Он двинулся на мать, и, наконец, отец начал действовать. — Она ничего не знает. Моя семья не была вовлечена во всё это. Они невиновны. В его голосе звучали страх и тревога. Видя его ужас, слыша его, я до смерти перепугалась. Это была не игра. Талия снова посмотрела на меня в поисках помощи. Боже, хотела бы я знать, как помочь ей, как помочь семье, но я была бесполезна. Фальконе остановился прямо перед моей матерью, ближе, чем было принято в обществе. Мама не отшатнулась, хотя большинство людей сделали бы это под его взглядом, и я надеялась на такую же силу, если Фальконе столкнётся со мной. Он потянулся к её горлу, и на какое-то безумное мгновение мне показалось, что он собирается задушить её. Отец хотел встать, но солдат Фальконе толкнул его обратно. Фальконе сжал пальцами мамино ожерелье. — Но они пожинают плоды твоего предательства, не так ли? Отец покачал головой. — Я не покупал ожерелье на эти деньги... — он замолчал с болезненным выражением на лице. Это было признание вины. Мне хотелось плакать. Отец действительно украл у Мафии. Это означало его смерть, а может, и нашу. Фальконе не славился добротой. — Нет? — с притворным любопытством спросил Фальконе. Он сорвал ожерелье с шеи матери. Она ахнула и вздрогнула, одна рука взлетела, касаясь кожи. Когда она отдернула пальцы, они были в крови. Золотая цепочка порезала её. Затем он указал на серьги Талии. Талия сделала шаг назад. — А эти? — он потянулся за серьгой. — Оставьте её в покое, — сказала я, прежде чем смогла остановить себя. Отец и мать уставились на меня, как на сумасшедшую. Фальконе медленно повернулся ко мне, сузив глаза. Он отступил от Талии и подошел ко мне. Мне потребовалось все силы, чтобы устоять на ногах, в то время как всё, чего я хотела — это убежать так быстро, как только могли мои ноги. Я не носила никаких ярких украшений, которые он мог предъявить против меня или моего отца, но знала, что это меня не защитит. Его жестокие глаза, казалось, пронзали меня насквозь. Я старалась не показывать своего отвращения и страха. Не уверена, что могла добиться успеха. У меня не было опыта в противостоянии истинному злу. — Ты храбрая, не так ли? — сказал Фальконе. Было чувство, что это не комплимент. Я ждала, что он сделает что-нибудь со мной, накажет за дерзость, но он только посмотрел на меня, повернулся и направился обратно к отцу. По какой-то причине его снисходительность беспокоила меня. Это заставило меня подумать, что, вероятно, для меня у него было что-то похуже. Это ещё не конец. — Интересно, Брандо, ты действительно верил, что это сойдет тебе с рук? — спросил Фальконе. Он коснулся плеча отца насмешливым дружеским жестом. — Я всегда зарабатывал больше, чем любой из ваших менеджеров. Я буду работать бесплатно столько, сколько вы захотите. Я всё исправлю, клянусь. — Ты загладишь свою вину передо мной? — повторил Фальконе. — Ты предал меня. Обокрал меня и отдал мои деньги грязным Русским. Моим врагам. Как ты собираешься загладить свою вину? — Я сделаю всё, что угодно, — сказал отец. Фальконе задумчиво потрогал подбородок. Казалось, он бесчисленное количество раз отрабатывал это движение перед зеркалом. — Ты можешь кое-что сделать для меня. Отец нетерпеливо кивнул, но я не была столь оптимистична. Взгляд Фальконе не обещал ничего хорошего. Фальконе вытащил из кобуры под пиджаком пистолет и приставил его к голове отца. — Ты можешь умереть, — он нажал на курок. Я закричала, делая шаг вперед, чтобы помочь отцу, и мама тоже, но охранники удержали нас. Талия закричала, и от этого пронзительного звука у меня волосы на затылке встали дыбом. Но отец не упал. Он не пострадал. В пистолете не было пули. Я задрожала, мои эмоции изменились от шока до облегчения. Отец на мгновение закрыл глаза. Потом посмотрел на Фальконе. В его взгляде было явное облегчение, но в тоже время и дрожь. Фальконе ухмыльнулся. — Но сначала мы должны узнать всё, что ты знаешь о русских, и всё, что может повредить моему бизнесу, ты согласен? — Фальконе, не дожидаясь ответа отца, указал на Гроула. — Поговори с ним. И сделай это быстро. У меня есть дела поважнее. Гроул не колебался. Он схватил отца за руку, поднял и потащил в соседнюю столовую. Мать, Талию и меня отвели в угол, и нам пришлось ждать, прислушиваясь к приглушенным крикам и стонам отца. Талия прижала ладони к ушам и зажмурилась. Мама крепче обняла нас обоих. Мне хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать отцовских мучений, но если ему придется терпеть боль, я, по крайней мере, должна вытерпеть это. В соседней комнате стало тихо. Беспокойство грызло меня изнутри. Что, если молчание значило, что отец потерял сознание? Или ещё хуже. Дверь со скрипом отворилась. Мать напряглась. Гроул завёл отца внутрь. Он едва держался на ногах, и без стальной хватки мужчины упал бы. Фальконе поднялся со стула. — Вы закончили? Гроул кивнул. Он вывел отца на середину комнаты и отпустил. Отец упал на колени. Гроул смешался с фоном, когда Фальконе встал перед отцом. — Ты сильно разочаровал меня, Брандо. Мне на самом деле очень жаль. Ты должен был подумать о своей семье, прежде чем решил поиметь меня. Отец кашлянул, потом прохрипел. — Не... не наказывайте их за мои… Фальконе не дал ему закончить фразу. Он повернулся спиной к отцу.