Доломино первым вышел из мастерской и прохрипел: – Картина должна быть дописана к осени. Крайний срок – День памяти Святого Мартина. – Конечно, конечно, мой нетерпеливый друг. Уж поверьте, я вас не подведу, – промурлыкал художник. – Надеюсь, – недовольно сказал карлик и натянул шапку на самые глаза. Доломино откланялся и, развернувшись на пятках, гордо зашагал прочь. Виа Нуова выглядела еще более грязной и запущенной, чем в ночь моего первого визита. Кругом валялся всякий сор – видно было, что жильцы выливают помои прямо на улицу. Дома жались друг к другу, наползая один на другой и закрывая небо выдающимися вперед балконами. Стены зданий наклонились под тяжестью времени и поросли темно-зеленым мхом. На каждом окошке висел пестрый флажок или фонарик, а поперек улицы были натянуты бельевые веревки, провисшие под тяжестью поношенных платьев и плащей. Я растерянно оглядывалась, стараясь запомнить как можно больше подробностей. Некоторое время мы шли по такому узкому переулку, что могли прикоснуться руками к противоположным стенам. Наконец мы остановились на пороге перед высоким, серым, ничем не примечательным домом. Боттичелли торжественно вручил Леопольдо ключи и приглашающим жестом вытянул руку к дверям. Мы вошли. Тесная, я бы даже сказала, крошечная прихожая вела в гостиную примерно три на четыре – такую маленькую, что стол и три стула заняли почти все пространство. Мрачную комнату освещали только солнечные лучи, едва проникающие через два квадратных окна. Я внимательно осмотрелась вокруг: побеленные стены обшарпанные, протертые до кирпича, деревянный пол со скрипучими досками, тяжелые балки, подпирающие низкий потолок, полки с припасами и кухонной утварью. – Жилые помещения находятся на втором этаже, – пояснил Сандро и направился к узкой лестнице. Мы последовали за художником и поднялись в гостиную, которая выглядела намного привлекательнее кухни. Я облегченно выдохнула и принялась рассматривать просторную комнату с высоким потолком: несколько ковров на полу, массивный камин, несколько шкафов и огромный письменный стол. Мое лицо расплылось в довольной улыбке. А здесь уютно! – В правом крыле вы найдете кабинет, спальную, туалетную, гардеробную и другие комнаты. А вон там столовая, – Боттичелли указал на неприметную дверь рядом с камином. Улыбаясь, я с восхищением смотрела на художника. Сандро поймал мой взгляд и доброжелательно улыбнулся в ответ. Он наклонился ко мне и тихо заговорил: – Каждый раз удивляюсь тому, что предсказания Леонардо сбываются. – Что? – я вопросительно подняла брови. – Он сообщил мне о вашем скоро прибытии во Флоренцию. Удивительная точность, – загадочно произнес Боттичелли и приложил указательный палец к губам. Леонардо? Если я не ошибаюсь, он говорит о величайшем итальянском гении Леонардо да Винчи. Неужели они знакомы? Я просто обязана переспросить и проверить догадку. – Леонардо да Винчи? – прошептала я одними губами. – Да! С минуту я растерянно хлопала глазами. Различные чувства накрыли меня и закружили, унося в мир мечты, надежды, ожившего желания. Тряхнув головой, я внимательно вгляделась в лицо Боттичелли. Могу ли я ему доверять? Да, он мой друг, он меня не предаст. Я удивилась мелькнувшей мысли и слегка нахмурила брови. Наверное, в моих глазах отразилось беспокойство, потому что в следующую секунду художник успокаивающе положил руку мне на плечо и кивнул. Леопольдо подскочил к нам и недоверчиво усмехнулся. Должно быть, он заметил, что мы с художником тихо перешептывались друг с другом. Сандро открыто улыбнулся и обратился к Лео: – Надеюсь, синьору дель Мацца дом пришелся по вкусу, – потом Боттичелли кивнул мне, – как и вам, моя дорогая. – Вполне, – проворчал Леопольдо. – Передайте синьору Джованни нашу искреннюю благодарность. Через несколько дней я обязательно разыщу его, чтобы передать флорины. – Конечно, конечно, – ответил художник. – Обязательно приходите завтра ко мне в мастерскую, хочу поделиться с вами свежими флорентийскими новостями! Боттичелли торопливо огляделся и слегка попятился назад. Мужчины пожали друг другу руки, и художник спешно вышел. Я напряженно наблюдала за удаляющейся фигурой Сандро. Сказать, что я была в шоке, – ничего не сказать. После ухода Боттичелли я осталась один на один с Лео в доме, который мы… арендовали, наверное? Я тяжело вздохнула и задумалась о местной валюте. Интересно, где мы найдем девять флоринов, чтобы оплатить проживание? Леопольдо, наоборот, не выглядел хоть сколько-то обеспокоенным. Довольный, он ходил между книжными полками, разглядывая корешки фолиантов. Ну надо же, как он спокоен! Будто жизнь в доме эпохи Возрождения – это его повседневная рутина. Лео осторожно приоткрыл узкую деревянную дверь и с интересом заглянул в кабинет. Что ж, пускай обустраивается! Я решила осмотреть комнаты, которые находились на третьем этаже. Поднявшись по очередной узкой лестнице, я попала в небольшой белый коридор и толкнула первую попавшуюся дверь. Ага, здесь, значит, спальня. Довольно мило! Почти все пространство спальни занимала огромная кровать с балдахином. Текстильные обои на стенах создавали иллюзию, что я находилась не в комнате, а на морском побережье, где все было пропитано безмятежностью и ленью. Я хотела прилечь, отдохнуть, но заметила смежную дверь и решила продолжить обход дома. Ясно, рядом со спальней находится уборная. Впрочем, логично. А две другие двери? С любопытством заглянув в комнату, которая располагалась напротив спальни, я обнаружила внутри различные принадлежности для шитья. Окей, здесь мне тоже все ясно. Подкравшись к последней двери, я медленно приоткрыла ее. Куча никому не нужного хлама. Ожидаемо! Я шумно выдохнула и вернулась в уборную. Итак, что мы имеем? Большую серебряную миску для умывания, засаленное квадратное зеркало и… э… ночной горшок? Меня вдруг поразила мысль о том, что в ближайшее время я не смогу постоять под теплым душем или принять ванну с пеной. Никакого шампуня, молочка для тела, дезодоранта! Я решительно стиснула зубы и прикрыла глаза. Нужно перетерпеть! В коридоре послышались тяжелые шаги, затем в спальной комнате появился Леопольдо. Пытаясь отвлечься от невеселых мыслей, я прикрыла дверь в уборную и обратилась к итальянцу: – Почему ты подыграл Боттичелли? Лео шумно выдохнул и потер лоб. – Потому что иначе твое появление рядом со мной могло бы вызвать у местных тысячу вопросов. Единственная роль женщины в итальянском обществе пятнадцатого века – быть хорошей женой. Ни больше ни меньше. Хотя был еще один вариант – выдать тебя за сестру, но… ты слышала маэстро Боттичелли, он все решил за нас, – итальянец усмехнулся и развел руками. – Роза, если не захочешь играть со мной в одной команде, отправлю тебя в монастырь. Я возмущенно вскинула брови. – Ладно, уже поздно, пора ложиться… женушка, – ухмыльнулся Леопольдо. Я устало плюхнулась на кровать и хорошенько на ней повалялась, сминая простыни и покрывала. Глаза щипало, хотелось разреветься, но я сдержалась, только тихо всхлипнула. Что там наговорил этот грубиян? Единственная роль женщины – быть хорошей женой? Моя внутренняя феминистка выругалась и гневно потрясла кулаком. Ну-ну! Во что я ввязалась? Меня охватило щемящее чувство тоски по дому, и я зарылась лицом в подушки, пытаясь спрятать от Леопольдо свои красные глаза. Итальянец сложил руки за спиной и принялся ходить туда-сюда по комнате. – Согласись, Роза, здесь уютно. Очень мило, что маэстро Боттичелли позаботился о незваных гостях. Решив помочь нам, он воспользовался связями. Знала ли ты, Роза, что Ручеллаи, у которых мы… хм… сняли этот дом, считаются одной из самых богатых семей во Флоренции? – Лео отдернул балдахин и вопросительно посмотрел на меня. Итальянец вздохнул и продолжил: – Интересно, от кого Боттичелли получил письмо? Почему он не удивился, увидев перед собой двух совершенно незнакомых ему людей? Да и разговаривал с нами… как со старыми знакомыми, а? Я молча дернула плечами. Взгляд по-звериному горящих глаз итальянца впился в мои губы. За шиворот будто плеснули ведро ледяной воды, непроизвольная дрожь прокатилась по всему телу, и я натянула одеяло до подбородка. Лео не верит мне. Он думает, я что-то скрываю от него – и все из-за пары шепотом сказанных фраз. – Понятия не имею, – прошептала я, все-таки решив умолчать о том, что письмо Боттичелли отправил Леонардо да Винчи. Наверное, Сандро неспроста решил рассказать об этом толь-ко мне. Несколько мгновений я выдерживала взгляд Леопольдо, но стушевавшись, снова с головой залезла под одеяло. – Как бы то ни было, мы должны выполнить миссию, не привлекая лишнего внимания. Сможешь? – бросил Лео. Я высунула руку из-под одеяла и показала большой палец вверх. – Лео, у тебя есть с собой деньги? Или… как ты собираешься оплатить наше проживание в этом доме? – пробубнила я. – Когда-то братья Морели позаботились об этом. – А? – я высунулась из-под одеяла. – Всем известно, что Фредерик и Люций Морели открыли депозит во флорентийском банке в 1450 году. Затем они старательно пополняли его на протяжении следующих пятидесяти лет. Эм… депозит во флорентийском банке? Ну хорошо, финансовый вопрос кажется решенным. Я зевнула и недовольно поворочалась в постели. Стоп. А где будет спать Леопольдо? Только не говорите мне, что нам придется делить кровать? Окей, Сандро подумал, что мы женатая пара, поэтому подобрал для нас дом с одной спальной комнатой, но ведь… здесь должна быть еще как минимум софа. Я закрыла глаза и задумчиво нахмурила брови, вспоминая. Черт, черт, черт! В гостиной только мягкие стулья и пара деревянных скамеек. Я открыла глаза и прищурилась от лучика заходящего солнца. Выжатая как лимон, полностью деморализованная, я бездумно уставилась в потолок. – Лео, – обратилась я к итальянцу. – Мм? – протянул Леопольдо и плюхнулся на кровать рядом со мной. Итальянец скрестил руки за головой и тоже начал меланхолично разглядывать потолок. – Как думаешь, местные сильно удивятся, увидев меня в вельветовом комбинезоне? Юбка даже не закрывает колени, – устало хихикнула я. – Тебя сейчас действительно это беспокоит? – зевая, ответил Леопольдо. – Это одна беда, вторая – нет проточной воды, – спокойно продолжила я. – А еще тут ни туалета, ни ванны. Боюсь представить, что станет с моей кожей за несколько недель, проведенных здесь, – пробубнила я, хлопнув себя по щеке. – Эх, неудивительно, что ты считаешь меня полной дурой. Лео что-то сонно и неразборчиво пробормотал в ответ. – Может быть, сделать накидку из покрывала? – вздохнула я и всмотрелась в цветастый узор. – Буду носить длинное пончо, – дрожащим голосом заключила я. Неожиданно к глазам подступили слезы, а потом и горло словно сжало судорогой. Какая дурацкая ситуация! У меня с собой даже нет сменного белья. Я жалобно всхлипнула. – Эй, ты плачешь? – обеспокоенно спросил Лео и повернулся ко мне. – Нет, – промямлила я, вытерев слезы рукавом свитера. Как все сложно… как все запутанно! Я уткнулась лицом в подушку, борясь с охватившим меня отчаянием. – Розалия… – растерянно пробубнил Лео. – Оставь меня в покое, – потребовала я и отвернулась. Итальянец тяжело вздохнул и тоже отвернулся в сторону, замолчав. Придурок! Мог бы хоть попытаться утешить меня. Я с трудом сглотнула подкативший к горлу горький ком и закрыла глаза. Надеюсь, что завтра я проснусь дома, а все произошедшее окажется дурным сном. Глава 9 Новые лица На следующее утро я проснулась с зудящими глазами и поняла, что не выспалась. Двери хлопали, кто-то громко топал по комнате, что-то бормотал, выдвигал ящики, с грохотом задвигал их обратно. Я с любопытством высунула голову из-под одеяла и огляделась по сторонам. Рядом хлопотала и суетилась молодая женщина. Проведя рукой по левой стороне кровати, я нащупала только холодную простыню. Отлично, значит, Лео уже на ногах. Молодая итальянка заметила, что я проснулась, и тут же замерла перед кроватью с улыбкой на лице. – С добрым утром, госпожа! Я смущенно улыбнулась. – Доброе утро. – Меня зовут Пеппина, я ваша служанка, – прочирикала девушка, сделав неловкий реверанс. Я молча уставилась на нее исподлобья. Итальянка с волнением поправила черное простое платье и прижала руки к груди. Я запрокинула голову и продолжила таращиться на Пеппину, беззвучно открывая и закрывая рот. Вау, первая девушка, которую я встречаю в прошлом. Какая она красавица! Я тут же отметила розовые щеки, чуть вздернутый носик, черные густые волосы, полноватую фигуру. Ей не больше восемнадцати… но как проникновенно она смотрит! Раньше я была практически на сто процентов уверена, что средневековые женщины выглядели, мягко говоря, не очень привлекательно – все-таки они не пользовались косметикой, но Пеппина с первого же взгляда поразила меня своей красотой. Как именно она меня назвала? Госпожа? Боже мой, как непривычно. Казалось, Пеппина не заметила моего удивления. Весело болтая о каких-то глупостях, итальянка протянула руку, чтобы помочь мне спуститься с высокой постели.