Они плыли в тишине, лишь ворчал двигатель лодки. Через некоторое время она повернула румпель, подходя к берегу. Они пристали к укромному пляжу, посреди ничего. Шпион спрыгнул в салку и помог вытащить катерок на берег. – Брось его, – сказала она ему. – Ори сам сделает как надо. Она повела его по тропе к небольшому домику на верхушке утеса и постучала в дверь. Через пару минут им отворил огромный мужчина. Зевнул прямо в лицо, но запустил внутрь и не подстраивал неприятных сюрпризов. «Это и есть Ори», – предположил шпион. Утирая сон из зеленых, водянистых глаз, Ори мотал по дому свою громадную тушу, словно таскал куль с рыбой. С первого взгляда он показался шпиону старым, но голос у Ори молод. Кожа нездорово блестела, и когда он подал на тарелке завтрак, то шпион отметил, какие у него длинные и бескостные пальцы. Флот еще очень далеко. Этот святой связник не умеет воплощать в себя Кракена. Тем не менее жди событий. Шпиону велели есть быстро. Ори выдал ему чистую одежду – рыбацкий наряд, не по мерке и не к лицу ни Алику, ни Сангаде Барадину, никаким другим личинам шпиона, но он сумел подоткнуть и подвязать широкую ткань, чтобы не слишком выделяться на людях. Пока он одевался, Анна и Ори говорили, понизив голос. Из какой-то секретной мошны они достали три отдельных порции налички – оплату для Икс-84, возмещение для Дредгера, похоже, катеру предстояло сгореть – и небольшую дорожную сумму, достаточную, чтобы шпион доехал обратно до Гвердона. Все было выплачено ему гвердонским серебром. Ори пояснил, что проблем не предвидится. Надо только пройтись до ближайшей деревушки, а там сесть на приморский поезд. С Фестиваля возвращаются толпы участников. С ними смешаться – раз плюнуть. Никто тебя и не вспомнит. Анна вышла поглядеть на зарю. Как только шпион упаковал вещи – деньги с оружием он спрятал под своей нелепой одежей, – то присоединился к ней у крыльца этого необычного дома на скале. Она безотрывно смотрела на море и курила оставшиеся сигареты одну за другой. – Я не вернусь с тобой. У меня свои каналы, – сказала она. – Отправь нашим весть. Потом затихарись. Можете вместе уехать из города. Если понадобится, мы свяжемся с тобой через мальчика. – Мне понадобится твое благословение, чтобы отправить известие богам. – Так точно. – Она покопалась в кармане, нашла флакон с маслом и вручила ему. Лик Царицы Львов на пробке был тем же лицом, которое он видел в палатке при Маттауре, за полмира отсюда. Он сунул сосудик в карман. – Как это произойдет? Если начнется, каково оно будет? Анна пожала плечами: – Ты же был тогда в Северасте. Будет нечто похожее, представь. Кракеновы волны набегут на город, как поток расплавленного стекла. Устрашающие божьи отродья поскачут, оседлав туманы Облачной Роженицы. Чудеса распространятся, как пожар. Корабли зайдут на улицы, с борта высадятся жрецы, исступленные фанатики, и опрокинут алтари местных богов, а потом обильными жертвоприношениями переосвятят их, чествуя завоевателей. Пешие великаны, стофутовые святые, ринутся в бой. Прекрасная и грозная райская армада покорит смертное царство. – И Она тоже будет там? – Она пребывает в каждом сражении. Конечно, Она туда снизойдет. Но Ткач Судеб явится первым. Он спрядет нашу победу, и тогда уже Она воплотит ее. – Анна прикончила последнюю сигарету и бросила окурок с утеса. Под восходящим солнцем показалось, будто она подожгла само небо. Глава 28 Поодаль змеился хвост королевской процессии. У всех на устах одни и те же слова. Король вернулся! Новости взбудоражили целую ярмарку. Привычная настороженность Гвердона к чудесам отброшена – вот он, их король, осиянный благословением старых богов. Фестиваль подходил к концу, но празднование только начиналось. Они будут петь весь обратный путь до Гвердона. Теревант мельком увидал короля среди этого шествия. На расстоянии – новый король, отмеченный божьим перстом, ехал в паланкине вместе с патросом Гвердона, но все равно достаточно близко, чтобы его узнать. Вполне достаточно, чтобы не спутать этот уникальный нос и чтобы король украдкой от остальных пожал плечами, поймав взгляд Тереванта. Словно попадание в божьи избранники и провозглашенные короли Гвердона – лишь очередная превратность его судьбы. Процессия текла вдаль. Ошарашенный Теревант пригнулся, заходя под полог хайитянского павильона. Сбоку был отгорожен особый, закрытый навес лично для посла. Ольтик и Лис, видимо, удалились туда чуть раньше. Он протиснулся мимо Даэринта и его подручных – те уже разбирали основной павильон. Теревант обнаружил Ольтика на кушетке, полуодетый брат застегивал пуговицы на рубашке. – Где Лис? – Уже отбыла в город. Во дворец патроса. Или, вернее сказать, во дворец короля. Короля Беррика Первого. – Он сочувственно рассмеялся. – Мне надо идти на официальный прием. Помоги накинуть, пожалуйста. «Китель Ольтика тяжел от медалей», – отметил Теревант, снимая его с распорки. – Так что же произошло? – осторожно спросил Теревант. Разгром в парламенте был поражением в битве. Нынче брат, казалось, проиграл войну целиком. Ольтик накинул китель и сел обратно, кушетка скрипнула. – Лис выиграла. Новый король – сотрудник Бюро. Хранители победят на выборах и заключат с нами союз, столь нужный для Хайта. Того, что я не смог завоевать с помощью… – он покачал головой, словно изумлен собственной оплошностью, – дипломатии, Бюро добилось ловким обходным маневром. – Он опять покачал головой. – С меня, как мне кажется, извинения. Она обыграла нас обоих. – Не дав тебе меча? – Вот именно. – Ольтик взвесил клинок, пробуя его идеальный баланс. – Как только меч попал ей в лапы, она не выпускала его достаточно долго, чтобы успеть провернуть свой план. Если мне суждено было проиграть, то уж лучше проиграть ей. – Он пожал плечами. – Даэринт отнесся к этому менее философски. – Он предлагал мне взять меч себе, – сказал Теревант, – вместо того чтобы тебе его отдать. Как-то оно совсем… дико. – Забрать меч? Приковать меня к Гвердону? – Ольтик расхохотался. – На что только не сподвигнет безрассудство, даже такого, как он, – подтвердил Ольтик. – Он что, надумал, будто новый посол захочет от него наконец-то избавиться? Ах да, кстати, – я ухожу, – сказал он в ответ на недоуменный взгляд Тереванта. Ольтик ухмыльнулся. – Собираюсь поехать домой и быть Эревешичем. Возглавить войска нашего Дома, как следовало уже несколько месяцев назад. Сам понимаешь, война. Ольтик пружинисто вскочил, словно сбросил неподъемную ношу. Похлопал Тереванта по плечу: – Завязываю с политикой, завязываю с дипломатией, завязываю с нашептываниями Даэринта – что мне говорить и чью задницу подлизать. Посылаю нахер весь этот город Гвердон, катись он к демонам. – Он глубоко вдохнул. – Ладно. Один последний прием – с гильдией алхимиков надо расставаться по-доброму. Каждый бокал шерри стоит тысячи обойм для винтовок, или как там говорят. Иди, подыщи пивнушку, а я, как закончу, присоединюсь. Напевая, старший Эревешич вышел вон. Теревант минуту оторопело таращился. Когда ему отказало Бюро, когда развалилось будущее, он сбежал и год прятался в дальних колониях. Когда у брата увели из-под носа Корону – саму Корону! – Ольтик облегченно смеется. Может быть, Ольтик прав. К черту этот Гвердон. За это он и выпьет. Снаружи ярмарка сворачивалась. Купцы и лоточники уносили товары: телеги и фургоны внезапно заполонили все проезды, ранее полные гульбой – нераспроданные остатки и разобранные прилавки поволокут обратно в город и свалят на каком-нибудь складе до следующего года. Чиновники из хайитянского посольства рывками подтаскивали тяжелые короба к ожидавшим их фургонам. И остервенело поглядывали на проходящего рядом Тереванта, несомненно, ревнуя – как же, он идет прохлаждаться, а у них еще море спиноломной работы. Громадный выставочный зал алхимиков уже частично ободрали до металлического каркаса. Подобно трупу некоего титана, его плоть расползлась, обнажая скелет. От разборки ярмарки веяло апокалипсисом. Виной тому или эти рыщущие среди руин мародеры, или тоскливая пустота после минувшего веселья. Теревант встряхнулся. Это просто последний вечер народного праздника, а не роковое предвестье. Не все на свете требуется окроплять росой поэтических смыслов. Инструктора в военной академии в отчаянии заламывали над ним руки. Они показывали картинку местности – и его влекли очертания елей на холме, острые верхушки, как сомкнутые ряды копьеносцев. Он видел домик на переднем плане, маленький островок света и смеха посреди мрачного пейзажа. Он читал имя художницы и смутно припоминал, какой школе она принадлежала. И, разумеется, полностью проваливал ожидания наставников. От него хотели, чтобы он увидел стратегически важный мост; близкий горный отрог, где толковый командир развернул бы алхимические пушки с ракетами; густую чащу, где следовало расположить живые силы; узкую горловину, куда надо поставить неусыпных – несгибаемых и неумирающих. Ему опять удалось спихнуть все это на Ольтика. Теревант равнодушно подумал о своем будущем. Здешние загадки без ответа никуда не делись – о смерти Ванта и о божьих бомбах, но сейчас они уступили очередность другому, самому насущному вопросу. Где-нибудь тут, посреди послепраздничного запустенья, открыт ли хоть какой-то кабак? Он набрел на пивную, где прежде сидел, но она закрыта. Обошел палатку, вдруг кто-нибудь из персонала тишком допивает сзади последнюю кегу. Никого. В отдалении он услышал музыку и двинулся на ее зов. Впереди открылся костер, вокруг огня располагались и мужчины и женщины. «Наемники, – догадался он, – некоторые в броне, некоторые в шрамах, все нацеленно пьют, стараются влить в себя столько бодрости, сколько этим летним вечером в них поместится». Его встретила женщина, с парой стаканов в руках. На ней надеты куски искусно выполненного, старомодного доспеха: наручи, поножи и крепкий стальной воротник. В таком облачении заказано идти в бой. Должно быть, она переговорщица роты – при полном параде, чтобы впечатлить нанимателей. – Коли Корона Хайта желает с нами договориться, вы опоздали, друг, – сказала она, передавая ему питье. – Нет, я просто ищу собутыльников. – Тогда вы нашли себе целый отряд. – Она подняла кубок. – Отряд из Восьми. С ней праздновало не меньше двух дюжин воинов. Кое-кто подхватил ее тост за Отряд из Восьми. – Присоединяйтесь, – сказала она. – Мы только что подписались за Лирикс, вот и отмечаем. Так он и поступил, найдя себе местечко в кругу. Отряд из Восьми, как он узнал, и в самом деле когда-то насчитывал восемь бойцов. Пятеро ныне мертвы, один несказанно разбогател и проживает в Серране. Судьба еще двоих покрыта мраком, поскольку когда старый шепелявый вояка дошел до этой части истории, то захрапел на середине рассказа. Отряд отбывал в Лирикс, нанятый для поддержки островной обороны. Один малый безудержно докапывался до Тереванта, убеждая его купить нагрудник из драконьих чешуй – он выбрал себе такой на ярмарке и только потом сообразил, что появляться на Лириксе в шкуре убитого дракона может показаться невежливым. Ротная переговорщица присела рядышком с Теревантом. Она сменила латы на кофту и длинную юбку, переливчатую в свете костра. Скрестила ноги, и юбка съехала кверху, открывая мускулистую лодыжку. Девушка наклонилась к нему чуточку ближе, чем требовалось, и представилась Наолой. Оказалось, что Наола – новый капитан этой роты, а предыдущий капитан умер в Маттауре от чумы. Она, дочь простых фабричников, приехала домой в Гвердон и только тут узнала, что родители и младший брат погибли во время Кризиса. Кубок за них она подняла с горьким смехом. Родня-то переживала, что она сложит голову где-нибудь в далеком сражении, но их самих отыскала Божья война в самом безопасном на свете городе. С неизбежностью не поспоришь. Теревант ответил ей тостом за отца, который, наверно, предпочел бы хоть раз сложить голову в далеком сражении. После нескольких кругов кто-то помянул о Паравосе. Теревант необдуманно обронил, что раньше у себя был поэтом, и вот он уже неожиданно читает отряду стихи. Один солдат достал набор дудочек и сумел подобрать мелодию, которая вязалась с ритмом строк. Теревант читал балладу о воительнице, которую написал про Лиссаду, но Наола улыбалась, будто он с ходу сочинил стихи про нее. Когда огонь угас и на небо высыпали звезды, потянуло прохладой. Она привлекла его к себе и прошептала, что Отряд из Восьми едет в Лирикс только через несколько дней – и несколько ночей. Ее тепло прогоняло все опасения будущего. Он поцеловал ее в шею; с другой стороны кострища один из наемников сально осклабился и заулюлюкал. Чья-то рука хлопнула его по плечу. Надо же, не кто иной, как Лемюэль, – но его обычная маска скуки и безразличия пропала, сменившись бешенством. – Это срочно. Идемте со мной. Неохотно Теревант расплелся с Наолой. – Я вернусь. Наола потянулась. – Долго не задерживайся. Лемюэль быстро увел его от отряда, затаскивая в лабиринт просевших палаток. На ходу он внимательно осматривался по сторонам, оглядывался через плечо, словно ждал неприятностей. – Что не так? – спросил Теревант. – Ничего. Надо вывезти вас отсюда. – Лемюэль не допускал возражений.