– Куда едем? – спросил игрок, заводя мотор. – На Октябрьский вокзал. Поезд отправляется в восемь часов. – И как мы его узнаем? – Ты же сам сказал: там два бронированных вагона, – усмехнулся Опалин. – Я сказал «вагоны». Я не сказал, что их два. – Ну я и так знал, что их два. Слушай, что ты споришь все время? – неожиданно рассердился Иван. Игрок не стал отвечать. У него вдруг возникло чувство, что сама судьба схватила его на аркан и тащит за собой. «Большевистский подход… Все или ничего. Ладно, посмотрим, что из этого выйдет…» Они доехали до вокзала и встали в стороне от путей, ожидая, когда покажется поезд, который был им нужен. Сначала проехали, сверкая окнами, три или четыре пассажирских, и уже после них откуда-то сбоку выполз обледенелый состав из пяти разномастных вагонов, которые тащил черный паровоз. На площадках виднелись фигуры часовых с примкнутыми штыками; форму с такого расстояния разглядеть было нельзя. – Вот он, золотой поезд, – прошептал Авилов. – Опаздывает… – Следуй за ним, – шепнул в ответ Опалин, – только осторожно. Они не должны нас заметить. Игрок подавил сильнейшее искушение ответить «Слушаю, товарищ командир» и молча завел мотор. Паровоз сипло засвистел и ушел в ночь, рассекая ее прожектором, как светящимся мечом. С ним по гудящим рельсам уполз мягкий международный вагон для сопровождающих, вагон-ресторан для них же, два бронированных вагона с золотом и один вагон для охраны. Машина Авилова тронулась с места. Они ехали то параллельно путям, то в некотором отдалении, стараясь ни на минуту не терять поезд из виду. Опалин молчал, молчал и шофер. Некоторое время падал мелкий снег, но затем перестал. Москва кончилась: потянулись деревни на окраинах, потом сгинули и они. Вдоль дороги тянулись горбы сугробов, черные ели, редкие фонари. Иногда свет фар выхватывал какой-нибудь указатель, порою написанный по старой орфографии; иногда мимо проносилась деревенька, занесенная снегом. Авилов поймал себя на мысли, что дорога кажется ему бесконечной. Он покосился на профиль Опалина, но не смог определить, о чем думает его спутник. «Россия, – мелькнуло в голове игрока, – темная, как ночь… и такая же бескрайняя… Холод и зима, зима и холод. Куда я еду? Зачем?» Вдруг все отодвинулось – теплые залы, где играли в бильярд, нэпманы и бывшие нэпманы, которых он презирал, но с которыми волей-неволей общался, старый маркёр[13] в гостинице «Метрополь», который первый сказал ему: «А знаете, молодой человек, из вас что-то получится». Он остался наедине с самим собой – на бесконечной дороге, пересекающей Россию-ночь. Опалина он не считал – Авилов уже понял, что тот был частью этой ночи. – Интересно, как грабят поезд? – неожиданно спросил человек, о котором он думал. – Ты меня спрашиваешь? – усмехнулся игрок. – Никогда этим не занимался. – Ну, а все-таки? Как думаешь? Допустим, надо его остановить. И как?.. – Проще всего, наверное, свалить на рельсы дерево – тогда паровозу придется тормозить, – сказал Авилов, подумав. Они видели заветный поезд слева, где-то в сотне метров от них; он казался совсем маленьким и то нырял за деревья, то выныривал оттуда. И внезапно что-то произошло. Вспышка – грохот – еще одна вспышка – снова грохот… – Тормози, тормози! – закричал Опалин, хватая игрока за руку. Ругнувшись от неожиданности, Авилов увел автомобиль на обочину. – Они взорвали пути! – вырвалось у него. – Сам вижу, – сквозь зубы ответил Опалин. – Идем! И они двинулись через подлесок, проваливаясь в сугробы. Нетерпение подгоняло Ивана, но бежать он не мог: в таком лесу впотьмах вполне реально было сломать себе ногу или даже шею. К тому же, едва они сделали несколько шагов, до них донесся сухой треск выстрелов, а потом стало слышно, как застрекотал пулемет. – Стреляют по вагонам, – заметил Авилов. – И кто-то отстреливается. Опалин злобно покрутил головой. – Ну, Ларион!.. Больше он ничего не сказал, пока они не добрались до последних деревьев подлеска, за которыми можно было спрятаться. Взрывы разнесли международный вагон и вагон охраны; остальные сошли с рельсов и скатились под откос. Стрельба почти прекратилась, бандиты добивали раненых и застрелили машиниста, который сумел выбраться из покореженного локомотива. – Их не меньше двух десятков, – шепнул игрок, пересчитав бандитов. – И у них пулемет. Что думаешь делать? – Ждать. – Чего ждать? – Не чего, а кого. Лариона. – А потом что? Опалин не успел ответить, потому что к одному из бронированных вагонов подошел высокий малый и ухарским жестом разбил о него бутылку шампанского. Бандиты загоготали, некоторые стали аплодировать, как в театре. Авилов видел, что лицо Опалина, когда он услышал эти аплодисменты, сделалось белым. – Ваня, брось… Ты один, а их вон сколько! – Я считать умею, – злобно ответил Иван, дернув щекой. Ларион отошел от вагона, и его подручные ломами стали раскурочивать двери. Каждый удачный удар сопровождался одобрительным уханьем остальных. Притаившись за деревьями, Опалин с игроком наблюдали эту картину. – Интересно, на чем они повезут золото, – вырвалось у Авилова. Глаза Опалина странно блеснули. – Тоже об этом думаешь? Слышишь, как мотор тарахтит? – Грузовик, – пробормотал игрок, завидев свет фар, приближающийся к железной дороге. – А за ним фургон. Ей-богу, фургон! Пах! Пах! Из взломанного бронированного вагона открыли огонь. Несколько бандитов повалились, но оставшиеся, в том числе Ларион, стали отстреливаться. Ночь наполнилась матом и криками, а с небес на творящееся внизу безобразие равнодушно взирала луна. «Это гражданская война, – подумал Авилов обреченно, закрывая глаза, – и она никогда не кончится». Все, что он видел, возвращало его к тем временам, которые он больше всего на свете хотел забыть – и не мог. Он почувствовал, что кто-то осторожно тронул его за рукав, мотнул головой и открыл глаза. – Я придумал, – сказал Опалин. – Ты водишь, так что поезжай на ближайшую станцию и расскажи, что тут творится. – А ты? – Я остаюсь. – Я уеду, ты полезешь на них с голыми руками, и тебя убьют? Нет уж. – Ты же не из-за меня беспокоишься, – сказал Опалин после паузы. – Какая разница? – игрок дернул щекой. – Тебе не приходило в голову, что Олю украли не для того, чтобы спасти, а чтобы заткнуть ей рот? Может, они уже убили ее. Они не очень-то похожи на людей, которые станут возиться с раненой… – Ладно, тогда возвращаемся в машину, – распорядился Иван. – А потом? – Поедем за ними по следу. Найдем, где они прячутся, и… Там видно будет. Разделавшись с охраной бронированного вагона, бандиты с веселыми прибаутками стали перетаскивать в грузовик и в фургон опломбированные ящики с золотом. Когда Опалин и его спутник вернулись в машину, мотор долго не заводился, и игрок стал нервничать, но наконец все наладилось. – Пропусти их вперед, – сказал Опалин. – Нам нельзя рисковать. – Кого ты учишь, – буркнул Авилов. Они подождали, когда бандиты уедут, и медленно тронулись следом. Под откосом догорали взорванные вагоны, и кровь убитых на снегу в лунном свете казалась почти черной. Глава 31 Игра на жизнь Через несколько верст Опалину и его спутнику пришлось выбирать, потому что грузовик свернул в одну сторону, а фургон – в другую. Иван вспомнил, что грузовик был более вместителен, и решил ехать по следам грузовика, рассудив, что Ларион предпочтет остаться при главной части добычи. Но когда они завидели в конце дороги совсем небольшой домик, в котором слабо светилось окно, Опалин с досадой решил, что ошибся. Авилов остановил машину за деревьями и погасил фары. – Видел телеграфные столбы? – спросил он шепотом. – Мы опять возле железной дороги. Это домик стрелочника или что-то вроде того, – он присмотрелся и добавил: – И во дворе сарай. Смотри! Они загнали грузовик внутрь! Теперь, если пойдет снег и засыплет следы, их нипочем не найдут… – Интересно, кто живет в домике, – пробурчал Опалин, косясь на слоняющуюся под окнами темную фигуру, которую выдавал только огонек папиросы. – Один курит, а еще один подошел и стал в дверях, – он почесал щеку. – Что делать-то будем? – Да ничего. Разберемся. И с этими словами бывший летчик, бывший военный, игрок и щеголь вытащил из-за голенища нож – не то чтобы совсем уж бандитского вида, но такой, зарезать которым можно за милую душу. – Откуда у тебя нож? – спросил пораженный Опалин. – Обыскивать лучше надо, – хмыкнул Авилов, блеснув глазами. – Я пошел. – Стой… Но игрок уже выбрался наружу, и тьма поглотила его. «Она его погубит, – мелькнуло в голове у Опалина, – погубит как пить дать», – и она, о которой он думал, была вовсе не тьма, царившая вокруг. Он завозился и, сердясь на свою неповоротливость, выбрался из машины. Авилова уже и след простыл. Вертя головой и напряженно вглядываясь в ночные тени, Опалин осторожно двинулся к сараю. Завизжали петли открываемой двери, и он едва успел спрятаться за угол. – Ну Ларион, – проныл гнусавый тенорок, – я тебе точно говорю… Если б рука или нога, тогда ладно. Но так! Что ее с собой таскать-то? Одна обуза. Нас же сейчас искать будут. Увидят ее, сразу поймут… – Язык придержи, – сказал Ларион скучающим тоном. – Я тут решаю, кто обуза, а кто нет, ясно? Услышав этот властный голос, таящий угрозу, Опалин весь закоченел – при том, что никого вообще-то не боялся и знал, что в его власти пристрелить Стрелка в любой момент. Но голос главаря словно парализовал его волю. Пока он раздумывал, что ему делать, Ларион уже удалился в сопровождении своего спутника.