решились беспокоить вас и господина. Глория – кухарка. Прежде чем я успела ответить, Пеппина мягко взяла меня за руку и потянула за собой в уборную. – Какие у вас необычные модные вещи, – промямлила итальянка и с нескрываемым удивлением посмотрела на мои черные капроновые колготки. Я смущенно вздохнула. Ну да, конечно, колготки здесь носят только мужчины, про материал я вообще молчу… Бросив быстрый взгляд на просторное платье Пеппины, которое доставало ей до лодыжек, я вымученно улыбнулась. Наверное, в глазах служанки я выглядела до жути вульгарно и больше походила на блудницу, чем на благородную госпожу. – Мне нравится твое платье, Пеппина, – пробормотала я. – Спасибо, госпожа. – Я бы хотела иметь в своем гардеробе нечто похожее, – продолжила я, умоляюще глядя на прислугу. – О, сегодня утром мы говорили с господином о вашем туалете. Он уже отдал мне распоряжение. Мои брови поползли вверх. Ничего себе! Лео побеспокоился о моей одежде? – А где… где мой супруг? – промямлила я. – Уже ушел, – с улыбкой ответила Пеппина. – Ушел? – растерянно переспросила я, нервно заламывая руки. – Certo[7], – сказала Пеппина и торопливо стянула с меня свитер. Нелепо взмахнув руками, итальянка немного отпрянула, потом наклонилась и, как завороженная, начала рассматривать мой кружевной лифчик. Наконец, она оторвала взгляд от розового бра и прощебетала: – Господин ушел к ранней утрене. – Понятно, – ответила я, бездумно кивнув головой. Ну конечно, к ранней утрене. Что это вообще такое – утреня? Я вздохнула и потерла лоб. Неужели так сложно просто назвать конкретное время? – Моя золовка – отличная швея. Она скоро зайдет, чтобы снять мерки и обсудить ваш новый гардероб. Господин настаивает на выборе самых дорогих материалов. Ему хочется, чтобы вы выглядели как истинная Nobildonna![8] Ваш супруг приказал пошить одно платье из шерсти и два из парчовых и бархатных тканей, – Пеппина восхищенно покачала головой. Я молча хлопала глазами, все еще удивленная тому, что Леопольдо позаботился о моей одежде. Целых три платья? По местным меркам это очень много. Хм… пару дней назад я наткнулась на статью о флорентийской моде эпохи Возрождения. Так вот, там было сказано, что даже богатые горожанки не могли позволить себе больше двух парчовых костюмов. Я задумчиво наморщила лоб. Неужели в местном банке действительно обнаружился депозит Морелей? Пеппина намочила тряпку и отжала излишки воды. Я попятилась назад, недовольно скривив губы. – Это необходимо, госпожа. Вы же с дороги! – служанка мягко тронула меня за руку, и я скрепя сердце, подчинилась ее воле. Пеппина обмыла меня теплой водой с мылом, а затем начала старательно втирать в мои волосы льняное масло. Сгорая от стыда, я думала только об одном: быстрее бы вернуться домой, запереться в собственной ванной и хорошенечко помыться под душем. В одиночестве! Без чьей-либо помощи! Время от времени Пеппина тихонько посмеивалась над моим жалким видом. – Там, откуда я родом, мы моемся самостоятельно… без помощи прислуги, – прошипела я сквозь зубы. – Тогда, должно быть, вы приехали из очень далекой страны, госпожа, – по губам Пеппины скользнула насмешливая улыбка. – Да, из Германии, – бросила я. Пеппина вдруг замерла, обдумывая сказанное. – Откуда? О, черт. Служанка на редкость сообразительная! К 1470-м годам Германия была имперской державой и скорее напоминала лоскутное одеяло, сшитое из королевств, герцогств, княжеств, марок, графств, церковных земель, вольных городов и рыцарских ленов. Во главе «одеяла», конечно же, стоял кайзер. Я задумчиво нахмурила брови. Кто же сейчас руководит империей? Нет… не могу вспомнить! – Из Священной Римской империи германской нации, – выпалила я и заметила, как задумчивое лицо Пеппины просветлело. – У вас очень красивая белая кожа истинной северянки, – промурлыкала служанка и принялась расчесывать мои волосы. Закончив утренние процедуры, я закуталась в мягкое хлопковое полотенце. Неужели все?! Какой стыд… Нужно срочно что-то придумать, чтобы завтра избежать этого унижения! Пеппина ведь считает меня своей госпожой, правильно? Значит, я могу приказать ей не мыть меня по утрам. Баста! Я и сама прекрасно справлюсь с этой незамысловатой задачей. Удрученно глядя на свое искаженное отражение в зеркале, я тяжело вздохнула. Любопытно, чем Пеппина натерла мне щеки? Теперь они розовые, как у свиньи. А на голове… гнездо сумасшедшего пингвина? Мучительно соображая, я со стоном опустила голову на руки. – Медник уже изготавливает ванну. Как только ее доставят в дом, мы как следует займемся вашими волосами. Они будут сиять! – воодушевленно сказала Пеппина. Что-что? Ванна? Сияющие волосы? Слова служанки прозвучали, как музыка для моих ушей. Я улыбнулась и радостно закивала. Пеппина удовлетворенно вздохнула. Итальянка подошла вплотную, а затем ловко натянула мне на голову длинную белую рубашку. – Пока что вам придется поносить эту простую сорочку, госпожа, – пожала плечами Пеппина и набросила мне на плечи широкий зеленый платок. Я подняла с пола свои капроновые колготки и, подпрыгивая на одной ноге, натянула их обратно. Не хватало еще застудить мочевой пузырь… Пеппина потянула меня за собой и усадила за маленький столик напротив окна. Служанка принялась что-то плести, быстро двигая руками. Когда итальянка закончила, я опустила голову и осторожно потрогала прическу. Никакой больше лохматой гривы! Волосы были аккуратно убраны и схвачены лентой. Я встала из-за стола и зашагала в спальную комнату. Достав из сумочки маленькое зеркальце, я постаралась хорошенько разглядеть новую прическу. – Пеппина, это просто прелесть! – радостно сказала я. Служанка действительно проделала огромную работу, заплетая мои непослушные длинные волосы в замысловатый колосок. Мне хотелось сравнить себя с одной из граций или даже с Венерой, но я вовремя прикусила язык. Слишком самовлюбленно. К тому же «Весна» еще не дописана и не представлена широким массам. Пеппина смущенно залилась краской. – Если бы у вас имелись жемчужные цепочки, золотые нити или цветные ленты… – промямлила служанка, – можно было бы вплести их в косу. А какие прически носят у вас на родине? – Мы редко забираем волосы, – отмахнулась я. – Вы заплетаете косы? – Иногда, но такой оригинальный колосок я вижу впервые. Безумно красиво. Пеппина робко улыбнулась и предложила спуститься в столовую к завтраку. Я покорно последовала за служанкой, гадая о том, что кухарка Глория подаст к столу. В столовой меня уже ждали. Пышная краснощекая женщина пятидесяти лет, широко улыбаясь, поставила передо мной тарелку с кашей. – Что это? – осторожно спросила я, боясь показаться грубой. Глория уперла руки в бедра. – Пшенная каша на миндальном молоке. Во время поста мы ограничиваем себя, – неожиданно строго ответила кухарка. Она бросила на меня суровый взгляд. Я послушно кивнула, сжимая в руке ложку. Ну, хорошо. Надо уметь радоваться мелочам: меня, по крайней мере, не посадили на питьевую диету. Я попробовала пшенку и причмокнула. Довольно вкусно! Каша просто таяла во рту, быстро растворяясь на языке миндальным вкусом. Довольная Глория наблюдала, как я с аппетитом уплетаю ее стряпню. Отодвинув пустую тарелку, я задумчиво уставилась в окно. Эх, как же не хватает чашечки кофе! Придется подождать. Сначала Колумб должен открыть Америку и привезти в Европу ароматные зерна. – В доме есть чайные листья? – вежливо спросила я. Как-никак черный чай – лучшая альтернатива кофе. – Чайные листья, госпожа? – кухарка удивленно выпучила глаза. Я замялась, задумалась и провела рукой по волосам. Что за невезение? Ну не может быть, чтобы я опять сказала какую-то глупость! Просто странно… уж о чем о чем, а о чае они должны знать. – Чайные листья безумно дорогие. Мы их никогда не покупаем, – растерянно ответила Глория. Я нервно сглотнула, хотя в горле у меня было сухо, как в песчаной яме. – О, сорри, то есть… простите! Думаю, мне стоит переговорить об этом с супругом. Я выдохнула. Спокойно, Розалина, ты очень скоро выполнишь миссию и вернешься домой, обратно в двадцать первый век. Хотя… у нас с Лео нет никакой уверенности в том, что «La Primavera» снова обретет силы портала, если мы спасем Лоренцо. Так, стоп! Нельзя поддаваться негативным мыслям! Мы обязательно вернемся. * * * Я слонялась по дому, маясь от скуки. Обнаружив несколько книг, которые оставила покойная Бартоломея, я немного воспрянула духом. Рухнув на кровать, я открыла томик в толстом кожаном переплете и перевернула несколько страниц. Что? Латынь? Ну и разочарование! Вот только не пытайтесь меня убедить в том, что кто-то читает тексты на мертвом языке исключительно ради удовольствия! А может, это просто показуха? Мол, посмотрите, у меня отличное образование. Что ж, займусь чем-нибудь более увлекательным. Здесь ведь была комната с принадлежностями для шитья? Я вышла в коридор, решительно толкнула одну из низких дверей и оказалась в маленькой некрасивой каморке с деревянными стенами и каким-то запятнанным полом. Я обнаружила беспорядочно разбросанные лоскуты, тесемки и огромные рулоны ткани, но так и не смогла отыскать ни одной иголки. Снова неудача! Издали донесся звон колокола. Я встрепенулась, огляделась и подошла к окну. Звонили каждый час, чтобы Флоренция знала, когда вставать, когда ложиться, когда работать, а когда садиться за стол. Я замерла прислушиваясь. Двенадцать ударов. Полдень. Я направилась к двери, но как только подошла к ней, то практически столкнулась с Пеппиной. – А мы вас ищем, госпожа. Фьяметта, моя золовка, приехала полчаса назад. Идемте скорее в гостиную, – прочирикала служанка, торопливо развернулась и заспешила вглубь полутемного коридора. Фьяметта оказалась красивой, полной, ухоженной девушкой с живыми умными черными глазами и доброй улыбкой. Мы представились друг другу, и портниха с удовольствием рассказала о своей большой семье, о муже, о пяти дочерях и четырех сыновьях. Я слушала портниху с открытым ртом. А? Она сказала, что у нее девять детей? ДЕВЯТЬ? Девушки переглянулись и глупо захихикали, глядя на мое удивленное лицо. – Я вышла замуж в четырнадцать, – сказала Фьяметта. – А вам, деточка, сколько лет? Семнадцать или восемнадцать? И вы ведь тоже замужем. Что-что? Семнадцать или восемнадцать? Фьяметта думает, что я подросток? Разве я выгляжу так по-детски? Обиженно поджав губы, я громко вздохнула. Не обратив на мой жалобный писк никакого внимания, портниха принялась доставать из сумки всякую всячину. Затем Фьяметта с задумчивым видом обошла меня со всех сторон. – Розалия, вы – девушка невероятной красоты, почти Мадонна! Нет, вы только посмотрите на нее, до чего хороша! Гибкое тело, тонкие стройные ножки, высокая грудь, белая кожа… и эти чудесные русые волосы… Уверена, у такой чаровницы от женихов отбоя не было, – Фьяметта игриво ущипнула меня за щеку. Я покосилась на портниху, открыла было рот, но в последний момент решила промолчать. Вряд ли она оценит мой порыв честности. Фьяметта описала вокруг меня еще несколько кругов и одобрительно закивала головой. Я стиснула кулаки, чтобы удержаться и не закрыть лицо руками. Никто и никогда меня так не рассматривал – как корову на выставке! Фьяметта раздела меня до белья и, наконец, принялась снимать мерки. Закончив, портниха что-то пробубнила себе под нос и исчезла в соседней комнате. Через минуту Фьяметта вернулась с длинным платьем. – Вот, принесла вам гамурру из английской шерсти. Это, конечно, не на выход… просто для дома, – задумчиво сказала Фьяметта. – Но вы не беспокойтесь, госпожа, мы все подгоним под вашу фигуру. Я поблагодарила Фьяметту и быстро натянула гамурру через голову. Тонкая шерсть приятно покалывала голую кожу. Я внимательно оглядела себя и осталась довольна тем, как село платье. Оно отлично подчеркивало талию, а квадратный вырез декольте аккуратно открывал ключицы. Пожалуй, особого внимания портнихи заслуживала только чересчур длинная юбка. Фьяметта довольно хихикнула и воткнула в подол несколько иголок.