12 Рано утром я стояла у окна гостиной, всматриваясь в тени на моем участке. «Плимут» из ремонта еще не вернули, и я, глядя на стоящий напротив дома фургон через едва разведенные шторы, думала о том, может ли спрятаться под ним взрослый мужчина. Спрятаться и схватить меня за ногу, когда я стану открывать дверцу. Убивать меня ему не обязательно — я и сама умру с перепугу. Улица была пуста, тусклый свет фонарей едва пробивался сквозь дымку тумана. Никого не видно. Ничего не слышно. Все как обычно. Наверное, и Кэри Харпер, возвращаясь домой из таверны, не заметил ничего странного. До завтрака с главным прокурором оставалось меньше получаса — чтобы не опоздать, нужно было набраться смелости, выйти за дверь и преодолеть расстояние в тридцать футов до машины. Я еще раз прошлась взглядом по кустам, растянувшимся невысокой стеной за передней лужайкой. Их силуэты вырисовывались все четче на фоне светлеющего неба. Над ними сиял круглый диск луны. В ее свете серебрилась прихваченная изморозью трава. Как он подбирался к их домам? Как подобрался к моему дому? Скорее всего, на машине. Странно, но над этим вопросом, похоже, до сих пор никто как следует не задумывался. Даже Бентон ничего не сказал, хотя средство передвижения — такой же важный пункт в составлении профиля преступника, как возраст, пол и расовая принадлежность. Перед глазами снова встало необычно хмурое лицо Уэсли во время нашего последнего разговора в Квантико. Своим беспокойством я поделилась за завтраком с Этриджем. — Полагаю, дело в том, что Уэсли просто не обо всем тебе говорит, — пожал плечами прокурор. — Раньше он всегда был со мной откровенен. — Не забывай, Кей, что Бюро — особенная организация, и там предпочитают держать рот на замке. — Обычно он охотно делился со мной своими теориями, высказывал разные мнения, но в данном случае все не так. У меня создалось впечатление, что у него просто нет времени на эти дела. Да и ведет он себя как-то странно. Серьезен, даже угрюм, в глаза не смотрит. — Я перевела дыхание. — Уэсли изменился, и, должна признаться, это мне действует на нервы. — Думаешь, от тебя что-то скрывают? — спросил Этридж. — Думаю, что да, Том. — И чувствуешь себя немного параноиком, а, Кей? — Не без того. — А мне ты доверяешь? Веришь, что я на твоей стороне и забочусь в первую очередь о твоих интересах? Я кивнула и снова перевела дыхание. Мы сидели в обеденном зале отеля «Капитолий», излюбленном месте встреч политиков и плутократов. В трех столиках от нас расположился сенатор Партин, его изрезанное морщинами лицо заметно отличалось от того, что мелькало нередко на экранах телевизоров. Сенатор разговаривал о чем-то с молодым человеком, которого я видела где-то, но вспомнить, где именно, никак не могла. — Большинство из нас в тяжелые времена испытывают подобные чувства. Нам кажется, что мы одиноки, всеми брошены, что мы одни в дремучем лесу. — Говоря это, Этридж сочувственно смотрел на меня. — Так и есть, я одна в лесу. Но только мне это не кажется — такова реальность. — Я понимаю озабоченность Уэсли. — Конечно. — Меня беспокоит, Кей, что ты строишь свои теории на интуиции, что идешь на поводу у инстинкта. Иногда такой путь ведет к беде. — Может быть. Но порой к беде ведет и другой путь, когда люди чрезмерно все усложняют. Убийство же чаще всего удручающе примитивно. — Не всегда, Кей. — Почти всегда, Том. — Ты не думаешь, что Спарачино каким-то образом причастен к этим смертям? — Я думаю, что мы не можем позволить себе объяснять все случившееся его махинациями. Не исключено, что Спарачино и убийца идут параллельными курсами. Они оба опасны. Даже смертельно опасны. Но они разные. И никак не связаны. Ими движут разные силы. — По-твоему, исчезнувшая рукопись тут ни при чем? — Не знаю. — И прогресса в этом направлении нет? Разговор все более напоминал допрос, и я чувствовала себя неловко, как школьница, не выполнившая домашнее задание. Уж лучше бы и не спрашивал. — Нет, Том. Я не знаю, где она. — Возможно ли, что Стерлинг Харпер сожгла рукопись в камине перед смертью? — Не думаю. Мы исследовали обгоревшие клочки бумаги. Эксперт пришел к заключению, что в камине сожгли высококачественную, дорогую бумагу. Такую используют для переписки или составления важных юридических документов. Вряд ли кому-то придет в голову расходовать ее на черновик книги. Скорее всего, мисс Харпер уничтожила какие-то личные документы, письма. — Письма от Берилл Мэдисон? — Это мы еще не установили, — ответила я, хотя лично для себя такую возможность уже исключила. — Может быть, письма Кэри Харпера? — Его письма нашли в доме. Впечатление такое, что все на месте и их давно не трогали. — Если письма были от Берилл Мэдисон, зачем мисс Харпер их сжигать? — Не знаю, — снова ответила я, понимая, что Этридж думает о Спарачино. Да, Спарачино. Вот уж кому не откажешь в решительности. Мне уже показали поданное им исковое заявление, все тридцать три страницы. Адвокат обвинял меня, полицию, губернатора. Роза рассказала по телефону, что ей несколько раз звонили из журнала «Пипл», а один репортер, изгнанный охранником из фойе, снимал мой офис с автостоянки. Похоже, слава бежала впереди меня. А еще я становилась специалистом по отказу от комментариев и улепетыванию от газетчиков. — Думаешь, мы имеем дело с психопатом? — в лоб спросил Этридж. Как бы ни запутывала дело оранжевая акриловая нить, указывавшая на возможную связь убийцы с угонщиками самолета, версия с психопатом представлялась более вероятной, о чем я и сказала прокурору. Он опустил голову, помолчал, а когда поднял глаза, то их выражение сразило меня наповал. Печаль, боль, сочувствие… — Кей, — начал Этридж, — мне нелегко это говорить… — Я потянулась за печеньем. — И все же ты должна знать. Что бы ни происходило вокруг тебя, какого бы мнения ты лично ни придерживалась, я не могу оставлять тебя в неведении. Есть уже не хотелось. Я решила, что лучше закурить. — У меня есть один знакомый. Скажу так, он имеет отношение к Министерству юстиции… — Если это касается Спарачино… — Это касается Марка Джеймса. Я была бы не так потрясена, если б он выругался. — И что Марк? — Может быть, мне бы следовало задать этот вопрос тебе. — Что ты имеешь в виду? — Несколько недель назад вас видели вместе в Нью-Йорке. В ресторане «Галлаксер». — Наступила неловкая пауза, и Этридж, прочистив горло, не к месту добавил: — Уж и не помню, когда я там был. — Дым от сигареты струйкой поднимался вверх. — Стейки там замечательные… — Перестань, Том, — тихо сказала я. — В былые времена там собиралось много ирландцев. Вот уж любители выпить да поболтать… — Прекрати, черт возьми! — Получилось излишне громко. Сенатор Партин повернулся и посмотрел в нашу сторону. Взгляд его на мгновение задержался на Этридже, потом перешел на меня. Подлетевший к столику официант подлил кофе и осведомился, не нужно ли нам что-то еще. Мне вдруг стало жарко. — Хватит нести ерунду, Том. Кто меня видел? Прокурор покачал головой: — Важно другое: откуда ты его знаешь? — Мы давно знакомы. — Это не ответ. — Еще со Школы права. — Вы были близки? — Да. — Интимно? — Господи, Том!