А Елена тоже непроста была: заметила, что сокол все время в округе летал, и подглядывать за ним стала. Наблюдала, выжидала, запоминала облик и спустя месяц вышила на платочке птицу гордую. Хитрость задумала Прекрасная: оставила плат на скамейке, а сама притаилась в ветвях раскидных. Финист, ведомый озорством и любопытством, поближе к платочку подобрался и вдруг вспорхнул, стоило только девичьим перстам его коснуться. Лишь перышко в руке зажала Елена. Увидал то Финист и решил судьбу испытать: превратился он в богатыря и предстал перед Прекрасной в образе настоящем. Изумилась дева такому волшебству и тут же принялась вокруг него ходить, вопросы задавать, удивляя Сокола. Не такого поведения он ожидал: думал, что девица сбежит, испугается, но нет, рядом осталась. С той поры и стал Финист к Елене прилетать, платочек с вышивкой на груди храня. Она же перо его у сердца берегла: со словом любым к нему обращалась и знала, что долетит молва до него, где бы ни находился Сокол. Любовь меж ними нежная и крепкая расцветала, сердца связывая. Про встречи эти и прознала Варвара, но смолчала. А когда ее не стало, то долго-долго Елена горевала, себя во всем виня. Финист подле нее был, утешал, оберегал возлюбленную и рассказывал про миры разные, чудеса заморские и силы высшие да славные. Токмо речи эти и спасли от печали страшной Елену и помогли жить дальше. Одно Сокола очень удивляло – как его судьба с отцовской перекликалась. Однако и на то ответ вскоре нашелся. Явилась к нему однажды Леля и молвила такие слова: – Тебя, как и Светозара, здесь любовь повстречала, ибо полна Явь душами светлыми и добрыми. Но после, когда выйдет срок жизни людской, ты в Правь отправишься и там службу отцовскую продолжишь нести. Доколе Светозар будет за Правью приглядывать, тебя здесь соглядатаем и защитником оставляя. Поклонился Финист богине приветливой и стал поживать себе с миром и в любви, к свадьбе долгожданной готовясь. Светлый терем подле Ирия, Правь Сегодняшний вечер выдался для Елены Прекрасной и Финиста – Ясного сокола очень необычным: от гостей не было отдыха. Сначала приходила Василиса, которая, как правило, ужинала с ними раз в неделю. Но от привычной трапезы не осталось и следа, когда Финист вернулся домой и поведал все, что разузнал. Жар-птица тут же подскочила и, оставив тарелку нетронутой, умчалась в Цветущие хоромы под сочувствующие взгляды хозяев терема. Елена никогда не понимала такой преданности: звали ее или нет, но Василиса считала, что обязана быть подле Лели всегда. В особенности при таких неожиданных и выдающихся событиях. – Не суди и не судим будешь, – произнес Финист, смотря вслед удаляющейся названой сестре. Он прознал про существование Василисы еще при жизни и даже встречался пару раз, однако по-настоящему дружны они стали только после того, как Елена и Финист предстали в Прави. Между ними не было кровного родства, однако обращения «брат» и «сестра» возникли так естественно и легко, что никто не помышлял их менять. Проводив Василису, супруги сели ужинать на веранде, откуда расстилался завораживающий вид на Правь, утопающую в далеком свете звезд. Однако стоило начать трапезу, как на порог явилась Варвара Премудрая, облаченная в закрытое платье и плащ с меховым воротником. – Честное слово: тебе не жарко? – попыталась пошутить Елена, но осеклась, видя жесткое выражение лица сестры. Она не стала бы являться так скоро, если бы на то не было значимой причины. – А ты предлагаешь мне каждый раз новую одежду колдовать? Может быть, еще и людской моде следовать? Глупости какие. Честное слово: в жизни бы не подумала, что облик и веяние времени так важны для Прави, – укоризненно проговорила Варвара, заходя внутрь терема, пронизанный ароматом только что испеченного хлеба. – Все зависит от того, кто главой является, – с улыбкой заметил Финист. Каждый человек, попадающий в Навь или в Правь, старался принять новую обитель такой, какой она всегда была, но все же привносил что-то собственное, тем самым изменяя миры. Так, в мире светлых теперь царила полнейшая неразбериха: современные особняки теснили терема и избы, а почившие души расхаживали в самых разнообразных одеждах. В Нави все было гораздо проще: каждый после смерти оставался таким, каким и был при жизни, и обитал там, где ему угодно. – Лелю всегда манило все новое, так что ничего удивительного, – пожал плечами Сокол. – Но, признаться, я сам удивлен: как еще мы полностью не переняли все новшества Яви. – Было бы глупо, не считаешь? – едко усмехнулась Варвара и, не желая тянуть время, попросила еще запасов живой воды, необходимой для зелий. С ее слов, сдерживать проклятие Нави становилось все невыносимее: от истощения нечисть падала без сил и тут же рассыпалась в прах. Страх за собственную жизнь приводил к ярости на Морану, которая отсиживалась в Холодном дворце. – Они словно не понимают, что помимо их никчемных судеб она обязана контролировать все уже существующие нити и прясти новые. Более того, Морана сдерживает ледяную пургу и позволяет ей коснуться только бора Сосновца, да и сама Навь стоит благодаря ей. Если бы не она, то никто бы из нас не дожил бы до этого момента. – Скажи: много потерь? – осторожно поинтересовался Финист. Однако его слова разозлили Варвару. – Что даст тебе число, Сокол? Неужели хочешь явиться в наши темные и непроходимые земли с оравой героев и отдать свою душу во благо завесы? – вспылила она. – Если я не позабыла, завеса между Правью и Явью контролируется и тобой в том числе. Но скажи мне, много ли сгинет, если она разрушится? Ни один не падет, Финист, ибо ваш мир недоступный. Сюда нет никому дороги, а сама завеса сокрыта в облаках. Правь – недоступная, высокая. Так что не стоит выходцам отсюда мараться о нас, падших. Ядовитые речи Варвары могли оскорбить кого угодно, но Сокол промолчал, понимая, что она переживала за свое царство и готовилась к самому страшному. Прекрасная примирительно произнесла: – Нам просто тревожно, и Финист хотел тебя поддержать, может, получится помочь… – Никто из вас не воскресит две сотни призраков, упырей, кикимор и прочей нечисти, что исчезли навсегда, – холодно отрезала Варвара. Скорбь и гнев витали в Нави. Каждый миг был дороже золота, но Марья Моревна, которая наравне со всеми восстанавливала завесу, передала слова Мораны, что необходимо дожидаться рассвета для ритуала. Минуты тянулись невыносимо долго, заставляя предполагать страшное. Варвара и Владимир все ждали, в какой момент сорвется Игорь и ринется в схватку, желая уничтожить Кирилла. Обессиленный Змей все еще отдавал крупицы своей души во благо Нави. Рогнеда, стоило только вернуться, решила остаться подле друга, ухаживая за ним. Молчание повисло в Светлом тереме. Елена прошла к одному из сундуков и протянула сестре ларец с запасами живой воды. – Возьми, это мои личные запасы, однако ждать Василису, возможно, придется долго. Она отправилась в Цветущие хоромы, – пояснила она. – А ты на ужин, думаю, не останешься? Варвара покачала головой. – Мертвым еда ни к чему, только услащает существование. – Даже если это засахаренные груши? – предложила Прекрасная. В детстве Варвара уплетала их за обе щеки, не оставляя младшей сестре ни кусочка. Однако Премудрая покачала головой и, попрощавшись, двинулась прочь. Под складками ее плаща Елена заметила ярко сверкающий рубин и усмехнулась: сестра наконец-то вернулась к Владимиру. Предлог их воссоединению не был радостным, но общая задача сближала всегда, и, может быть, теперь Премудрая навсегда вернется к Кощею. Вернувшись к ужину на веранде, Елена размышляла о событиях, происходящих в холодных землях. Бездействие угнетало, но она не могла даже представить, чем способна помочь. Дорога в Навь была закрыта, а пользы от нее в Яви совершенно никакой. Другое дело, если Леля призовет с собой Финиста – его колдовство способно на многое, а навыки витязя точно не вызывают сомнений. Неизвестно чем закончится встреча двух обиженных сестер, которым придется оставить обиды во благо спасения миров. – О чем задумалась? – окликнул жену Сокол. – Ты знаешь что-то, неведомое мне? Финист оторопел от вопроса, замерев с полной ложкой гречки у рта. – Ну таких вещей достаточно много, Лена, – попытался оправдаться он. – Я ведь каждый день летаю по мирам, вижу всякое. О главном и интересном, конечно, рассказываю, но есть столько ненужных деталей… – Нет-нет, не юли, – произнесла она, скрещивая руки на груди. – Отвечай как есть и не смей ничего утаивать. Ты явно что-то скрываешь. Финист изумился. – С чего такие выводы? – С того, что ты безумно любишь отмахиваться от меня фразой: «Не положено раньше срока рассказывать, после узнаешь». За все прожитые годы нередко эти слова вызывали нахмуренные брови и поджатые губы у Прекрасной. Вот и сейчас она смотрела сердито, ожидая пояснений касательно поведения старшей сестры. – Я, может быть, и чародей, но более тебя мне неизвестно, – заверил Финист. – С чего ты вообще решила, что я ведаю, какие дела творятся в Нави? Мне дорога туда закрыта. Все, что знаю, это рассказы Варвары. Ну и, судя по лесу Сосновца, все идет не так, как следовало бы, но мавки стараются помогать своему лешему. Снежный покров действительно расстелился подле берега Смородинки, и как долго Морана сможет сдерживать стихию – вопрос времени. Однако я стану верить в лучшее, ведь она – богиня, представитель высший воли, а значит, прекрасно осведомлена, к чему ведет каждый ее шаг. Елена никогда не встречала Морану и не могла представить, какова она на самом деле. Но если по силе и упорству она ничуть не уступала Деве-Весне, то все должно закончиться с наибольшей выгодой для Пряхи судеб. – Заметил, что Варвара теперь не скрывает рубина и вернула себе истинный лик? – перевела тему Елена, отламывая кусочек засахаренной груши. – Распускаем слухи, словно пауки, – усмехнулся Финист, погрозив пальцем. – Если у них с Кощеем все наконец уляжется, то Моране придется искать новую Бабу-Ягу. Ведь не должно избушке на курьих ножках без хозяйки оставаться, ибо… – Ибо не пристало переправе в царство мертвых пустовать, – закончила за него Елена, задумчиво потирая лоб. – В жизни бы не подумала, что звание Бабы-Яги можно расценивать как должность. Сокол удивился. – Почему же? До Варвары там тоже кто-то был, просто очень давно. Пришел срок, душа ушла, точнее леший отпустил, приметив Варвару. – Признай, что это необычно и ново. Даже то, что Варвара пришла сама во второй раз, – уже нонсенс. Неужели пара дней подле Владимира так сильно повлияли на нее? – скептически рассуждала Елена, хмуря брови. Финист улыбнулся и одарил ее взглядом, полным искренней нежности. – Когда в сердце весна расцветает, то все становится возможным. Прекрасная смутилась, но, не найдя ответа, принялась молча есть. На несколько минут между ними установилась тишина, позволяющая закончить ужин. Однако стоило отложить приборы, как вновь раздался настойчивый стук в дверь. Василиса вернулась и принялась рассказывать все, что узнала от Девы-Весны. Выслушав ее, Финист улыбнулся. – Хорошо, что во всей этой истории нашлись те, кто в итоге оказался счастлив, – произнес он. Сокол хоть и не был лично знаком ни с Казимиром, ни с Забавой, но избавление от проклятия – неслыханная благодать, о которой некоторые даже не дерзнут мечтать. Василиса осуждающе посмотрела на него: – Ради их счастья стольким душам пришлось пожертвовать собой – слишком высокая цена. Где гарантия, что упырь сможет стать порядочным человеком? Кто посмеет утверждать, что можно так легко вмешиваться в судьбы людей? Заменить одну личность на другую – это дерзновение на само понятие жизни. Елена изумилась такой категоричности. – Разве мы здесь не верим в то, что каждый заслуживает шанса на счастье? – напомнила она об одном из главных принципов Прави. – Тем более, если Морана помогла этому свершиться, а Леля заступилась – значит, все идет, как надо. Да и потом, ведь еще точно не решено, что Забава должна заменить почившую. – Но никто не берет в расчет несчастную Зою! – возмутилась Василиса. – Неужели все просто позабудут о проступке Змея? Кирилл ведь чудовище, который должен был расплатиться ценой своей жизни за смерть живой. Прекрасная обомлела от столь пылких речей Василисы. Обычно кроткая и милая, сейчас она гневалась и словно была готова вот-вот сорваться, дабы учинить самосуд. Финист недовольно обратился к сестре: – Морана прядет нити для каждого. Если она позволила этому случиться, то такова судьба. Возможно, родные Зои теперь будут спокойнее, ведь их дочь и сестра по-настоящему счастлива. Подумай о том, сколько всего открылось для Забавы и Казимира. Одна смерть дала жизнь сразу двум душам. Разве это плохо? – А что насчет души, навеки утраченной в водах Смородинки? Теперь Зоя – всего лишь воспоминание, оставшееся только в наших сердцах. Близкие обмануты и проживут во лжи, так никогда не узнав правды. А трехглавый Змей продолжит свое существование на границе миров, будто ничего и не было. Проклятый убийца, создание гнева и ярости этой расчетливой Маринки, и ему будет дозволено жить. Разве это справедливо? На щеках Василисы пылал румянец, а во взгляде читалось негодование. Она не могла смириться с решением Лели, хоть и ни за что не рискнула бы с ней спорить. Возмущение от проступка Змея и воли Мораны так сильно охватило ее, что Жар-птица не обратила внимания на побледневшую Елену. – Если бы не моя грубость тогда, то Кирилл не ушел бы в лес, не обернулся зверем и не был бы проклят. Тогда бы и Зоя осталась жива, – тихо произнесла она. Тут Василиса виновато умолкла. Финист опустился перед женой на колени и сжал ее ладони в своих. – Ты ни в чем не виновата. Ты не могла повлиять на поступок Кирилла и его дальнейшую судьбу, – проговорил он. – А насчет Зои… Ее предупреждали. Но случилось то, что должно. Хватит об этом спорить. Он сурово взглянул на Василису, заставляя ту поджать губы. Елена же только кивнула. В глубине ее души зияла огромная дыра из-за гложущего чувства вины. Если бы не ее грубость, Кирилл никогда не стал бы Змеем Горынычем и не погубил бы несчастную Зою. И что бы ни говорил Финист, Елена в ответе за произошедшее. Елена Прекрасная