Мавка «Обман и зависть их погубили, и ныне в мавок девицы обращены. Милы и невинны, но помнят они обидчиков злых, потому и опасны в тени». Выдержки из трактата «О сотворении Яви: Нечистая сила и великие хранители» пера Кощея Бессмертного Около трех веков назад, Явь Давным-давно жила на свете Забава – единственная дочь кузнеца Тихона. Мать ее умерла от горячки страшной, отец во второй раз жениться собирался, но все как-то не получалось: то невесты не находилось, то молодец уже получше сыскался. Год минул, второй, третий, да так и не привел Тихон в дом новую хозяйку. Про себя решил, что так оно, значит, и надо: смогут они с дочкой счастливо прожить вдвоем. В семье Тихона передавалась от отца к сыну традиция – кузнецкое дело. Молва о некоторых предках по земле щедрая гуляла, дурным словом не вспоминали вовсе их работу искусную. Одна лишь похвала мастеров окружала. Однако, глядя на тонкие ручки дочери, не представлял Тихон, как сможет она с молотом и наковальней обращаться. Не для жаркого огня, металлов гибких и ковки звонкой была девчушка создана. Подумал-подумал Тихон и решил, в конце концов, что обучит Забаву только с ножами обращаться. В случае беды какой сможет дочка за себя постоять. Услыхав новость чудесную, долго радовалась Забава и все вокруг носилась, с кошкой и собакой приплясывая. Отец на веселье со слезами счастья глядел и в глубине души сетовал, что не видит жена взросление кровинушки своей. Забава красавицей росла: в глазах небо точно потерялось, толстые косы лик обрамляли, а голос слаще меда звучал. Девочка отцу во всем помогала: за хозяйством смотрела, сор из избы выметала, щи да каши варила, рубашки шила и сарафаны украшала. Токмо не было у Забавы подружек. Оттого и печалилась она, ведь хотелось с другими танцевать, венки плести и смеяться громко. А девицы завидовали ее красе да речам соловьиным: на праздниках молодцы Забаву выделяли, дарами щедрыми осыпали, на пляски зазывая. Посему-то и сторонились ее все девки, не в силах злобу унять. Грусть и тоска Забаву одолевали, и часто плакала она ночами, кошку с собакой обнимая, кои всегда рядом оставались. Так пятнадцать зим минуло, прежде чем беда их нашла. В округе девицы замуж собираться стали, однако же к дочери кузнеца никто не приходил. Маялась от этого Забава, сердце неспокойно билось: вроде у всех на виду была, красотой и умом манила, однако ни один свататься не пожаловал. Тогда-то она себя юродивой возомнила. Тихон как прознал, что грустит шибко Забава и слезы украдкой льет, так удивился и принялся дочурку утешать. – Что же ты плачешь, родная? – приговаривал он, по голове ее поглаживая. – Рано тебе муженька искать, вот и не пришел никто. Ты ж мала еще. На следующий год все будет. Не знала Забава, что сватались к ней несколько молодцев, да только Тихон их спровадил, не желая с дочкой пока расставаться, да и подходящих женихов не нашлось. Все они ему никудышными казались – сердце самого лучшего для кровинушки родной желало. По причине сей и решил Тихон обождать. Правда, совсем не подумал, что Забава переживать начнет. – Я не хочу тебя утруждать больше, батюшка. – Рукавом расшитым Забава слезы утирала. – Совестно мне, что пользы никакой не приношу. Бабки сказали, что из-за меня, проклятой, ты один остался и новую жену искать не стал. Вот я и подумала, что, коль замуж пойду, ты счастлив будешь, а я проживу как-нибудь. Крепче дочь к себе Тихон прижал и сказал: – Глупая ты, если таких же слушаешь. Не смей на чужие речи вестись. Голова светлая на плечах своя есть! Моим словам уж лучше внимай, а все остальное – пустое, сор ненужный. Тоже мне, нашлись тут знающие, – не любил Тихон сплетниц. – Не позволяй никому голову себе дурить и сама ее пустяками не забивай. Поняла? Кивнула Забава, на том разговор и закончили. Успокоилась девочка и на время тревоги оставила. Вновь заботы закрутили: там корову подои, гриву лошади расчеши, урожай собери, сорняки вырви. Так половина лета и прошла, пока ярмарка в округу не приехала и на игры жителей не созвала. Из года в год всякий житель на праздник мастеров спешил, боясь пропустить веселье. Купцы торговлю бурную и громкую вели, гостей завлекая богатствами. Певцы песни горланили, на ходу сочиняя. Борцы за награду соревновались, ремесленники чудеса показывали и учеников выбирали. Била жизнь ключом, пока не выходил срок и не уезжали гости, златом приобретенным звеня. На сей раз купцы заморские в гости пожаловали, товары диковинные предлагали, мехами на зиму зазывали, шелка да украшения увлекали. Не удержалась Забава и упросила батюшку наряд ей новый прикупить. Как же мог отец дочери любимой отказать? Выбрали рубаху расшитую, сарафан ярче солнца, ленты точно цветы алые, бусы жемчужные нашли. Слова благодарности потоком на голову кузнеца лились и умиляться заставляли. По вечерам праздники устраивали с яствами, песнями да плясками до глубокой ночи. Облачилась Забава в наряд новый и тут же женихам возможным приглянулась. Однако сердцу ее мил больше всех был Илья – высокий чернобровый сын воеводы. То и дело бросала украдкой на него взгляд Забава и каждый раз румянцем покрывалась: юноша тоже от нее взора не отнимал. Не вытерпело сердце молодца, и пригласил Илья девицу на танец, а там и на второй, и третий. Ликовала Забава, вся точно лист на ветру, трепетала. В радости своей не заметила она, как остальные девицы на нее смотрят. Завидовали, злобу затаили и сговориться решили. Средь них главной считалась Марфа. Все ее подружки знали, как хотела она замуж за Илью пойти и ради него одного сегодня нарядилась. Желала Марфа наконец-то вниманием молодца овладеть, одначе не замечал ее юноша. Ни взгляда, ни слова – ни на шаг Илья от Забавы не отходил, точно влюбился. Злость страшная Марфу изнутри сжигала, обида голову вскружила, и придумала тогда девица подлость. Решила она отвести Забаву в избу темную, а там бы купец ее приезжий поджидал. Подружки сначала испугались – дело страшное, опасное. Но Марфа так ласково и елейно сказывала, что никто спустя пару минут уговоров дурного в плане не замечал. Порешили на том и принялись вокруг Забавы ходить, беседами лживыми окружать, добренькими сказываться. А Забава точно не замечала хитрости и лжи средь улыбок притворных, не слышала угроз в словах, не видела взглядов злых и сомнениям их поведение не подвергала. Растворилась она в песнях и плясках, хороводы водила, с молодцами красивыми за руку разгуливала. Взглядами тайными с Ильей обменивалась, улыбку ласковую дарила, цветы ароматные принимала да в венок свой вплетала. Сердце пело, душа летала, а голова от радости кружилась. Никогда прежде не была так счастлива Забава. Марфа тем временем план свой в жизнь начала воплощать. Отделилась она от толпы подружек, к купцу подошла, на танец приглашая. С удивлением на нее знакомые глядели, но ни звука не издали: помнили, что лучше с ней не связываться, иначе угрожать начнет. Отец Марфы человеком не последним был, слова его многие боялись, чем дочь без зазрения совести пользовалась. Присев рядом с купцами, завела Марфа беседу с ними и все вопросами о местах разных сыпала. А как заиграли гусляры вновь, так обратилась она к купцу ближайшему: – Что сидеть тебе одному? Потанцуй же со мной, – молвила девица, улыбкой одаривая и ручку протягивая. Марфа сразу его заметила: смотрел он очень недобро, глаз с девушек не спускал, хоть ни слова не промолвил. Только взором точно прожигал. Схватил купец Марфу и к пляшущим повел. – Что, юнцов всех разобрали? – посмеивался он, глазками хитрыми сверкал. – А может, приглянулся я тебе, и замуж за меня нынче хочешь? Иной причины со мной такой красавице быть не нахожу. Крепко купец ее к себе прижал, дыханием хмельным обдавал. – Да где же я красавица, – отмахнулась от него Марфа. – Есть тут одна лебедушка, что красой каждую затмила и женихов всех забрала, – прошептала она на ухо, на Забаву указывая. – А хороша деваха, – облизнул губы купец, по стану младому взглядом недобрым проходя. Усмехнулась Марфа да подружкам подмигнула – все как по маслу пошло. Захихикали те, ручонки потирали и уж козни предвкушали. Мужик же глаз на Забаву положил и обхаживать ее стал, на танцы приглашал. Отказалась она пару раз, уставшей и занятой сказываясь, но на третий пришлось согласиться – невежливо выходило. – Как звать тебя, лебедушка? – спросил купец, за ручки девушку сильно держа. – Забава, – еле выдавила она, стараясь пальцы из хватки освободить. – А меня Власом величают, – представился купец и закружился в танце, гнусно улыбаясь. Не по себе стало Забаве, все оглядывалась она, пытаясь Илью аль отца разыскать. Не нравился ей купец шибко, да только никого не подмечала. Пришлось до конца танца терпеть. А Влас все любовался и не желал Забаву от себя отпускать – удумал он ее своею назвать. – Послушай, голубушка, мила ты мне очень, а потому считаю, что супругой вышла бы славной, – проговорил Влас, норовя все до косы девицы дотронуться. – Не серчайте, но у меня уже есть жених, – поклонилась спешно Забава и к отцу подбежала, от страшного купца спасаясь. Не желала она его видеть боле, а тут как раз рядом с Тихоном милый Илья стоял и улыбался добродушно. Поведению такому оскорбился Влас и решил при случае припомнить девице все. Видела сие Марфа и усмехалась, радости не скрывая. Приметила она, как опечалился Влас и кулаки стиснул, гнев и злобу в кружке с хмелем топя. Отмахнулись от него друзья, оставляя хмурого на съедение собственным тревогам. Тем-то и решила воспользоваться Марфа, незаметно к Власу подкралась и рядом присела. Завела с ним речи о судьбе своей горькой: – Жених мой обещанный теперь к Забаве сватается, – слезами притворными умывалась девка. – Позабыл он наши встречи тайные, улыбки ласковые, не радует его боле красота моя. Да и разве могу я сравниться с ней? – уронила голову на руки Марфа и пуще зарыдала. – Не реви, – буркнул Влас. – По красавицам другим мужику шарахаться не положено, а девкам негоже на женихов чужих зариться. – Верно-верно вы толкуете. Да разве изменят слова что? Нет, тут все ясно как день. Почесал бороду Влас и окинул хмельным взглядом лицо Марфы, губы в оскале растягивая. – Слова не изменят, а вот поступки – точно! Припугнуть надо и молодца, и девку, чтоб неповадно было. – Но как? – притворно изумилась Марфа. Влас плечами пожал: – Тут думать надо. Помолчала Марфа, якобы размышляя, а затем начала Власу предлагать план. Слушал купец и решился наконец, что станет поджидать Забаву в избе пустой. Оттуда-то он ее похитит и увезет с собой в дальние земли. На том и порешили. За ту седмицу, что ярмарка стояла, Забава лишь дважды виделась с Ильей. Она все порывалась выйти и погулять по улицам, встретиться с милым молодцем, но страх перед Власом пыл остужал. – Вот уедет ярмарка прочь, а там уж спокойно вздохну, – приговаривала она себе и не замечала, как за хлопотами по дому дни пролетали. О том, что Тихон в кузнице до позднего вечера обитает, знала вся округа, а потому-то Марфа ничего не боялась. В последний день ярмарки отправила она кузину Ильи к Забаве с запиской, где юноша о встрече тайной просил. Сам молодец тогда с отцом на охоту отправился, о чем соседки донесли. Не хотела кузина идти сначала, но Марфа клялась, что ничего дурного не случится. Гнева ее опасаясь, согласилась кузина и к Забаве пошла, план коварный воплощая. Долго Забава думала да все не могла решиться: идти иль нет. Сердцу было беспокойно, но от радости аль предчувствия дурного – не разбирала. Ей стало любопытно, однако кошка к ногам испуганно будто жалась, собака подле двери легла, точно выпускать не желая. Маялась, маялась Забава, но не удержалась и собралась на встречу, однако припрятала в одеждах нож, с коим отец обращаться научил. Боялась девочка, что по дороге Власа встретит, а так хоть защититься сможет. Потоптавшись на пороге, выскочила Забава из дома. За ней коршуном Марфа следовала. О заброшенном доме все в округе знали: хозяин умер, наследников не оставив, а посему токмо сквозняки и паутины всех встречали. Забава всегда стороной это место обходила, боялась злых духов, что могли там без хозяина поселиться. Одначе теперь заходила, дыхание затаив: на встречу с Ильей ведь шла. Осторожно ступала Забава, шуметь лишний раз боялась и по сторонам оглядывалась, но только полумрак отвечал ей. Дурное чувство в душу заползло, сжала девушка ножик в руке и хотела уже выбираться, как захлопнулась дверь. – Ну здравствуй, лебедушка моя, – вышел из темноты Влас. – Долго бегала от меня, краса, да только подружки твои проучить тебя желают, а кто я такой, чтоб воле их перечить? Тут-то и поняла все Забава. Слезы к глазам подкатились, стала себя ругать – как могла такой наивной быть! Взмолилась она, упрашивать начала, серебро обещала, ежели только отворит засов Влас. – Ты ведь человек хороший. По глазам вижу, что не станешь ты дурного мне желать. Прошу, отпусти, – шептала она, пятясь. – Ну-ну, не плачь, золотая, – за подбородок схватил ее Влас, волосы поглаживая. – Зачем же отпускать, коль мила ты мне? Замахнулась для удара Забава, как батюшка учил, и рассекла щеку Власу. Взбесился купец, ударил девицу и выбил нож из кулака. Прытким оказался: в угол ее зажал и мерзко улыбаться стал. Вырывалась Забава, руки чужие от плеч отнимала, мужика оттолкнуть пыталась. Кровь ему лицо застилала, вид дикий создавая. Собрала все силы в кулак Забава, брыкнулась, за пальцы грубые укусила и хотела в оконце выскочить, но тут поймал ее за косы Влас и дернул на себя. Упала Забава, голову о скамью расшибла. Замерла она, неподвижно лежала, в потолок глядела. Испугался Влас, из избы вылетел, а Марфа как узрела тело бездыханное, так завизжала на всю округу. Сбежались мужики, увидали содеянное и тут же за купцом погнались. Мигом они Власа скрутили, суду предать желали, а потому к Тихону отвели, судьбу убийцы ему в руки вручая. Однако как услышал кузнец, что совершилось, бросил все дела и помчался к дочери. Крик, подобно звериному, округу сотряс. Тихон над телом Забавы горько зарыдал и умолял к жизни вернуться. – Милая моя… Забава… Как же… – сквозь слезы шептал кузнец, прижимая к груди голову дочери. Не нужно ему было ни мести, ни богатств – ничего, кроме биения сердца в груди девичьей. Но остывало тело, покидала его душа. Месяц минул. Запустил себя Тихон, жить не желал, слезы лил и во всем облик дочери видел. Казнили купца уж давно, подлую Марфу тоже наказали. Могилку Забавы в порядке Илья содержал и цветы каждый день приносил. Винил он себя, что на охоту уехал, а не остался подле возлюбленной и от беды не спас. Тоска ужасная в сердце его и Тихона поселилась и на мысли отчаянные толкала. Увидала то душенька Забавы и упросила у светлых сил дозволения спуститься к отцу и возлюбленному. Согласие дала Леля, богиня весны и любви. Была она родной сестрой Мораны, одначе не походила на нее совсем. Румянец на щеках сверкал, косы светлые золотом отливали, а улыбка ее милая каждого согревала. – Коль хочешь средь живых остаться, так придется мавкой назваться, – проговорила она Забаве. – Будешь за природой приглядывать, животных оберегать и иногда отчаявшимся помогать. И покуда сердце свое в другом не найдешь, будешь в Яви обитать, век долгий коротать. Такая участь тебя ждет, если решения не переменишь. – Не изменю, – твердо Забава решила. – Да будет так, – молвила Леля и отправила девушку в Явь. В тот же день на пороге родного дома появилась Забава и легонько в дверь постучала. Не ожидал кузнец такого подарка судьбы и сначала поверить все глазам не мог, но крепко дочь его обняла, и заплакал тогда от счастья Тихон. Обрадовался он, силы к нему возвратились, по-новому на мир стал глядеть. Все равно кузнецу было, что дочь ни живая, ни мертвая отныне. Главное – рядом крутилась, помогала, однако на глаза другим не показывалась. Не хотела она, чтоб прознали люди тайну ее великую, не желала на вопросы глупые отвечать да врать о силах светлых и темных.