Так мы и шли, обсуждая то возможности членов группы и проигрывая в теории разные сценарии развития боевых действий, то различные случаи из жизни кого-то из охотников и споря, кто как поступил бы в подобной ситуации. Я больше слушал и старался не ввязываться в споры. Прошагав первую половину дня, мы устроили привал. Линза взялась за готовку обеда, сказав при этом, что на постоянной основе мы с неё этого не дождёмся и ужин готовить будет кто угодно, но не она. Ну вот и настал момент раскрыть карты. – Так, бойцы, – начал я, – раз обещал, значит, рассказываю, что нас ожидает. Движемся мы в бывший город Мичуринск, а точнее, в его пригород. Там находится склад, в котором должны быть нетронутые боеприпасы и всё то, что необходимо для снабжения армии. Дальше я рассказал, откуда я об этом знаю и как ко мне попала карта с данными по колонне снабжения. Линза похвалила лиса и дала ему что-то вкусное. Если так пойдёт дальше, как бы не сменил мой мохнатый друг хозяина. – А откуда мы знаем, что всё это добро до сих пор лежит там спокойно и ждёт нас? – задал самый главный вопрос Кок. – Ниоткуда, – ответил я и серьёзно осмотрел своих бойцов. – В том всё и дело, что никто об этом не знает наверняка. Может так получиться, что весь этот путь мы проделаем зря. – Но там же дикие земли, – вдруг ошарашила меня Линза. – Есть большая вероятность, что всё осталось нетронутым. – Что за дикие земли? – спросил я, а все уставились на меня, как на идиота. – Что смотрите, я ни разу не выходил за границы области, и тут работы хватает. – Дикие – значит то, что там нет порядка, – первым ответил Штамп. – Там до сих пор человек человеку враг. – Так, подождите, вы хотите сказать, что общество организовано только у нас? – я обалдело вытаращил глаза на своих бойцов. – Точно не известно, – сказал Кок своим флегматичным голосом, – но мы предполагаем, что да. Вот так новости, оказывается, все те пять лет я ни разу не поинтересовался, что же находится за границей области, организованной первой пятёркой?! Всё это время я тупо бродил в её пределах и, б…, ни разу не вышел за границу?! Как же так я мог затупить?! – Народ, я бы хотел узнать, что может там нас ожидать? – задал я вопрос своей команде. – Я обещаю, что позже вам всё объясню. Просто поверьте, что я действительно ничего не знаю. – Скорее всего, – начал Гарпун, – всё, что мы встретим или кого мы встретим, будут враждебны к нам. – По крайней мере, именно к этому нужно быть готовым, – продолжила за него Линза. – Хорошо бы нам разработать порядок движения. – Ты права, Линза, – кивнул я, – значит, порядок следующий: первым движется Кок, он осуществляет разведку. Дальше двигается основная группа: я, Гарпун, Штамп. Линза в прикрытии. С момента пересечения границы двигаемся в этом порядке. – Хорошо, Сумрак, а можно взглянуть на карту? – спросил Штамп. – Прямого маршрута может не быть, хорошо бы заранее проложить его и обозначить точки сбора. – Мне нравится, как вы начали размышлять, – одобрил я своих подопечных, – с каждым днём мы всё больше напоминаем команду. – Я достал карту и развернул её перед бойцами. – Вот здесь мы, а вот тут точка, где находится предполагаемый склад. Ребята собрались вокруг карты и начали спорить, как лучше пройти. Оказывается, что Гарпун и Штамп пришли с диких земель, но совсем с другой стороны. Их получилось привлечь во время очередной экспедиции. Так что эти двое лучше других разбирались в том, что может нас ожидать при выходе из мирной территории. – Давайте, налетайте, пока горячее, – прервала обсуждение Линза, – обсудим всё по дороге. Мы сразу забыли про карту и насущные проблемы, еда – это святое для мужчины, кто бы что ни говорил. После обеда мы свернули лагерь и двинулись в путь, по дороге обсуждая нюансы диких земель. Об этих землях у меня сложилось двоякое мнение. Люди там живут, и живут уже организованно. До нашей организации им, конечно, далеко, но они уже не прячутся, как крысы по норам. Больше всего общество диких земель походит на банды. Люди сбились в кучи под одним или несколькими главарями. Структура поделена строго и чем-то напоминает ОПГ девяностых в нашем мире. Главарь держится за счёт авторитета или грубой силы. Под главарём ходят заместители, и они управляют отдельными бригадирами, в свою очередь бригадиры управляют оставшимся низшим слоем. Для того, чтобы занять должность повыше, нужно дождаться, когда старшего либо убьют, либо понизят за какой-то косяк. Чаще происходит смерть. Низшие слои общества поделены на рабочих, охотников и охранников. Ну и, само собой разумеется, перечислены они в порядке повышения статуса. Из касты рабочих в касту охраны попасть практически нереально. Животный мир диких земель так же разнообразен, как и области первой пятёрки. За исключением того, что мутантов там целенаправленно никто не отстреливает. Ну и данные по ним, соответственно, не составляются, так же как и не зарисовывают местность и не составляют карты опасных участков. В общем, прогулочка ожидается та ещё. Теперь я понял, что имел в виду Фантом, когда говорил о Подмосковье. До границы области мы шли около десяти дней. Шутка ли, три сотни километров. Нашей цели мы должны были достигнуть примерно дня через два. Я решил разбить лагерь на сутки и ещё раз пробежаться по нашему плану и его отходам. Ну и отдых нам не помешает. Впереди агрессивная местность. Выставив палатки и закончив заготовку дров, мы приступили к приготовлению ужина. Ну и, как само собой разумеется, потекли разговоры. – Сумрак, можно задать тебе вопрос? – с очень серьёзным видом спросила Линза. – Но если не хочешь, не рассказывай. – Мне кажется, я догадываюсь, о чём ты хочешь спросить, – не менее серьёзно посмотрел на неё я. – Но мне бы хотелось оставить все эти вопросы и ответы на тот момент, когда мы вернёмся в Новую Жизнь. – Хорошо, я поняла, – ответила Линза и пошла помогать ребятам готовить ужин. А я, глядя на них, улыбнулся, и меня понесло в те дни, когда я ещё сам был зелёным и вот-вот должен был пройти обряд посвящения. Глава 9 Собраться на обряд – дело несложное. Я зашёл в гильдию, получил свою собственную фотокамеру, монокуляр с ночным видением и напутствие. Затем на квартиру к Фантому, рюкзак, оружие – и всё, я готов. Падальщики были замечены километрах в пятидесяти от города. Недалеко от деревни Бочкари. Деревню назвали в честь мастеров, которые делали бочки. Всё просто и понятно, нашёл, убрал, сфотографировал. Дорога простая, занимает всего два дня, и даже ночёвка будет не в лесу, а в посёлке, который расположен практически на середине пути. Что-то слишком всё легко, где-то же должен быть подвох? Или так проходят все посвящения? Ладно, поживём – увидим. До Бочкарей я добрался, как и планировал, за два дня. Дальше мой путь лежал в сельсовет, к председателю. Тот уже был оповещён о моём скором прибытии, и вся процедура заняла буквально пять минут. Мне оплатили гостиницу, указали рукой направление, мол, вон там видели. Так как появился в Бочкарях я уже на закате, пришлось вначале заночевать. Наутро я выдвинулся в указанную сторону, искать этих самых падальщиков. Двигаться пришлось осторожно, так, как учил Фантом, чтоб не наступать на ветки и без лишнего шума. Ещё в начале тренировок это давалось тяжело. Шутка ли, продираться сквозь лес и смотреть не только перед собой, но и на каждый пятачок, куда приходилось ставить ногу. Двигались таким темпом, что даже улитка нас обгоняла. Но со временем это начало доводиться до автоматизма, и уже сейчас я мог спокойно контролировать округу и то, что творилось вокруг. Падальщики, как правило, не сидят на месте, но мне достаточно отыскать их предыдущее место стоянки. Дальше будет понятнее, в какую сторону двигаться. То, что я сразу же выйду на них, вызывало сильные сомнения. Ну не совсем же они идиоты, чтоб засветиться и сидеть в ожидании охотников. На первое костровище я вышел около полудня. Покрутившись на месте, высмотрел первые следы и пошёл в сторону их направления. Само место их дислокации удалось обнаружить только на второй день поиска. Обнаружить их стоянку оказалось несложно. Да и не сказать, что они прямо сильно затаились. Хохот и голоса раздавались далеко, и услышал я их задолго до того, как увидел. Последние метры преодолевал чуть ли не ползком. И вот моему взору открылись старые руины не то фермерского хозяйства, не то бывших заводских цехов. В них-то и расположились мои подопечные. А вот и подвох, даже на первый взгляд падальщиков оказалось не шестеро. То, что их больше, было очевидным, но, как учил Фантом, противников нужно вычислить всех. Дело близилось к закату, и вся дружная компания собралась у костра на ужин. – Интересно, я когда-нибудь привыкну к виду их пищи? – пробормотал я себе под нос, увидев, чем же они собираются потчевать друг друга. К горлу сразу же кинулся комок, и меня замутило. – Вот неужели нельзя тушёнки поесть или зайчика поймать? Несмотря на подступающую тошноту, я продолжал наблюдать, как бомжеватого вида мужики раскладывали над углями чьи-то две руки и ногу. Я насчитал двенадцать человек. Двое подошли ближе к концу приготовления ужина, так что теперь я знал, где они расположили часовых. Видимо, ужин они пропустить не могут. Под хохот и громкие разговоры они приступили к трапезе. Вот этого я уже стерпеть не смог. Хорошо, что я находился на достаточном отдалении и падальщики не услышали, как мой желудок освобождался от недавних бутербродов с салом. Надо бы сделать себе зарубку на будущее, не ужинать перед охотой на этих уродов. – Так, с количеством противника всё понятно, – снова пробубнил я себе под нос, я всегда говорю сам с собой, когда волнуюсь. Кстати, об этом я вам уже рассказывал. – Теперь бы определиться с тем, как вас грохнуть, не попав на угли в виде завтрака. Я пронаблюдал за ними всю ночь. Лишь под утро у меня начал созревать более или менее дельный план. Засветив свои секреты с часовыми, они сами мне его подкинули. В предрассветных сумерках я заметил, как оба наблюдателя спали безмятежным сладким сном. Неплохая возможность убрать обоих. Я крался как кошка, замирая при каждом шорохе. Подкравшись к первому из часовых, я замер и старался смотреть на него периферийным зрением. Ведь не зря говорят, что от прямого взгляда человек может проснуться. Осторожно вытянув нож, я подошёл вплотную и, зажав рот, быстрым движением полоснул его по горлу. Часовой, вылупив глаза, захрипел и затрясся, он дёргал ногами и извивался, заливая всё вокруг кровью и меня заодно. У меня еле получалось удержать агонизирующее тело. Наконец он затих. Затаившись возле трупа на несколько минут, я наблюдал за округой и за вторым часовым. Лагерь тихо спал, не подозревая, что его уже начали уменьшать в поголовье. Крадучись, я начал продвигаться в сторону второго наблюдателя, стараясь не шуметь и не смотреть прямо на него. Получилось точно так же, как и с первым. Зажав рот, я перерезал ему глотку с такой силой, что нож чиркнул по позвонкам. Мои руки затряслись, в крови бушевало огромное количество адреналина. Весь в крови, я скользнул в тень кустарника. Теперь бы отмыться и переодеться. Иначе я просто сам себя выдам. Прокравшись около километра от стоянки людоедов, я услышал тихое журчание, пройдя пару шагов на звук, уже увидел маленький ручеёк, питаемый родником. Вот за что люблю наш лес, так это за изобилие разных ключей и ручейков. Уж чего-чего, а от жажды умереть не даст. Наскоро помывшись, я переоделся в чистый камуфляж из рюкзака. На всякий случай попетлял по лесу и взял курс на лагерь падальщиков. Нужно знать, что они будут предпринимать. Подкрадываться так близко уже не было смысла, заметят, они сейчас настороже. Забрался на сосну, вынул из кармана монокль и принялся наблюдать. Паника в лагере царила неслабая. Главарь раздавал пинки и подзатыльники налево и направо. Двое принялись читать следы моего отхода и подозвали главного. Посмотрев на то, куда тыкали пальцем эти двое, он отошёл и что-то начал объяснять ещё одному типу, периодически тыкая пальцами ему в лоб. Тот молча сносил истерику главаря, затем кивнул, подозвал ещё троих, и вместе с первыми двумя следопытами они двинулись по моему следу в глубь леса. В лагере осталось четверо, включая главного. Если я всё правильно рассчитал, то вскоре их станет на четыре урода меньше. Нужно только выждать момент. Наконец командир успокоился и стал указывать оставшимся на трупы товарищей. Те, подхватив топор, пошли расчленять бывших друзей. Правильно, чего еде пропадать. Пока они были заняты делом, я спустился с сосны и начал подкрадываться к будущим покойникам. В руке на этот раз я сжимал «стечкина» с навинченным на ствол глушителем. Пробравшись на свою первую позицию в кустах, взял на прицел главного, который сидел в отдалении от троих мясников. Наблюдая за движением топора, я выжал свободный ход курка пистолета, затаил дыхание и, как только топор коснулся ноги уже второго покойника, надавил на спуск. Раздался щелчок механизма пистолета и звук выстрела, который был не громче хлопка духовой винтовки. Главарь уткнулся лицом в колени и начал заваливаться набок, светя развороченным затылком. Троица мясников, занятая своим грязным делом, даже не обернулась. Я взял на прицел второго и придавил спуск. Снова лязг механизма, приглушенный хлопок, и падальщик валится на землю в обнимку с отрубленной ногой мёртвого товарища. Вот тут оставшиеся двое уже поняли: что-то не так. Пока один с топором начал озираться, второй рыбкой нырнул в кусты. Владельца топора я подстрелил, уже поднимаясь из кустов. Выстрел оказался смазанным, и пуля угодила ему в грудь. Крик взбудоражил округу. Пришлось в спешном темпе добить кричащего и оставить затею с гонкой за скрывшимся в кустах людоедом. Теперь нужно сваливать, наверняка группа преследователей сейчас повернула назад в лагерь. Да и оставшийся в живых падальщик, скорее всего, присоединится к ним. Я достал фотоаппарат и сделал пару снимков лагеря, залитого кровью и усыпанного трупами. Осталось семь. И теперь уже я в роли преследуемого. Треск сзади я услышал спустя полчаса. Всё, меня вычислили! Что делать? Как оторваться? Мысли начали метаться в голове. Адреналин попал в кровь, и я, уже не таясь, ломанулся по лесу. Сзади послышались первые выстрелы, пули свистнули в опасной близости и защёлкали по деревьям. Пришлось петлять, как заяц. Впереди замаячила поляна. Я припустил в обход, на открытое пространство бежать себе дороже. Вдруг пришло понимание, что преследователи перестали бежать следом и даже не стреляют. Вот сейчас не понял, что не так? Я притормозил и присел за дерево, прислонившись к нему спиной. Осторожно выглянув, увидел своих преследователей. Они, сбившись в кучу и осторожно озираясь, пятились прочь от поляны. Присмотревшись к ней повнимательнее, я заметил слабое марево. Так, с поляной всё понятно, там кислота. Но почему они так испуганы? Почему прекратили преследовать? Ведь я не стал на неё выбегать. Мысли пролетели в голове за долю секунды, а я уже навёл прицел «стечкина» на одного из преследователей. Щёлкнул механизм затвора, и он сложился пополам. Пуля угодила в живот. Жить будет, но ранение очень болезненное. – А-а-а, – заорал раненый, – сука, он меня подстрелил! И в этот момент до меня дошло, почему падальщики так себя вели. Со стороны поляны в сторону орущего метнулись две смазанные тени. Визг умирающего мгновенно разнёсся по округе. Остальные бросились врассыпную и начали пальбу из всех стволов. Пули и картечь рвали кустарник и стволы деревьев, а две тени метались среди стрелявших людоедов. Жертвы начали падать как подкошенные. – Вот это скорость, – восхитился я в голос, – да что же это такое?! В этот момент последний из стрелявших почти в упор всадил заряд картечи в одну из теней. В воздух разлетелись брызги чего-то тёмного, и стрелявшего обдало с головы до ног. Туша по инерции снесла его на спину, и он заверещал. Не закричал, а именно заверещал и забился в агонии под тёмной тушей. И тут я увидел, как от него поднимается тёмно-красный дым, а сам он тает, как кусок снега. – Твою мать, – выругался я, – да что за хрень тут творится?! На лес опустилась тишина. Я начал озираться: где вторая тень? Осторожно поднявшись, я решил взобраться на дерево и едва успел вскарабкаться на пару метров. Автомат, закинутый за спину, зацепился за обломанную ветку. Я опустил взгляд, чтоб отцепиться, и увидел это. Красные глаза, горб загривка, чёрная щетина шерсти и огромные бивни. Это кабан? Самый обычный кабан? Никаких видимых мутаций нет, хотя… От туши поднималось слабое марево, как от кислотной поляны. Кабан, уставившись на меня, открыл пасть, в которой я разглядел извивающийся язык. Внезапно он замер, и из него в мою сторону вылетела прозрачная струя, которая, попав в ствол дерева рядом со мной, брызгами попала мне в бок. Куртка мгновенно задымилась, и я почувствовал сильную боль. Казалось, что в меня плеснули раскалённым металлом. Который почему-то не хотел остывать, а жёгся всё сильнее и сильнее. Я закричал от боли и едва не сорвался вниз. Едва успел скинуть автомат и перевалился на мощную ветку. Выхватив из бокового кармана рюкзака флягу с водой, я начал поливать дымящуюся рану. Боль отступила. Недолго думая, я закинул ногу на ветку и влез на неё верхом. Быстро скинул рюкзак, СВД бросил поверх него и, придерживая всё это одной рукой и отрывая пуговицы, стал скидывать с себя куртку. Та продолжала дымиться, и жгучая боль уже начала возвращаться. С момента первого плевка прошло едва полминуты, а кабан уже опять открыл пасть и выцели-вал меня своим змееобразным языком. Бросив ему в пасть снятую куртку, я заёрзал по стволу ветки, задом пытаясь отползти под защиту густой хвои. Плевок кабана завяз в брошенной куртке. А у меня появилось ещё тридцать секунд. Я решил, что нужно использовать шанс, морщась от боли в боку, я отпустил рюкзак в свободный полёт и схватил СВД. Навёл ствол в сторону мутанта и надавил на спуск. Выпущенная практически в упор пуля калибром 7,62 попала кабану в раскрытую пасть. Голова монстра дёрнулась, он замер и, постояв так несколько секунд, завалился набок. Земля вокруг него намокла и начала дымиться. – Чужой, мать его, – прошипел я, корчась от боли. И едва успел закончить фразу, как с треском свалился на землю, больно приложившись копчиком об ствол ветки, на которой сидел. Кислота, попавшая на ствол, сделала своё дело и проела ветку толщиной с две моих ноги всего за минуту. Корчась от боли, я начал поливать жгущую рану на своём боку. Через дыру, которую проело кислотой, виднелись рёбра. Подобрав рюкзак, я достал из него старую военную аптечку и вколол себе обезболивающее. Прямо рядом со страшной раной. Бочина вмиг онемела, и острая боль начала отпускать. Приложив к ране перевязочный пакет, я примотал его к себе бинтом. Быстро сфотографировал всё, что осталось от побоища на поляне, подобрал оружие и, насколько было возможно, быстро пошёл в сторону Бочкарей. На окраину деревни я вышел глубоко за полночь. Еле передвигая ногами, подошёл к первому попавшемуся дому и заколотил в дверь. Как эта дверь открылась и всё, что было потом, я уже не видел. Организм почувствовал, что можно расслабиться, и отключился. Боль! Ноющая, тянущая боль! Хочется пить. Что происходит? Что за голоса вокруг? Я попытался открыть глаза. Тяжело. Ну их, лучше так. – Дайте воды кто-нибудь, – попросил я, но не услышал своего голоса, хотя уверен, что говорю. – Эй, кто-нибудь, дайте попить. – Кажется, он пришёл в себя, – раздался чей-то голос в голове, – точно, смотрите, он губами шевелит. Может, ему водички дать? Ну наконец-то здравая мысль посетила чью-то голову. Ко рту поднесли что-то мокрое и холодное. Я попытался сделать глоток и закашлял. Немного отдышавшись, я отхлебнул ещё и опять поперхнулся. Да, лёжа пить то ещё удовольствие. Ещё одна попытка открыть глаза. Вроде бы удачно, только вот перед глазами всё плывёт. Вроде чьё-то лицо надо мной. – Ты кто? – прошипел я. – Где я? – Тихо, успокойся, ты в Бочкарях, – ответило пятно. Я закрыл глаза и опять провалился в темноту. Боль! Опять эта боль! Я застонал. – Вон, живой он, – опять этот голос. – Я же вам говорил, что живой он! – А ну отойди, – прозвучал знакомый голос. – Сумрак, ты слышишь меня? Сумрак?! Кто-то со знакомым голосом склонился надо мной, и я почувствовал на себе пристальный взгляд. С трудом разлепив глаза, я пытаюсь сфокусировать зрение. – Фантом, – прошипел я, – дай попить, друг. – Сейчас, сейчас, потерпи, – засуетился тот. – Эй, как тебя, дай воды, человек пить хочет. Ко рту поднесли кружку. Фантом приподнял мою голову, и я наконец смог сделать нормальный глоток. Вода прохладной струёй провалилась по пищеводу. Наконец я смог допить бездонную кружку. Хорошо, что она такая большая. Хорошо-о-о. – Ну ты как же так-то? – спросил Фантом. – Как ты умудрился-то так попасть? – Их было двенадцать, – прошипел я, немного начиная приходить в себя, – двенадцать, слышишь. Я положил их всех.