– Иронично, да? – губы ведьмы дрогнули. – Я думала, мы выучили все фразы и при случае будем, как в пьесе, читать заготовленные реплики. Но на деле – тишина. – Я хотел тебя убить, – проговорил Казимир, глядя прямо в глаза. – Немудрено, – Олеся пожала плечами. – Можешь рискнуть прямо сейчас. Лихо точно обрадуется и мигом за тобой явится. – Пожалуй, воздержусь. Тем более… ну… – Он замялся. Внезапные перемены в жизни выбили почву из-под ног, путая мысли и лишая прежней наглости. – Спустя столько времени я хочу попробовать жить и… – Любить, – закончила Олеся. – Разумно, учитывая твоего нового покровителя. Оплошать нельзя, иначе… – Она провела большим пальцем по горлу. Казимир усмехнулся: вырвался из-под защиты одной сестры и тут же попал под покровительство другой – щедрый подарок судьбы. Взглянув на ведьму, спросил: – А ты? Кривая ухмылка на миг исказила лицо Олеси. – Сложно обещать кому-то сердце, когда оно навеки отдано лесу. Без надежды на избавление. Навсегда, – спокойно заключила она. – Нет, Казимир, я в ловушке. – Ты действительно не можешь покинуть этот лес? Со слов Марьи, могущественная ведьма оказалась заточена в лесу, не имея возможности выбраться согласно уговору с лешим. – Со временем начинаешь привыкать к одиночеству. Да и потом, все мои прошлые прогулки из леса заканчивались не очень хорошо. От тоски в ее голосе Казимиру стало не по себе. – Я сожалею, – неожиданно призналась Олеся. – Правда. Я не хотела причинять столько страданий людям. Но опьяняющая жажда власти и чувство собственного превосходства вскружили голову, внушили всемогущество, а затем уничтожили. И когда пришел черед раскаиваться в содеянном, было уже поздно. Я увязла в колдовстве, мести и крови. Ирония в том, что ты – единственный, кто мог бы понять меня. Казимир прищурился, пристально глядя на нее. Он вдруг осознал, что все эти века думал о мести, способах расправы и дальнейшем чувстве свободы, но никогда не придавал значения мотивам Олеси. Всю жизнь ведьма слыла изгоем, до которого никому не было дела, а ведь она хотела жить возле себе подобных, учиться и радоваться мелочам. – Не надо меня жалеть, Казимир, – прочитала мысли ведьма. – Моя участь была предопределена с рождения. Я это понимаю и принимаю. У всего есть цена. Она улыбнулась. Казимир хмыкнул, распознав намек. Скрестив руки на груди, спросил: – Почему ты обратила меня в упыря? – Ты, как и я, познал силу и власть, а значит, знаком с ощущениями, что они вызывают. Если бы ты тогда явился на мой зов, то я предложила бы тебе стать упырем добровольно, – призналась Олеся. – Почему не сказала раньше? Это откровение ошарашило его. – Ты не спрашивал, – она пожала плечами. – Но что изменилось бы? – Мои близкие остались бы живы, – прошипел упырь. – Нет, они бы умерли все равно. Ее слова повисли в тишине, напоминая, что вечность дана не всем. Казимир, не найдя что ответить, повернулся к двери, как вдруг Олеся подошла к нему вплотную. – Мне искренне жаль, и если была бы возможность, то я постаралась бы исправить все, – мягко произнесла она. – Однако у меня нет таких способностей, и я виновата пред тобой. Но прошу, исполни мою просьбу. Упырь с вызовом посмотрел на нее, ожидая подвоха. – Проживи счастливую жизнь с Забавой, – прошептала Олеся улыбаясь. – Обязательно. Казимир кивнул и вышел прочь, оставляя прошлое позади. Правь Цветущие хоромы, Правь Звук шагов Василисы разлетался эхом по широкому коридору, ведущему в гостиную Цветущих хором – обители Девы-Весны. Облаченная в длинное белое платье, расшитое золотистыми нитями, она со всех ног торопилась к Леле. Неожиданное известие заставило Жар-птицу сорваться с места и поспешить к наставнице, чтобы разузнать новости. Отперев массивную дверь, Василиса скользнула в комнату, оглядываясь. Расписанные сложным узором стены утопали в полумраке, ползущем со стороны высоких окон, распахнутых настежь. Зажженная пара подсвечников отбрасывала извивающиеся рваные тени. Василиса взглянула на тяжелый стол, на котором хаотично лежали пожелтевшие свитки и увесистые манускрипты с поблекшими рисунками. Ковровая дорожка едва приглушала эхо каблуков, пока Жар-птица приближалась к хозяйке хором. Леля замерла подле окна у противоположной стены, сосредоточенно смотря вдаль. Солнце давно село, и ничто не освещало разбитый подле дома сад, засаженный цветами и деревьями со всего света. Однако Дева-Весна напряженно смотрела на тени, словно в них скрывалось нечто, способное разрешить ее мысли. Слабое дуновение ветра заставило ее вздрогнуть и повести плечами, наконец замечая прохладу. Василиса нерешительно перекатилась с пятки на носок и тихонько спросила: – Вы замерзли. Хотите подам душегрею? Она подошла к скамейке у стены и, подобрав красную накидку, протянула ее наставнице, однако Леля скривилась. – Твоя верность традициям поразительна, Васена, – насмешливо проговорила она, заставляя преемницу нахмуриться. – Душегрея, кокошники, летники и прочее – все это так давно было… Нынче люди совсем не знают таких нарядов, – обиженно вздохнула Леля, вновь отворачиваясь к окну. Василиса, привыкшая слышать, что слишком привязана к обычаям и почитанию традиций, незаметно качнула головой. Она не видела ничего дурного в следовании давним порядкам, однако Леля частенько задавалась такими мелочами, видя перемены, творившиеся в Яви. Понимая, что в меланхоличном настроении виноват визит в мир людей, Василиса поджала губы: обычно наставница любила странствовать по среднему царству и всегда возвращалась довольной, но не сегодня, когда встретила Марью Моревну. – Ты прибежала ко мне, потому что Финист уже успел донести новость? – Леля обернулась, глядя прямо в глаза. – Да, – честно призналась Василиса. Она была в гостях у Прекрасной, когда Сокол возвратился домой, поведав, что этой ночью Дева-Весна явилась в мир людей и приняла под свою опеку две души, одна из которых раньше принадлежала Нави. – Что ж, чем раньше, тем лучше, – проговорила Леля, покручивая в руках кончик косы. – Спрашивай. Она махнула рукой и уселась в ближайшее кресло, разглаживая складки на белоснежной рубахе, спускающейся до пят. Леля казалась уставшей от донимающих ее мыслей. Василисе редко удавалось застать наставницу в таком растрепанном виде, поэтому она щелкнула пальцами, материализуя перед ними чашки с успокаивающим ромашковым чаем. – Как всегда, учтива и мила, – усмехнулась Дева-Весна, делая первый глоток. – Не стану томить и скажу сразу, что спустилась в Явь, так как являюсь заступницей мавок. Естественно, когда у одной из них происходит что-то из ряда вон выходящее, то я обязана быть рядом. Василиса кивнула, помня про четкое разделение. Мавками становились юные убиенные девушки, которые после смерти решили остаться в Яви, дожидаясь избранника. Они населяли лесные водоемы и редко отходили от них, помогая лесу процветать, сторонились людей и появлялись перед ними в случае большой необходимости. Русалки же – души утопленниц, которые затаили страшную злобу и возжелали отмщения. Они заселяли не только водную гладь, но и могли спокойно расхаживать всюду. Представляясь обычными девушками, русалки заманивали путников в Навь ради забавы. Но если русалки находились полностью под опекой Мораны, то мавки изначально принадлежали и светлой, и мрачной сторонам миров. Однако такой порядок не устраивал сердобольную Деву-Весну, и она пожелала покровительствовать несчастным душам перед всеми богами и высшими силами. По этой причине мавки и не могли убивать – Леля не смогла бы простить смерть. – Финист обмолвился, что проклятие спало и мавка стала человеком вместе с одним из упырей, – произнесла Василиса, цепко глядя на богиню. Обычно прогулки в Явь радовали ее, но, видимо, проклятие разрушенной завесы коснулось и ее, иначе нельзя было объяснить бледность и измученный вид. Морщинка пролегла между бровями Лели. Отставив чашу, она чуть откинулась в кресле, глядя в окно. – Поэтому-то я и пришла к ним. Морана в очередной раз поражает меня своей проницательностью: проследить их нити, устроить встречу и помочь освобождению от оков чар – это умно и хитро. Правда, встреча с Лихом мне пришлась не по душе, – с усмешкой призналась Леля. Василиса сморщила лоб, вспоминая облик одноглазой великанши, которая вселяла трепет и в Прави. – Но позвольте спросить: что будет дальше? Ради чего Морана отправляла всех в лес? Чтобы встретились мавка и упырь? Только и всего? А как же завеса? Не слишком ли мы долго… – Васена, сколько вопросов! Откуда такой пылкий интерес? – перебила ее Леля, отмахиваясь. – Зоя умерла, близкие ее в гневе. Морана даст им замену в лице Забавы, и больше никто не станет искать почившую. А что до ритуала, то и тут все логично: чтобы провести его, нужен один уникальный элемент, отмеченный судьбой. Морана просчитала и эту деталь: капля крови упыря и мавки, освобожденных от проклятия, – настоящий редкий предмет. Поэтому сестра и отправила их туда, чтобы исполнить нить судьбы и заполучить все необходимое для закрытия бреши в границе между мирами. Василиса промолчала, размышляя над услышанным. Она предполагала, что Хозяйка Зимы действует интуитивно, полагаясь на волю случая, однако та все спланировала и уверенно руководила ситуацией, выжидая нужный момент. – Ты можешь идти и расскажи все Финисту и Елене, – произнесла Леля вставая. – Уверена, им будет интересно послушать. Она дала понять, что хочет остаться в одиночестве, поэтому Василиса поспешила к выходу. Но стоило Жар-птице коснуться двери, как Дева-Весна проговорила: – На рассвете я вновь спущусь в Явь. Мне понадобится твоя помощь, и, возможно, придется позвать Финиста. Предупреди. Василиса покорно кивнула и отправилась в Светлый терем. Десяток вопросов вертелся у нее на языке, но больше всего донимала мысль о предстоящей встрече двух враждующих сестер. Финист – Ясный сокол «Предназначено ему богатырем могучим стать. Будет Финист по миру летать, чудеса да печали все подмечать». Из предсказаний, данных Светозару, в день, когда родился Финист