Ньем промолчал, а когда немного отстранился и выпрямился, я едва не выдохнула от облегчения. Более того, неожиданно в нем проснулась деликатность – повязал на бедра простыню. Затем, улыбаясь, пожал мощными плечами, отчего на его широкой смуглой груди звякнули загадочные амулеты, и вроде как признался: – Здесь мало развлечений. – Кинжал Халеи скучает? – усомнилась я, а потом поделилась местными сплетнями: – Говорят, среди будущих выпускников вы ищете темных бойцов для своей гильдии… – Скажи, ты правда не чувствуешь? – черная бровь Ньема скользнула на лоб, выдавая его удивление. – Что именно? – я тоже удивилась, пытаясь рукой нащупать ручку на двери, пора покинуть жилье «скучающего» мужчины. Уже обе брови взлетели на высокий умный лоб демаи, сам он при этом ухмылялся: – Сильные демаи, такие как я, обладают даром физического притяжения. Неужели ты не заметила, каким запредельным вниманием и успехом я пользуюсь у студентов… и не только у них. Это несмотря на мой темный дар! Мало кто может сопротивляться моему… хм-м… обаянию. – Ну у вас и самомнение-е… – протянула я не без иронии. – Детка, это магия притяжения, – почему-то с легкой грустью признался Ньем, но тут же весело добавил, непозволительно близко наклоняясь ко мне, – и, конечно же, моя врожденная красота, работа над телом, ум, опыт и харизма. – Конечно, куда же без них, – согласилась я, нащупав, наконец, дверную ручку и пытаясь ее нажать. – А эти амулеты вам с ними помогают. Ньем коснулся артефактов, словно непроизвольно проверил, что те на месте, а потом неожиданно серьезно и сухо ответил: – Ошибаешься, Алера. Они не помогают очаровывать, а, наоборот, заглушают силу моей магии и влияния на других. – Ну, я пойду, ладно? – попросила я, предчувствуя серьезный разговор, который мне сто лет не нужен. – Разве тебе не интересно, почему мое обаяние не действует на тебя? – загадочно усмехнулся Ньем. И опять вылезло наружу драконье любопытство. Я выпалила, нарываясь на неприятности: – Потому что вы не настолько хороши? Ньем довольно хмыкнул: – Нет, малышка, просто ты уже занята! Не зря от тебя пахнет тьмой. Знакомой такой… Я чуть не сплюнула от досады. Тоже мне, красавчик, нанюхался. – Наверное, в этот раз вы ошиблись, маго Ньем. В случае со мной ваше очарование разбилось о ваше самомнение. Простите, что помешала, я пошла. – Подожди… – окликнул Ньем. Но я уже нажала ручку и выскочила в распахнувшуюся дверь. Дальше, не раздумывая, ринулась по коридору к лестнице, чтобы уже, кажется привычно, врезаться в словно каменную грудь, затянутую в черный кафтан из тонкой шелковистой ткани. – Алера, что ты здесь делаешь? – грозно прозвучал голос Келео над моей макушкой. Я вскинула голову и увидела нечто невозможное: запыхавшегося явно от дикой спешки Келео Черного: черные глаза мечут молнии, на верхней губе выступила пара бисеринок пота, ноздри яростно трепещут, все тело аж подрагивает от с трудом сдерживаемой мощи и бешеной ярости. Вот с этим темным маго ехидничать и спорить будет чревато, а сейчас, похоже, еще и опасно для жизни. Прижав исписанные листки к груди, торопливо сообщила: – Я к маго Даяне зачетную работу несла, но ошиблась комнатой. Келео потряс меня до глубины души: стиснув мои плечи, приподнял над полом и глубоко вдохнул у шеи, обдав горячим дыханием, вызвав стадо не менее потрясенных сей выходкой мурашек. И зарычал с такой злобой, что я содрогнулась от ужаса: – Убью! Он тебя коснулся? – Ньем? – пискнула я в панике. – Нет, конечно. Не смог… он же преподаватель и… Оказалось, убивать черный дракон собрался не меня – поставил на пол и, как обезумевший, ринулся в комнату к Ньему, куда я сдуру имела неосторожность попасть. С грохотом закрыл дверь, а дальше… вместе с диким ревом всю стену и дверь заволокла тьма, заглушив происходящее по ту сторону. Из противоположной двери, открывшейся не вот только что – краем глаза я ранее отметила движение, когда черный дракон орал «Убью!», – высунулась рыжая голова Даяны, той самой вредной драконицы, к которой я неслась сдавать работу. Вот я простофиля, «право» с «лево» перепутала! Даяна оторвала взгляд от стены напротив и с любопытством уставилась на меня. – Маго Даяна, я тут вам свою работу принесла, но дверью ошиблась, и вот… Что именно «вот», мы увидели в следующую секунду: в ту самую злосчастную дверь в полной тишине неожиданно, словно нож в масло вошли, протаранили демайские рога, на миг замерли, а потом исчезли. Спустя несколько мгновений рога опять появились в дверном полотне, но чуть ниже. Затем снова, снова и снова, и так до самого пола, пробивая на удивление ровненькие парные дыры. Наконец, в очередной раз исчезнув, рога не появились, а дыры в двери заросли как живые, сперва затянувшись тьмой. Стало жутко. Даяна цепко ухватила меня за локоть и затащила к себе в комнату. Нервно облизав губы, я совершенно растерянно пробормотала: – Это что было? Что произошло? Я нечаянно перепутала двери, а там маго Ньем и… – Там моя соседка живет, оборотница с боевого… – Даяна замолчала, поморщилась, открыла рот, окинула меня взглядом и снова закрыла. Словно она передумала сообщать смертельно больному о том, что жить ему осталось… недолго. С тяжелым вздохом забрала смятые листы из моей руки, бегло просмотрела и еще более неожиданно поставила на последнем отлично. Снова на меня жалостливо взглянула – и это скандально известная, мстительная рыжая Даяна, которая ни к кому не испытывает добрых чувств! – и, повернув голову к двери, прислушалась. Но, так и ничего не услышав, проворчала: – Бабы – дуры! Как можно приближать к телу темного… добровольно? В нас же светлый дар! По сути, любая может не заметить, как окажется окольцованной темным, суженой. – Неужели любая светлая? – поразилась я. – Но ведь говорят, чтобы завести потомство с темным, нужно быть именно сужеными! Даяна раздраженно обернулась, сделав пару шагов, швырнула мою работу на стол, заваленный другими работами. – А почему нет? Это распространенное заблуждение, что темных интересуют только сильные светлые и целители. Темные тоже по уровню магического дара различаются, а любви и потомства хочется как тем, так и другим! Поэтому любая светлая подойдет, главное, чтобы примерно совпал уровень силы. Иначе, как думаешь, зачем столько темных ежегодно стремится попасть в Академию драконов? Где, как не здесь, можно встретить одаренных светлых? Поэтому будь осторожна: первачей темные не трогают – это негласное правило, дают привыкнуть, расслабиться, а дальше начинается охота на невест! – Неужели любая и любой подойдет? – я все еще не могла поверить, что мои дела настолько плохи. Даже после признания Ньема. Даяна бросила на меня пристальный, при этом сочувствующий взгляд, а потом загадочным, каким-то хитровато многозначительным тоном ответила: – За исключением черных драконов. У нас, драконов, половинкой души и парой может быть только истинная. И только у истинных рождаются драконы. Поэтому и черные ограничены своей парой. Только не истинной, а суженой, подаренной магией и богами. Единственной подходящей им по силе и душе. Многие ошибаются, когда говорят, что суженая для черного дракона – это только магическая половинка, ведь где есть одна связь, легко может возникнуть и другая – душевная. Да и драконы рождаются только у по-настоящему истинных пар. Тебе ли, хранительнице Древнего, этого не знать. Не уверена, что абсолютно верно поняла смысл слов преподавательницы, но один момент зацепил очень сильно. Это что выходит? В паре с темным, если мой суженый не черный дракон, я не смогу родить дракона? Я взволнованно прохрипела: – Откуда вы знаете, маго Даяна? Рыжая драконица поморщилась и неожиданно призналась: – Мой дед – черный дракон. Я тебе сразу скажу, если твой суженый черный дракон – ты попала! – Ой, мне это точно не грозит, – отмахнулась я, ведь Василисин темный похож на земных демонов, а это значит – демаи. – Ну-ну, – иронично хмыкнула Даяна, приоткрывая дверь и выглядывая в коридор. – Все, беги быстрее, пока никого нет. И будь внимательнее с дверями, не путай больше, а то нежити в округе сильно прибавится. – При чем тут я и нежить в округе? – удивленно обернулась я, но перед моим носом уже закрылась дверь. Пришлось, недоуменно пожав плечами, тащиться к себе в общагу. Глава 12 Тревога сквозь сон шершавой змеей завозилась в груди, словно корябая острыми чешуйками, сжимая сердце в тисках беспокойства. Открыв глаза, я оглядела комнату, залитую лунным светом. Никого! У противоположной стены застеленная кровать, с первого дня моего проживая здесь пустующая: Рейтан ни разу не отпустил свою любимую маленькую Адару ко мне на ночные посиделки. Еще бы, ведь в соседних комнатах Лиир и Тайрен, для зеленого дракона – соперники за самку; и плевать ему, что мы родные, хоть и не по крови, и столько лет прожили под одной крышей. Драконы, они такие драконы – жуткие собственники. Я еще полежала, вглядывалась в сумрак, щедро разбавленный лунным светом. Тишину и покой моей комнаты ничего не нарушало, но в груди нарастало беспокойство. Нет, оно уже накатывало паникой, вынуждая встать и чем-нибудь заняться. Попыталась выровнять дыхание глубокими вдохами-выдохами – бесполезно. Умылась. Тоже не помогло. Обратившись внутрь себя, проверила золотые нити Древнего, что от средоточия моей магии в груди тянутся далеко в горы. Нет, с яслями все хорошо, никаких опасностей или проблем не увидела. Дальше еще хуже. Непонятная тревога скручивала меня в бараний рог, вытягивала силы, замораживала внутренности. Я испуганно замерла, когда увидела, как от моего тела отделяются черные искорки, зачем-то облепившие меня, одна, вторая… затем уже целый черный рой закрутился и поплыл прочь, устремляясь наружу. Схватив одежду, я рванула за ним из комнаты, на ходу натягивая платье. Так и неслась босиком по тихим коридорам с чулками и туфлями в руках. А вокруг никого, тишина, глубокая ночь, когда все студенты, замученные учебой, крепко спят. Ноги сами по себе несли меня прочь из общежития, сначала во двор, где я, прыгая на одной ноге, наконец-то обулась, затем все дальше, в ночь, к дальним корпусам, не выпуская из виду темный рой. Обращаясь то ли к Луне, огромным ярким диском зависшей надо мной, то ли спрашивая бескрайнее черное небо, позолоченное звездами, я всхлипнула: «Что происходит?..» Отринув голос разума, кричавший об охране, о дейтрини и любой другой опасности, которая может подстерегать беззащитную светлую в ночи, я следовала зову души. Вернее, уже не зову, а болезненному реву-призыву. Он меня вел, нет, заставлял нестись во весь опор, подхватив подол юбки, так, что ветер шумел в ушах. Душа словно билась в агонии, а сердце в истерике, глуша инстинкт самосохранения, будто боялись, что не успею… Куда? К кому? Зачем?.. Лишь краем сознания я поняла, что неведомая сила вместе с черным облачком привела меня к темному корпусу, где под контролем мастеров и защитой ведутся практические занятия по темным искусствам, проще сказать – темной магии. Никакого страха за свою жизнь, я боялась лишь одного – не успеть к тому, что так зовет. Зов шел не из аудиторий, он вынудил спуститься вниз, в подвал, в огромный зал. Наша группа была здесь единственный раз, вчера днем. И да, даже днем мне было страшно находиться в этом подземелье до дрожи, противно до тошноты от сильных эманаций тьмы. Я с трудом сдерживалась от омерзения, чтобы не завыть, – так стало плохо. Словно здесь и сейчас сам мрак вырвался на волю! Зал испещрен рунами, сдерживающими все магические выбросы, не дающими в случае чего вырваться взбесившейся тьме за пределы подвала. Все вокруг уставлено свечами, но их таинственный мягкий свет не радует взгляд, а еще сильнее пугает. Тени от пламени играют с моим воображением в жуткие игры, пуская по стенам монстров, из углов тянут мерзкие щупальца чудовища. В самом центре зала пульсирует, живет своей жизнью огромная пентаграмма, сложная, с многочисленными рунами. Внутри нее поднимается вихрь самой черной тьмы, которую только можно представить. Неподалеку от пентаграммы неподвижно лежат двое мужчин – студенты, судя по серебряным бляхам, как и на моей груди. Еще двое скукожились в углу, поджав колени к груди, и немигающими глазами смотрят на набирающий силу ритуал. Мне показалось, они или не в себе – слишком бессмысленные у них глаза, или… Что «или» подумать не успела, привлеченная движением в середине пентаграммы, тем более обзору мешала фигура огромного нага в черном полукафтане и с оранжево-фиолетовой шевелюрой, который взволнованно, маятником болтался из стороны в сторону, опираясь на свой длиннющий и толстый хвост. Почувствовала, каким-то невероятным образом почувствовала, что ситуация сложная, серьезная, даже критическая, а наг не знает, что предпринять. И ведь это сам маго Бесстай – сильнейший темный целитель современности, как многие с придыханием говорят о нем. Здесь, в академии, он преподает на кафедре целителей, правда только у старшекурсников, кто способен использовать тьму во благо. – Кто, спрашивается, кто в здравом уме решится на эту дикость?! – неожиданно прорычал в бессильной ярости маго Бесстай. – Где откопали эту мерзость, ведь спрятали все упоминания о ритуале… – Бесстай, ты и сам был молодым, горячим и нетерпеливым. А поиск суженой так долог… Я вздрогнула, потому что сначала услышала ответ, а потом увидела еще троих известных преподавателей с темных факультетов, которые, похоже, пытались остановить «эту дикость» – наверняка какой-то запретный ритуал. Двое из них голодными хищниками ходили вокруг все сильнее завихряющейся пентаграммы, что-то выискивая и обдумывая. Третий неожиданно подобрал железный крюк, привязал его к веревке, затем с решительным видом занялся «рыбалкой»: прицелился, размахнулся – и закинул крюк в центр пентаграммы, видимо пытаясь что-то вытащить оттуда. Но уже в следующий миг, стоило веревке и железу попасть в область тьмы, – та выстрелила в ответ черной молнией. Преподавателя так шандарахнуло о стену, что на пол он рухнул сломанной куклой. А сверху на него, усиливая эффект, упала та самая веревка с крюком, еще и присыпало обвалившейся штукатуркой. Маго Бесстай кинулся на помощь пострадавшему, к счастью, живому – я услышала его стон и с облегчением выдохнула. Это был мой первый и единственный облегченный выдох, потому что изнутри меня буквально рвало на части. Не физически, а словно вся Вселенная решила поделиться со мной своей душевной болью, тоской и одиночеством.