День восьмой, Стамбул Сквозь ставни пробивалось солнце. Майя услышала стук. На лестничной площадке терпеливо ждал Кахил с пакетом круассанов в руке. – Все в порядке? – спросил он входя. Майя кивнула. – Не похоже. Плохо спалось? Она не ответила. – У меня хорошая новость, – продолжал он. – Алик уже в пути, он приедет за вами. Раз уж мне нужно придумать, как вывезти вас из страны, может, объясните мне, что вы сделали, из-за чего вас ищет полиция? Это упростило бы мне задачу… Если дело не слишком серьезное, я обращусь к одному знакомому, и о вас забудут. – Почему приедет не Витя, а его брат? – поинтересовалась Майя. – Спросите у него сами, когда встретитесь, – ответил Кахил. Майя поняла, что настаивать бесполезно. – Меня хочет задержать турецкая разведка, а из-за чего, я и сама не знаю. – Это усложняет дело, – вздохнул Кахил. – Им бакшиш дать не получится. Но МИТ не охотится за людьми без причины. Майя села за стол и впилась в круассан. – Я не могу уехать из Турции прямо сейчас, сначала мне нужно кое-что сделать. Кахил провел рукой по бороде: – Вы же не серьезно? – Куда уж серьезнее. – «Кое-что»… – с сомнением в голосе повторил Кахил. – Позвольте мне объяснить вам «кое-что». Рассказы людей, которых допрашивал МИТ, – кстати, выпутаться удалось немногим – отобьют у вас всякое желание с ними связываться. Что бы ни подразумевалось под вашим «кое-чем», настоятельно рекомендую вам отказаться от этой идеи и не возвращаться в Турцию, пока государственный режим не сменится, что явно произойдет не завтра. Я готов рисковать ради друга, но не ради какого-то безрассудства. – Тогда моя просьба не вызовет у вас энтузиазма. – Майя проглотила последний кусочек круассана. – Если вы могли бы мне одолжить немного денег на одежду, это было бы очень любезно с вашей стороны, у меня не осталось ни гроша. Обещаю, что верну долг, как только окажусь в безопасности. Если бы Майя представляла, сколько у этого человека денег, она бы не переживала так на этот счет. – Умеете вы оскорблять хозяев дома. – Кахил оглядел ее наряд. Хотя обменник служил прикрытием для спекуляций, его владелец отличался прямодушием. Признав необходимость похода по магазинам, он небрежно выложил на стол конверт. Внутри Майя обнаружила солидную пачку турецких лир. – На дорожные расходы, – сказал он. – И не вздумайте что-то говорить мне о долге, мне это очень не понравится. Я сам куплю вам все, что скажете. Какой у вас размер, сорок шестой? – Умеете вы оскорблять женщин, – ответила она. – Сорок второй, и если я просижу здесь взаперти еще хоть час, то окончательно рехнусь! Кахил взвесил «за» и «против». Алик приедет только к вечеру. – Ну ладно, давайте прокатимся по городу, но пообещайте мне, что будете оставаться в пределах видимости. Майя подняла руку, клятвенно обещая. – Только не просите меня надеть этот идиотский парик! – воскликнула она. – Хорошо, но возьмите паспорт, который я вам дал вчера, и повяжите платок. Буду ждать вас внизу. День восьмой, Рим Екатерина прогуливалась с беззаботностью туристки, украдкой наблюдая за тем, что происходит у входа в «Ингильтерру». Время от времени перед черной лакированной дверью останавливался какой-нибудь шикарный седан. Элегантно одетые люди выходили из машины или садились в нее, сопровождаемые кортежем носильщиков в ливреях, которые с достоинством загружали и выгружали багаж. При виде этого торжественного балета ей подумалось, что есть те, кто заходит в пятизвездочные отели, и те, кто смотрит на них, те, кто отправляется за покупками днем в люксовые бутики пешеходного центра и летает по свету на частных самолетах, и те, кто стоит в очередях на кассы гипермаркетов и возвращается в пригород на автобусе или на поезде после долгого рабочего дня. Эта констатация фактов не вызывала у Екатерины зависти: она считала, что избежала худшей участи и ценила то, чего ей удалось добиться в жизни. Она учит людей, и это для нее самое главное. Две камеры на фасаде отеля были старой модели, то есть система наблюдения закрытая. Провода идут к DVD-проигрывателю с монитором, на котором через равные промежутки времени отображаются изображения с каждой из камер. Подключиться к ним можно только физически, и для Екатерины это представляло серьезную проблему. Если бы Матео узнал, что она раздумывает, не проскользнуть ли ей в отель, чтобы проследить за проводом камеры в холле – в надежде найти, куда подключиться, – он пришел бы в бешенство. Она задрала голову и посмотрела на окна отеля: Барон где-то там, и его охранник наверняка рыщет неподалеку. Если они столкнутся, какова вероятность, что он ее узнает? Они ведь так далеко от Осло! Внутренний голос нашептывал ей, что лучше отказаться от такого риска, напоминая, чего ей стоила предыдущая попытка перейти к действию без должной подготовки. Екатерина уже собиралась вернуться к Матео, когда внезапно увидела Барона. Тот вышел из отеля без сопровождающих и сел в черный «мерседес». На перекрестке стояло такси, Екатерина запрыгнула в него и сказала, что ей нужно ехать за друзьями вон в том седане. Водитель включил счетчик. Они ползли бампер к бамперу: Рим входил в топ европейских городов с самыми большими пробками. Екатерина не боялась потерять объект из виду. Она даже позволила себе отвлечься, когда они проезжали мимо мавзолея Августа, но на берегу Тибра движение стало более оживленным, и она снова сосредоточилась: перед такси вклинился какой-то фургон. «Мерседес» начал играть в «шашечки», как это любят делать итальянцы. Екатерина наклонилась вперед: между ее такси и Бароном оказалось уже три машины, и разрыв все увеличивался. Она умоляюще спросила шофера, не может ли он догнать «мерседес». Вместо ответа тот что-то промычал, давая понять, что и так старается как может. На уровне моста Маттеотти черный седан свернул на перпендикулярную улицу. – A destra![7] – заорала Екатерина. На сей раз таксист проявил бо́льшую сговорчивость, и ей пришлось вцепиться в ручку на потолке. Опять поворот направо, на Виа Джантурко, затем налево, такси и седан проехали между пропилеями и поехали дальше по дороге, обсаженной липами. Перед кругом «мерседес» остановился. Барон вышел из машины и пошел по аллее куда-то в глубь парка. Екатерина протянула таксисту двадцатиевровую банкноту и, не дожидаясь сдачи, устремилась за американцем, держась на приличном расстоянии от него. Включив на смартфоне навигатор, она обнаружила, что в ста метрах отсюда будет перекресток, изучила карту и догадалась, куда направляется Барон. К храму Асклепия на островке посреди озера на Вилле Боргезе. Попасть туда можно было только по деревянному мостику. Оказавшись у храма, он наверняка ее заметит. Барон не отправился бы куда-то в одиночестве, если бы на то не было серьезной причины. Екатерина бросилась напрямик, повернула налево, обогнала Барона и успела добежать до мостика раньше его. Промчавшись к островку, она оказалась между колонн греческого храма. У нее оставалось несколько секунд на то, чтобы спрятаться. Но прятаться было негде: храм представлял собой простой портик с треугольным фронтоном – отлично просматривающееся сооружение площадью около двадцати квадратных метров на островке немногим больше. – Вот что называется лезть прямо в пекло. Тебе и правда нужно научиться сдерживать свои порывы, – пробормотала норвежка. Она собиралась вернуться на берег, но Барон уже шел по мостику. Еще несколько шагов – и он ее увидит. Сердце колотилось. Не время цепенеть от страха… Екатерина сделала глубокий вдох и решила положиться на свой единственный козырь, верное средство, не раз спасавшее ее, когда она была подростком: наглость. Она прислонилась к колонне, повернувшись к озеру. Какая-то женщина безмятежно подставляет лицо солнцу, глаза полузакрыты – наверное, туристка. День восьмой, Берлин Воспользовавшись тем, что небо немного развиднелось, Диего сел пообедать на террасе ресторана при отеле «Адлон Кемпински». Отсюда можно было полюбоваться бронзовой квадригой Бранденбургских ворот, памятника, три десятилетия символизировавшего раскол города. Диего уже несколько раз пытался связаться с Корделией, но та не отвечала, и сообщение от Фредрика ввергло его в растерянность: Заметано, никаких условий. Скажешь сестре, что мы квиты! Вместо того чтобы сосредоточиться на своей миссии, Диего гадал, какую услугу Корделия могла оказать этому человеку. Но времени на долгие раздумья у него не было. Во второй эсэмэске немец назначал ему встречу через час перед филиалом «Дойче банка». Важно было успеть осмотреться на месте прежде, чем ввязываться во что-то серьезное с этим типом. Особенно после странного предупреждения, которое он получил в «Хопфенрайхе». От ресторана до места встречи было минут пятнадцать пешком. Диего рассчитался, пересек Парижскую площадь и пошел по центральной аллее Унтер-ден-Линден между двумя рядами лип. Перед четырехэтажным особняком с красно-розовым фасадом он остановился. Распределительный телефонный шкаф располагался под большими окнами первого этажа – незаметно провести операцию не выйдет. Диего ждал Фредрика на тротуаре напротив банка. Наконец тот вышел из бара на углу и направился к нему. – Мой приятель скоро будет, – сообщил он, приглаживая усы. Старый фургончик с логотипом немецкой телекоммуникационной компании припарковался перед ними буквально через несколько секунд. – Ты же любишь пунктуальность! – прокомментировал немец. Его подельник в потасканной униформе вылез из машины, прихватив холщовую сумку. – Сначала то, о чем мы договаривались, – сказал он. – Половина сразу, остальное – когда будет соединение. Диего вопросительно посмотрел на Фредрика. – «Никаких условий» – это про меня, а вот ему я обещал две тыщи евро. Для такого подключения недорого! Диего вытащил из кармана куртки конверт, отсчитал двадцать банкнот, а остальное спрятал.