Глава 56 Упырь туннелями вывел шпиона из палаты парламента. Замковый холм был изъеден ходами не хуже остального Гвердона, и новые поселенцы еще не освоились с лабиринтами у себя под ногами. Этот маршрут был скорейшим путем на Мыс Королевы через Храмовую Четверть. Шпиону необходимо было спешить. Под именем Алика его менее часа назад привели к присяге члена парламента, и в скором времени начнется голосование по Перемирию. Его долг – вернуться к этому ключевому моменту. Хотя, конечно, если голосование провалится и перемирие сорвется, то убраться подальше от центра города, возможно, неплохая идея. – Еще далеко? – спросил он упыря. Лучше бы его провожала Барсетка, а не это молодое отродье, с едкой ухмылкой и слишком острыми зубами. – Ты устал, старенький отче? Ложись и поспи, коли желаешь. На твоих костях мясо, а в Мойке теперь хорошую еду днем с огнем не сыскать – ишмирские боги нынче тоже подбирают трупы. – Я спешу, вот и все. – Поспешай. Уже скоро. Зеленый камень упырьих ходов сменился бетонной трубой, что ныряла под откос. В конце ее увесистые железные ворота, приоткрытые как раз настолько, чтобы протиснуться. По его расчетам. – Спускайся туда, третья дверь, – молвил упырь и исчез в темноте. Шпион опасливо прошелся по коридору, стараясь определить, где очутился. Коридор побелен и освещен эфирными лампами. Пол покрыт сажей, перепачкан следами; сверху подтекает грязь. В воздухе будто странное давление и отголосок шума далеких двигателей. Он рассмеялся. Мыс Королевы. Над ним, на поверхности, одни развалины. «Анна, Тандер – вам бы сейчас меня видеть», – подумал шпион. И тут же снова стал Аликом – второй версией Алика. Более покладистым, уступчивым Аликом. Подходящая маска. Постучал в третью дверь. Там кабинет – одни голые стены. – Входите, – произнесла Эладора. * * * – Где мы? – спросил Алик. – В кабинете одной моей подруги. Больше сюда вниз никто не ходит. Здесь столь же… непритязательно, как и в городе в целом, – ответила Эладора. – Простите, что утащила вас из парламента, но дело не может ждать. – Звучит зловеще. – Я… Речь идет о голосовании по Перемирию. Некоторые новые парламентарии, из наших, голосуют против. Все они – те, кому вы помогли избраться. Все они к вам прислушиваются. Абсалом Спайк упоминал даже о заявках на лидерство в партии, когда уйдет Келкин. – Эладора отрывисто выдохнула. – Вы велели им голосовать против Перемирия? – Я приехал из Маттаура. Я повидал Божью войну, – начал он, но она перебила. – Ой, да бросьте, – резко возразила она. – Теперь мы все повидали Божью войну. Да, она невыносимо ужасна. Так зачем подрывать мой мир? – Они бежали от Праведного Царства. А значит, боятся, что ваше Перемирие даст Ишмире время собраться с силами, – объяснил Алик. Глаза его то и дело перебегали на единственное украшение кабинета – тикающие часы. – Поэтому-то они и голосуют против в отличие от вас? – Нельзя твердо рассчитывать на то, что Пеш полностью уничтожена. Для верности следует сжечь ее храмы, убить священников, разбить алтари, и, может быть… – Возобновленье войны, вероятно, погубит Пеш. При том, что определенно, погубит всех нас. – Эладора закусила губу. Первый раз за эти недели она хотела бы иметь при себе рукоять меча Алины. Она помнила, как Алина въехала в дедушкин склеп, разгоняя зло светозарным солнечным копьем. – Теревант Эревешич подался в наемники. Шпион пожал плечами: – Он погиб героем. Богоборец, так его назвали газеты. Я слышал, о нем слагают поэмы. – Я посадила его на корабль. И я не одна была у причала, когда уплывали наемники. Корабль провожала еще одна женщина. Бедняжка тронута богом, переплавлена в некоего полукракена. У нее не осталось рта, и разговаривать мы не могли, но вы меня знаете. Я всегда ношу с собой перо и бумагу. Ее зовут Уна. Эладора вытащила пистолет из кармана. Навела на шпиона. – Она описала, как вы завербовали ее шпионить против Гвердона. Как вы тайно пробрались в эту самую крепость. Вы искали божью бомбу. «Тандер мертв. Анна мертва. Эмлин мертв. Никто не знает настоящих событий. А лучшая ложь содержит долю правды». Шпион позволил плечам Алика жалко поникнуть. – Я думал, что это уже не важно. Я… я был шпионом на службе Ишмиры. Эладора, они хорошо мне платили. И позволили выбраться из Севераста, когда целый город превратили в лагерь для пленных. У меня не было выхода. Но мы всего-то лишь сделали вылазку на Мыс Королевы – и ничего больше. Знаю, надо было вам рассказать, но… когда погиб Эмлин, во мне все сломалось… а тут еще выборы и все прочее. – Он дал себе всхлипнуть. – То была моя прежняя жизнь. Теперь я совсем другой человек. Пожалуйста, поверьте мне. – Я верю, – сказала Эладора. – Ишмира в любом случае нападала. Боги обезумели, вы сами хорошо знаете. «Великую Отповедь» затопили сами Хранимые. Все, что случилось, произошло по вине богов. – Сафидисты верят, что смертным пристало служить богам. Всецело слиться с божьей волей. Вытравить себя начисто, чтобы стать наилучшим вместилищем божественного. Стать их проводником. – Эладора впилась ногтями себе в ляжку, но рука с пистолетом не дрогнула. – Но… но меня это никогда не подкупало. Я хотела управлять своей судьбой самостоятельно, а не позволять кому-то или чему-то выбирать ее за меня. Не знаю, как я хотела этого добиться – ведь никто из нас не один. Все взаимосвязано между собой. Трудно установить первопричину любого поступка. А часто причин бывает несколько. История ни в коем случае не так проста, как повествуют предания. Приходится упорно и кропотливо выискивать связи. Кто рассказал городской страже о том, что в доме Джалех живет святой Ткача Судеб? – Я не знаю! – шпион позволил Алику проявить немного гнева. Мальчик был его сыном. – Вы рассказали, – произнесла Эладора. – Вы подбили Ишмиру к нападенью на город. Вы хотели, чтобы боги набросились на нас и были уничтожены вместе с Гвердоном. – Они – чудовища. – История также учит нас обращать внимание на несостыковки. На невозможное. Кари видела, как вы умерли в Новом городе. Барсетка видела, как вы погибли под артиллерийским залпом. Одно невероятное спасение еще допустимо. Два – уже… чудо. Она приподняла дуло пистолета повыше. – Скажите мне свое настоящее имя. Шпион поглядел на хлипкое оружьице. – Этим меня не убить, Эладора. С первого выстрела она застрелила его насмерть. Тело обмякло на стуле. – Нет, – согласилась Эладора. – Не убить. Шум механизма стал оглушительным. Тогда она встала, пригладила юбку и перешла в соседнюю комнату. Шпион мгновенно оказался бестелесным, оторванным от смертного мира. Необходимо соткать себе новое тело – и разобраться с этой угрозой. Он вернется неподалеку. Тот путь через канализацию – единственный выход наверх, значит, Эладора останется ждать упырей. Он сформируется там до ее ухода. Убьет ее – эта мысль изрядно его расстроила, но дело в первую очередь. Упыри – вот проблема посерьезней, особенно Крыс. Они сторожат две оставшиеся божьи бомбы. Он потянулся вдоль пряди судьбы. Есть одна возможность – Алик растет в парламенте, становится министром общественной безопасности. Подминает под себя городской дозор. Гвердону необходимо поставить на вооружение новую божью бомбу, отсюда наша прямая обязанность прикончить упырей и забрать необходимые компоненты, пока Хайт с Лириксом не увели их у нас. Перестроить машину на Чутком. Процесс медленный, однако есть способы его ускорить, и начинать придется не с чистого листа. Вот дорожка назад к… Алик услышал, как его зовет голос Эмлина. Он попытался избавиться от него, это воспоминание с острова Чуткий, ничего более – но мальчик-то жив! Он где-то рядом! Он зовет Алика, молит прийти на помощь. …и сила подхватывает Алика, тащит его назад в смертный мир. Эфирные моторы, баки, где елозят алхимические творенья. Круги вызова. Он уже видел это и раньше – только где? Приходится бороться с памятью, сражаться с мыслями, не давая им разбегаться. На Чутком. Он видел такое на Чутком. В центре круга для вызова стоял эфирографный аппарат. Петля орихалкового кабеля отходила от круга – эфирное подключение действует, но говорит лишь с ним. Эмлин, внутри эфирографа, зовет его. Шпион боролся, пытаясь распутаться с Аликом, но безнадежно застревал в паутине его мыслей. А потом попался и во плоти. Он материализовался в кругу. Рядом стоял священник с пистолетом в руке. Он алчно смотрел на шпиона. Это был Синтер. Алик сделал шаг к эфирографу, но жрец цокнул языком и покачал стволом. Шпион остановился. Эфирограф затарахтел и защелкал, но прежде чем механизм заговорил, Синтер нагнулся и выключил машину. В дверях появилась Эладора. Глаза у нее вытаращены и полны страха. – Это же вы. Вы и есть… бог, – сказала она. – Я думала, что боги… не умеют думать. Что вы – ожившие заклинания. Самовозобновляемые завихрения психической энергии в эфирном поле. А вы… не такой. Шпион раскинул руки. – Узри жертвоприношение моих жрецов в Северасте. По моей паутине они ушли вперед, в будущее, и оставили за собой нить бытия, за которую я способен цепляться. Далеко вперед ушли они – и сколь тянется сия прядь судьбы, я неспособен погибнуть. – Он всмотрелся в машинерию, в треск и рев вокруг себя и спросил: – Что это за клетка? – Опытный образец доктора Рамигос. Уменьшенная модель машины на Чутком. Я попыталась оторвать от вас то, что в вас… воплотилось. Но это вы и есть. – Она зыркнула на ряд приборов со стрелками, встроенных в стену. – Механизм маломощен, чтобы сковать божество, наподобие Ткача Судеб, но справляется с… тем, кто вы. – Я – Ткач Судеб, – провозгласил шпион. – Мне поклонялись в Ишмире и Северасте. Но когда Ишмира напала на Севераст, я был расколот. Когда моего двойника, мою тень уничтожат, я опять стану завершенным, единым Ткачом Судеб. – Он пожал плечами. – А коли не выйдет, у меня останется моя месть. Я поведу с ними свою тайную Божью войну. Я сброшу их алтари и сожгу их храмы, даже если буду вынужден действовать под этой маской из плоти. – Он распростер руки шире. – Теперь ты знаешь меня. Поклонись мне и будешь первой из моих святых, моей новой жрицей. Эладора покачала головой: – Это вы обещали и Эмлину? Синтер застрелил его наповал. Машина взревела снова.