Пластичная, податливая и в то же время сильная, она шла за ним, куда бы он ее ни вел. И ее шелковистая гладкая кожа, ее запах, тихие вздохи и непроизвольные всхлипы… А когда они соединились… «Так. Остановись», – одергивал себя Югров, посмеиваясь над столь неожиданной чувствительностью, не присущей ему. Но остановиться было трудно, почти невозможно. Поразительно. Игорь не мог припомнить, чтобы какая-то женщина произвела на него настолько сильное впечатление и вызвала такие сильные чувства. Она была словно слеплена под него и для него, все в этой девочке было прекрасным, ладным и превосходно подходящим. А когда она лежала под ним, расслабленная, и из ее закрытых глаз вдруг выкатились слезы, Игорь напрягся, подумав, что мог и перестараться, не очень-то себя и контролируя в страсти-то, и спросил обеспокоенно, все ли хорошо, а она ответила: – Нет, не хорошо, – и посмотрела на него. Охо-хо, вот лучше бы она и дальше продолжала лежать с закрытыми глазами, ей-богу! Но она распахнула глаза, и Югров утонул в этой бездонной голубизне двух озер, поблескивающих от непролитых восторженных слез, смотревших на него каким-то потусторонним взглядом. – …потрясающе… великолепно… – выдохнула она. Ох ты ж, господи! Девочка-девочка… Югров резко вдохнул поглубже, задержал дыхание и резко выдохнул, справляясь с эмоциями, нахлынувшими новой горячей волной. «Так, стоп, – одернул он себя, – надо успокоиться. Не мальчик все же, чтобы так эмоционировать после секса с девочкой». Было-прошло. Надо поблагодарить Агату и неизвестные высшие силы, что свели их вместе, пусть и на обидно короткие часы, но часы, наполненные красотой и звенящим восторгом, как телесным, так и душевным. А жизнь идет дальше. И в ней нет места Агате, как и в ее жизни вряд ли найдется место для него. Да и не надо. Но перестать думать, вспоминать и размышлять не получалось. Не сказать, чтобы Югров был очень уж верным мужем, и за тринадцать лет семейной жизни всякое происходило в его жизни, чего уж лукавить. Себе Югров никогда не врал, предпочитая честность в любом виде, еще в ранней юности хорошо усвоив, что самообман слишком дорого обходится его носителю. Так что верности бескомпромиссной своей Гале он не хранил, но и «ходоком» классическим никогда не был, и обязательный командировочный «святой левак» не признавал, поскольку никогда гулящим-свистящим любителем секса на стороне не являлся. А уж секс в связке с неразборчивостью и алкоголем, чем, бывало, грешили некоторые его товарищи и подчиненные в тех же командировках, это вообще настолько мимо Югрова, что не рассматривается как вариант даже умозрительно. Он на всю жизнь запомнил момент, когда декан факультета, вызвав его в кабинет, попенял с явным сожалением: – Что ж вы так, Игорь Валентинович? Любовь любовью, но забывать о важном правиле, что «даже в жизни половой надо думать головой», никогда не следует. И, тяжко вздохнув, поставил свою размашистую подпись на документах об отчислении студента Югрова из института. М-да. Голову он тогда, впрочем… Командировок у Игоря было много. В том числе таких, в которых приходилось конкретно работать-вкалывать, а не командировочные часы нагуливать, надувая щеки, частенько в авральном режиме и порой в таких условиях, где из женского полу только самки северных оленей и волчицы обитают, а то и вовсе без единой живой души на тысячи километров льдов и снега, или, наоборот, раскаленного солнцем песка, или гор непроходимых. Но и в цивилизации работать приходилось, в разных городах и весях, и пару-тройку раз Игорь таки имел в тех командировках короткие сексуальные знакомства, не обязывающие ни к чему партнеров. И более продолжительные отношения на стороне у него случались, но даже не роман – боже сохрани, – а скорее помощь другу. В том смысле, что у бывшей коллеги случился тяжелый развод, чуть не доведший ее до серьезного психологического истощения. И как бывает в таких случаях: выпивали по случаю дня рождения коллеги, она чуть поддатенькая вышла покурить на лестницу, некурящий и мало пьющий Югров пошел ее сопроводить, женщина расчувствовалась, плакала на его плече по старой дружбе, он пожалел, ну и, как говорится в классической оправдательной речи в таких случаях: «Так получилось». Никакого затяжного романа с планами-надеждами с ее стороны – нет, нет, если бы Югров видел и чувствовал, что возможен такой поворот в их отношениях, то никогда не занялся бы с ней сексом даже из терапевтических соображений. Так, изредка встречались у нее, но через три месяца все это сошло на нет. Был еще редкий секс по старой памяти, с бывшей одногруппницей, с которой они случайно столкнулись в Москве и несколько раз были вместе, когда он приезжал в столицу. Вот, пожалуй, и все истории его неверности. Хотя, как ни крути и как ни оправдывайся перед собой, сути это не меняет: легкие, ни к чему не обязывающие, но все это измены и неверность. Правда, она редко бывает презентабельной, и уж тем более та, что непричесанная. Так что все его грехи при нем. Но то, что случилось между ним и Агатой, Игорь даже мимолетной мыслью не отнес бы к банальной, пошлой одноразовой интрижке или к тому самому «леваку». Нет, это было нечто… явление, пожалуй, да, явление – прекрасное и как ни парадоксально, но все же чистое, искреннее, наверное. На этой запутанной мысли и попытке найти точные трактовки и объяснения своим чувствам-ощущениям измученное сознание Югрова решило отключиться, и его все-таки сморило. Мысли и образы стали тягучими, растянутыми, незавершенными, и он провалился в глубокий, исцеляющий сон. Конечно, Агата в первый же день приезда, уединившись с сестрой, рассказала той о произошедшей с ней истории. Девчонки долго горячо шушукались, обсуждая эпохальное пробуждение Агашиной страстности, Глашка ахала и охала в процессе повествования, а Гаша иронично посмеивалась и, наигрывая, красочно повествовала о своих приключениях. Дня через три, когда сестрицы уже в деталях и мельчайших подробностях обсудили вообще все – грозящее Агате увольнение за отпуск и закончившиеся на столь неожиданной ноте отношения с Олегом Каро, самочувствие Полины Андреевны и дела близких подруг, и кучу всяких иных новостей, гораздо менее значимых и важных, Глашка неожиданно огорошила Агату идеей. Они гуляли по парку с коляской, в которой мирно дрых себе Левушка, как и положено всякому сытому и довольному младенцу, и Аглая выдала идею, которая, видимо, озарила ее только что: – Я вот подумала, если у нас с тобой все-таки открылась способность к ярким сексуальным ощущениям и достижению оргазма, то они наверняка же будут происходить не только с тем, кто их, так сказать, «распечатал» и высвободил, но и с любым другим мужчиной? А? – Что «а»? – обалдела Агата от столь резкого поворота их мирной беседы, которая вот только что крутилась вокруг Левушкиного хорошего аппетита и пищеварения, и на тебе, получите: об оргазме. Прямо скажем: какая-то сильно измененная последовательность – вроде бы сначала оргазм, а потом заботы о том, как дите поело и покакало, видимо, у Глашки сработала обратная ассоциация. – То и «а», – весьма «информативно» пояснила сестра. – Ты должна проверить эту теорию. – Я? – начала посмеиваться Агата. – А кто? – удивилась необычайно Аглая. – Бабушка, насколько я понимаю, такого эксперимента не проводила, ей и деда Гриши вполне хватало, о маме и говорить нечего, ну не я же, у меня Юра. Ты у нас единственная свободная дама в семье. Мужик этот твой аэропортовский хоть и орел, спасибо ему, конечно, но пролетный, одноразовый. Вот тебе и надо проверить эту версию. Может, бабушка ошиблась, и дело вовсе не в особенных мужчинах, а в нас самих: пришло время, созрели, так сказать, и стали дамы-fatale, все из себя сексуально-роковые. И все у тебя прекрасно сладится и с другим мужчиной. Мысль сама по себе интересная. К тому же и на самом деле, кому, как не свободной Агате, проводить подобного рода изыскания. – Тем более и долго искать не придется подопытный объект для эксперимента, – продолжила рассуждать Аглая, – этот твой Каро так и продолжает названивать. Можно с ним попробовать. Да, названивал. Неожиданно настойчивым оказался кавалер, достал, честно говоря, уже Агату. Наученная их с сестрой горьким опытом, при всей своей природной доброте и чуткости душевной, Агата давно уяснила, что нельзя отказывать навязчивым кавалерам в мягкой форме. Поскольку если посочувствуешь парню и тебе захочется как-то смягчить свою резкость, то любой намек на извинение за отказ: «прости, но нет», или «не звони, пожалуйста», или совсем уж фиговое: «я тебя прошу» – воспринимается тем не как окончательное «нет», а как платформа для возможного давления. А некоторые так и вовсе твою мягкость принимают как открытый призыв к продолжению его ухаживаний и настойчивости. Поэтому Олегу, позвонившему на следующее же утро после приезда Агаты в Севастополь, она сказала максимально жестким и однозначно трактуемым тоном: – Олег, я решила прекратить наши отношения. Совсем. Больше мне не звони. И, произнеся сию декларацию, прервала разговор. Но он звонил и писал эсэмэски, Агата сообщения игнорировала, а звонки скидывала. А тут Аглая с ее предложением применить Олежку Каро в качестве подопытного «образца». Девчонки, как обычно, обсмеяли-обхохотали и обыграли эту идею в разных вариантах, представляя в персонажах известных фильмов и мультиков разных «добровольцев» эксперимента, помимо Олега, а насмеявшись, ухохотавшись до слез, задвинули сам разговор и идею куда подальше. Не то чтобы совсем забыв про нее, но просто не до обсуждения дальних планов им было в суете подготовки к встрече Нового года, до которого оставалось всего несколько дней. Это ведь уникальное, ни с чем не сравнимое настроение и ощущение и совершенно неповторимая, особая теплота – встреча Нового года в кругу семьи, любящих тебя и очень близких людей, когда накрывается стол, готовятся все самые лучшие блюда, складываются под елку подарки и подготавливаются сюрпризы, выступления-поздравления, стихи-песни и танцы и… В общем, понятно. Новый год они встретили как всегда замечательно и радостно. И месяц отпуска Агаты пролетел настолько до обидного быстро и стремительно, прямо-таки просвистев в праздничной атмосфере и радости общения с семьей, что, уезжая, она чуть не плакала от досады. Ну ладно, ладно – не чуть, немного все-таки расплакалась, но, не умея долго предаваться грусти-печали, быстро взяла себя в руки, принявшись тут же приободрять следом за ней разнюнившееся семейство и посмеиваться. Ничего удивительного в том, что Агату не уволили, похоже, Хазарин, как и предсказывала Елена Прекрасная, и вовсе забыл, что грозился страшными карами беглой Соболевской. Да и, честно сказать, дела на фирме обстояли далеко не радужно – все в каком-то тревожном напряжении, в предчувствии неприятностей. В Китае неясная фигня происходит, вирус какой-то непонятный, пошли серьезные ограничения по логистике, множественные задержки товара. Сотрудники шепчутся о полном закрытии сообщения с Китаем, все на нервяке и стрессе. Еще бы ее выгнали! А кто работать будет с главными поставщиками, которые завязаны в основном на Агате? Понятно, что незаменимых нет, но пойди еще найди тех заменителей, да с таким знанием языка и диалектов. Собственно, китайцы и являлись партнерами и поставщиками основных товаров, и так случилось, что Агата владела несколькими диалектами, которые смело можно считать отдельными языками внутри одной страны. Ну, как у нас основной русский, а у каждой народности имеется свой коренной язык. Хазарин же, увидев ее, чуть не прослезился от облегчения, даже обнял, расчувствовавшись, подивив невероятно столь горячей встречей. Но тут же помрачнел, описывая Агате текущую обстановку, надавал кучу поручений, назначив переговоры и уверив, что надеется на ее талант и высокий профессионализм, и отправил трудиться во благо и процветание. Так что села Агаточка в свое рабочее кресло на следующий день после возвращения из Севастополя и вперед – «во благо» и с большим рвением. Ну и история с Олегом Каро, как она и подозревала, так просто не завершилась. Не признавая отказа Агаты от продолжения их отношений, он продолжал бомбардировать ее эсэмэсками и звонками весь отпуск, но этим не ограничился. Явно продумав целую серьезную стратегию по возвращению благосклонности своей дамы сердца, он вел продуманную атаку за атакой, что называется, по всем фронтам. Еще во время ее пребывания в Севастополе в ход пошел мимимишный набор ухаживаний, рекомендуемых романтическими барышнями и продуманными пикаперами в соцсетях: Агате присылались букеты и коробки конфет, доставляемые курьерами к маме домой, к которым прилагались обязательные открыточки с сентиментально-любовными признаниями и мольбой о прощении и маленькие плюшевые игрушечки, которые, к слову, Агата терпеть не могла. И это была только так, легкая каждодневная «основа» для главной атаки. Которая и обозначила наступление и обстрел тяжелой «артиллерии» по всем фронтам, когда Агата вышла на работу. Все те же милые знаки внимания: небольшие букетики цветов на клавиатуре на ее рабочем столе по утрам, коробочки конфет или пирожных, билеты в конверте на нашумевшую премьеру в театр и даже на балет в Большой! А еще Каро написал Агате большое рукописное!.. Нет, вы представили, – рукописное письмо! И вложил его в красивый конверт ручной работы. Послание, в котором он с легкой самоиронией и грустной ноткой повествовал Агате, какие сильные чувства испытывает к ней и как ужасно жалеет об их разрыве, немного философствовал на тему про ошибки, на которых учатся, и делился размышлениями о праве каждого человека на второй шанс. Нет, она заценила, честно – человек старался, писал, явно сначала на черновике, потом переписав начисто, может, и не один раз. Ну круто же. Только, закаленная и не такими моральными шантажами и настойчивыми ухаживаниями, доходившими порой до нахрапистого наезда и ненормальных требований, в пору своего девичества, Агата игнорировала все «выступления» покинутого героя и в переговоры не вступала, отказываясь от личной встречи и беседы. До одного предательского момента, примерно где-то через неделю после ее возвращения из Крыма. Случился юбилей у одной из коллег, которую, с согласия руководства, чествовали и поздравляли в офисе, разумеется, по окончании рабочего дня, накрыв обычный в таких случаях фуршетный стол, на котором спиртного было на порядок больше, чем закуски. Говорили много приятных слов, вручили подарок, деньги на который собирала их активистка Любаня, обходя сотрудников не по одному разу и напоминая-проверяя, кто скинулся, а кто «забыл». Словом, все как всегда, по давно уже отработанному годами механизму отмечания дней рождений, юбилеев и торжественных мероприятий, как в любом нормальном коллективе офисного планктона. Агата никогда не испытывала интереса к спиртному, могла выпить бокал, редко два, но только достойного вина, чтобы по-настоящему насладиться интересным вкусовым букетом, не более того. Да и состояние даже легкого опьянения не любила и ни разу в жизни не то что не напивалась, даже слегка пьяненькой никогда не бывала. При легкости ее характера, позитивности и смешливости натуры у Агаты отсутствовала потребность добавлять веселости своему настроению и раскрепощенности поведения или запивать какую-то печаль. Слава богу, для печалей и горестей в данный момент поводов не имелось – тьфу, тьфу, тьфу три раза, – а радости и веселости ей своих природных с лихвой хватало. Но тут, выпив за вечер бокальчик на удивление достойного вина, непонятно каким образом оказавшегося на рядовом мероприятии со скромным финансированием – наверное, кто-то подогнал-подарил юбилярше, не иначе… Так вот, выпившая вина Агата, еле заметно, так лишь пунктирно, даже не охмелевшая, а расслабившаяся после трудного, напряженного дня, увлеклась интересным разговором с одной коллегой на лифтовой площадке, куда они специально отошли подальше от громкой музыки и шума. Где и была обнаружена господином Каро в сопровождении букета. – Здрасте, – поздоровался он сдержанно и посмотрел на Агату несчастным взглядом. – Я тебя искал. – О, Агат, твой ухажер с букетом образовался, – хохотнула немного косенькая коллега. – Ну вот нашел, и что дальше? – Я подумал, что, возможно, тебя надо проводить домой, – не сводя взгляда с Агаты, объяснил тот причину своего появления даме. Агата собралась уж было ответить что-то смешливое, привычно отшивая неудачливого кавалера, но внезапно, непонятно из каких закоулков сознания, как черт из табакерки, вдруг выскочило воспоминание о том их разговоре с Аглаей по поводу эксперимента на предмет проверки пробудившейся сексуальности с разными мужчинами. И она посмотрела на «кавалера с букетом» задумчивым взглядом. Прикидывая: а она с ним рассталась железно, как эволюция, не имеющая обратного хода, или возможен небольшой компромисс в научных, так сказать, целях? Чем он не объект для проведения научного опыта – секс у них уже был, не впечатлив ее никак, так тем, что называется, чище будет эксперимент: есть с чем сравнивать. Исключительно в научных целях.