К тому же она знает всю подноготную Каро, даже его маман знает, виделись хоть и мимолетно с его родительницей, но были представлены друг другу честь по чести. Когда она еще с кем-то начнет встречаться, большой вопрос, да и хлопотное это дело – вступать в новые отношения. – Ну проводи, – поразмыслив, приняла решение Агата. Эксперимент не удался. Пр-р-р… Хотя нет, наверное, все-таки удался, если вспомнить одно из главных правил науки – отрицательный результат любого эксперимента тоже есть результат. Вот она и получила этот самый результат: ничего в сексе с Олегом для Агаты не изменилось и новеньким не порадовало. Как было: «ну ничего, приятно, иногда чуть более приятно», так и осталось на этом же уровне. И, иронизируя и посмеиваясь над собой, Агата собралась сообщить Олегу, что это была ее минутная слабость, между ними ничего не изменилось и продолжения не следует. Ага, не тут-то было, Каро принял проведенную совместную ночь как «Великое Прощение» и подтверждение того, что они снова вместе, снова пара. Аглая откровенно обалдела от напора энтузиазма и бурной радости, с которой мужчина делился планами на будущее, расписывая, как прекрасно теперь им будет вдвоем. Так обалдела, что подумала: как-то совсем негуманно разочаровывать его и сообщать прямо сейчас, что продолжать встречаться она не намерена. И на волне внезапного гуманизма согласилась пойти с Олегом в МХТ на следующий день на известную постановку – все-таки выходные. А после театра снова дала слабину, подумав, что пусть и не огонь страстности и не великолепные чувственные переживания, но какой-никакой, а все-таки секс. И они поехали к ней домой. Лишь проснувшись утром и посмотрев на посапывающего во сне мужчину в своей кровати, Агата честно призналась себе, что, соглашаясь на близость с ним, она неосознанно пытается смягчить непроходящее чувство сожаления, которое испытывает каждый раз, вспоминая того самого «орла пролетного», как назвала его Аглая, что пробудил в ней спавшую чувственность и подарил всю красоту и великолепие истинной, настоящей страсти и сексуальности. Накормив Олега завтраком, Агата отправила его восвояси, ничего не объясняя, просто сказала: – Не скажу, что это была ошибка, но и больше встречаться мы не будем, Олег. Вытолкала за дверь, и все, не ответив на его недоумения. И на работе отказалась общаться, отговорившись нервной, ненормальной обстановкой. Ну а зачем человека обманывать и использовать? Нечестно по отношению к себе самой и к нему. Да и было бы что там использовать… охо-хо. Надо сказать, у них в офисе и на самом деле была не просто нервная обстановка, а все откровенно катилось к реальной катастрофе к такой-то китайской бабушке. Вы представляете, что происходило с фирмами, которые напрямую работали с Китаем и его товарами в те месяцы? Вот-вот. А они были как раз такой фирмой. В Поднебесной уже вовсю бушевал коронавирус, и уже в конце января началась нездоровая «движуха», вернее, ее практически полное отсутствие. Китайские партнеры и поставщики пребывали в панике и повышенной тревожности из-за этого непонятного вируса КОВИД-19, вспыхнувшего в одной из провинций. Пошли повальные отказы от уже оформленных заказов, в мире поднялась волна настоящего психоза, объявляли, что все китайские товары заражены новым вирусом, сделки с Китаем слетали одна за другой, и на фирме творился настоящий коллапс. Агата спрашивала китайских поставщиков, что у них происходит, те давали какие-то ненормально мрачные прогнозы, которых сами же и пугались, но ничего конкретного ответить не могли. А потом в один день Россия закрыла границы с Китаем, и у Агаты благополучно накрылись две командировки, которые были согласованы еще в прошлом году. Да что там командировки, ерунда какая, господи! Хазарин и его партнеры, на глазах которых рушился весь их бизнес, выстроенный годами, находились в откровенном ступоре, не понимая, что делать, за что хвататься и как спасать то, что можно было еще спасти. Паника и полная дезориентация среди планктона, все мрачные, тревожные, шушукаются по углам, выдвигая теории одна другой дичее, у Александра Романовича сердечный приступ случился. Они пытались держаться на старых, еще «довирусных» запасах на складах, но с продажами все обстояло совсем хреново. Хазарин поотправлял большую часть коллектива по домам задолго до объявления карантина в стране – кого во внеочередной отпуск, кого на полставки, с занятостью два-три дня в неделю, а кого и вовсе «до свидания». А там уж и карантин с изоляцией грянули. И всем им наступил полный Северный Белый Зверек – привет! Кто-нибудь реально представляет себе, чем могут заниматься менеджеры и офисные работники фирмы, основной и главной сферой деятельности которой являются совместные проекты в областях разных энергосберегающих и биотехнологичных производств и торговля китайскими товарами огромного спектра – от эко- и биопластмасс до машин и деталей к сложным агрегатам и механизмам? В смысле заниматься на «удаленке»? Это какая-то просто глобальная «удаленка» получается – прямо от всего удалили сразу и наверняка! Ибо во время карантина никаких совместных производств и уж тем паче торговли с Китаем практически не велось, а то, что велось, строго регламентировалось и проходило исключительно на государственном уровне в весьма узком перечне услуг-товаров, из разряда тех сделок, которые невозможно приостановить и отменить. И – та-дам-м-м-м! Порасселся по своим квартирам весь коллектив их торговой фирмы в полном недоумении, прострации, с одним-единственным насущным вопросом: как выживать? Ребята, что делать?! А Агате так и вовсе «прилетел» отягощающий этот самый жизненно важный в тех обстоятельствах вопрос-«нежданчик». Она уходила на мифическую «удаленку» вместе с начальством, покидавшим сей «корабль», как и положено капитану, последним, потому что до самого закрытия вела переговоры с китайскими партнерами, словно радист в бою при отступлении. Весь остальной коллектив отправили по домам еще неделю назад. Уставшая, растерянная и вымотанная морально, Агата по случаю своего последнего рабочего дня и наступающей неизвестности впереди, не сулящей ничего хорошего, купила в еще не закрывшейся любимой кофейне затейливые, но очень вкусные пирожные без глютена с намерением пригласить на чай любимую соседку Полину Андреевну, чтобы тихо-мирно посидеть, почаевничать, обсудить дела стремные. И в предвкушении приятного чаепития и настоящего отдыха только собралась забраться в ванную, покайфовать и расслабиться, когда раздался звонок в дверь. Решив, что пришла Полина Андреевна, которая частенько безошибочно чувствовала настроения Агаты и ее желание пообщаться, заранее разулыбавшись, она открыла дверь… и уставилась обескураженно на гостя, вот уж точно: не званного ни разу. На пороге стоял Олег Каро и, положив ладонь на ручку объемного чемодана на колесиках, широко и радостно улыбался. – Привет, – поздоровался он, лучась довольством. – Это что? – спросила Агата, указав на чемодан. Улыбка, при всем ее неубиваемом оптимизме, стремительно исчезла с лица. – Всех разогнали по домам на неопределенный срок, – удивившись вопросу, принялся разъяснять Каро очевидные, как ему казалось, вещи. – Мы же не станем с тобой по разным квартирам сидеть. Вдвоем же лучше. – Да? – подивилась Агата. – Я точно помню, что поставила тебя в известность, что между нами более нет отношений. И совершенно точно я тебя не приглашала. – Да ладно тебе, Агаточка, – отмахнулся Каро. – Тебе же некогда было выслушать меня и мои доводы и вообще что-то обсуждать, ты же, как прикрывающий отступление доброволец, зависала в офисе до ночи. Вот я и решил: приду, и мы на месте все обсудим. – То есть поставил меня в известность о своих намерениях, так сказать, явочным порядком? – констатировала недовольно Агата, не торопившаяся его впускать. Но именно в этот момент она внезапно вспомнила, что у нее же там набирается вода в ванной и могла уже так набраться, что привет соседям. И сделала главную стратегическую ошибку – вместо того чтобы захлопнуть перед Каро с его чемоданчиком двери, она рванула в ванную, оставив дверь открытой. Чем тот не преминул тут же воспользоваться, просачиваясь-водворяясь с вещичками в ее дом. Понятно, что Агата не промолчала и высказала свое недовольство его односторонним решением и даже попыталась его вытолкать на лестничную площадку, но Каро поныл про то, что переделал сегодня кучу дел, помогая маме, потом черт-те как добирался до нее и устал ужасно, и не выгонит же она его на ночь глядя. – Давай завтра уже поговорим, а то у тебя вода в ванной остынет, – уговаривающим примирительным тоном напомнил он. И бог его знает почему – от усталости или не самого хорошего расположения духа, – Агата дала-таки очередную слабину, и пирожными с чаем они лакомились вдвоем с несанкционированным «заселенцем», без Полины Андреевны, для которой предназначалось угощенье. А утром выяснилось, что Олег заказал какие-то там детали для своего ноутбука и оформил их доставку на адрес Аглаи и теперь придется ждать, когда их доставят. Она возмутилась, но снова не выгнала. Ну а как? Да и с чего бы ей так уж зверствовать и негодовать? И вся такая раздраженная Агаша пошла в магазин за продуктами и новой порцией чего-нибудь вкусненького в той же любимой кофейне с решительным настроем сегодня уж непременно пить чай с Полиной Андреевной, так, как ей мечталось вчера. Нет, понятно, что вредно мучное-сладкое и все такое и надо бы думать о здоровье и фигуре, пока они еще есть, та фигура и то здоровье. Но как говорит одна ее знакомая: «Надо же чем-то сердечную мышцу порадовать и поддержать». И ладно бы Агата, она со своей сердечной мышцей как-нибудь справится, а вот Полина Андреевна… Ее здоровье надо оберегать как зеницу ока – возраст и болезни. Но любимая соседка, как ребенок, любила сладкое, а от пироженок из их кафешки приходила в чистый восторг. Вот Агата покупала-угощала-баловала, хоть и переживала. – Сколько у меня уже той жизни осталось, – отмахивалась от переживаний Агаты о ее здоровье Полина Андреевна. – И превращать последние годы в тяжелую аскезу, отказывая себе в еще доступных небольших радостях? Да бог с тобой, детка, за свою жизнь я уж наголодалась с лихвой. К тому же… Она неспешно отламывала десертной ложечкой кусочек пирожного, рассматривала с явным эстетическим удовольствием и заканчивала фразу: – …самое неприятное в любой диете то, что есть всегда хочется больше, чем худеть. И отправляла пирожное в рот. – А есть вкусняшную вкусняшность, – проследив, как, прикрыв глаза от наслаждения, смакует этот кусочек любимая соседка, поддерживала ее Агата, – хочется еще больше. – Верняк! – открыв глаза и сделав серьезное лицо, рубила Полина Андреевна молодежным словцом. А Агата, наблюдая за этим действом, умиляясь до слезы, так любила и ценила эту необыкновенную женщину. Нет, ну и как ее не побаловать? Как сказал один замечательный мальчик: «Старики – это усталые дети». И она будет баловать эту уставшую девочку всем, чем только сможет. Вернувшись после магазина и кафе домой, Агата обнаружила два удивительных факта: во-первых, Олега Каро в своей квартире, про которого, честно признаться, забыла напрочь, занятая своими мыслями. А во-вторых, за время ее отсутствия этот самый Каро навел чистоту в квартире и всем своим видом демонстрировал ненавязчивость, стараясь быть незаметным, сидел в кухне за столом, за ноутбуком и работал. Или изображал, что работает. И снова кто-то Агату попутал, и подумалось ей: а может, и ладно? Может, и пусть остается, действительно, что одной-то сидеть, вдвоем всяко веселее. Ведь руководствовалась она чем-то, когда соглашалась встречаться с ним, принимая его ухаживания в прошлом году? Вроде парень неплохой, неглупый, с чувством юмора в ладах, ответственный… и что-то еще она тогда себе говорила про него хорошее, какие-то достоинства отмечала. И вечером, попивая-таки чаек с изумительной выпечкой у любимой соседки, в той самой долгожданной тихой-мирной, можно сказать, семейной обстановке, посмеиваясь, Агата рассказывала Полине Андреевне, привычно изображая в лицах, о явлении кавалера с чемоданом, ну и о своих выводах-аргументах о совместном проживании с ним в условиях карантина. – Если девушка хочет себя в чем-то убедить, поверь мне: убедит наверняка, – выслушав ее, усмехнулась Полина Андреевна. Надо сказать, что ей Олег не понравился с первой же встречи, когда Агата их познакомила еще в прошлом году, и Полина Андреевна никогда не скрывала своего отношения к молодому человеку, всегда выдерживая вежливый, холодный интеллигентный тон в общении с ним. Агата как-то поинтересовалась почему он ей так не нравится. Полина Андреевна задумалась и, чуть улыбнувшись извиняющейся улыбкой, ответила: – У меня испорченный вкус, я не люблю приспособленцев. У Агаты, по всей видимости, тоже был испорченный вкус, и она, как и Полина Андреевна, не любила приспособленцев, но ничего в поведении Олега, указывавшего бы на его расчетливость и то самое приспособленчество, не замечала, может, потому что мало знала его как человека, а может, потому что и не присматривалась внимательно. Кстати, не мешало бы спросить себя: а почему, собственно, она не присматривалась к нему, а? Ну а после его откровенного наезда в декабре, когда Агата приняла решение с ним расстаться, необходимость лучше узнавать господина Каро как личность отпала сама собой. Ведь Агата не собиралась с ним всерьез сходиться вновь, а тут вон как повернулось… Ну ладно, решила она, посмотрим, что получится из этого совместного плотного, карантинного проживания. Если не понравится, она может в любой момент выставить его за дверь. И это самое совместное житие началось. И сразу же во весь рост встала проблема финансов. Никаких особых сбережений Агата не накопила ни на пресловутый «черный день», ни на крутые сапоги или сумочку, а все отпускные благополучно уже потратила. Имелось немного, так, кое-что по мелочи, отложенное на всякие хозяйственные дела. Ну и зарплату ей выплатили, и премию в размере зарплаты за героический труд до последнего звонка китайских товарищей. Но сколько придется жить без работы и на какое время потребуется растягивать эти деньги, было совершенно непонятно. А когда они с Олегом, сидя на кухне за столом, подбивали совместный бюджет, на чем настояла Агата, выяснилось, что и у «поселенца» в наличии имеются весьма ограниченные средства в размере полутора зарплат. Да-а-а уж. Ладно, будем экономить. Агата прекрасно отдавала себе отчет, что экономь не экономь, хоть на жестко урезанный рацион питания перейди – не поможет. Ну месяц-два можно нормально протянуть, а что дальше? Совершенно же очевидно, что ни через два месяца, ни через три, ни даже через полгода продажи, которые были у их фирмы до пандемии, не восстановятся в полном объеме, да даже в половине объема вряд ли. И все эти полгода надо как-то и на что-то жить. Как? На что? Нет, понятно, она не сирота казанская, у нее есть семья, но… Но, например, ее зять Юрий – военно-морской офицер. Ясно, что его, как и всю нашу российскую армию и флот, на «удаленку» вряд ли кто отправит, и он как служил, так и продолжит служить далее, и вопроса заработка перед ним не стоит. Но у Юры, на минуточку, любимая жена, которая не работает, и двое малолетних детей. Мама, Анна Григорьевна, – пенсионерка, получающая не минимальную, но и не большую пенсию. Да, она перебралась в Севастополь к Аглае, чтобы помогать дочери с ребенком, когда та родила старшего сына, а теперь уже и с двумя детьми. И снимает квартиру недалеко от дома, в котором живет семья Глаши, и, чтобы иметь возможность заплатить за это жилье, сдает свою квартиру в Москве. То есть с деньгами у мамы все обстоит более чем скромно. А других родственников у них нет – ни богатых, ни, слава тебе, господи, бедных. Да и обдумывать и обсуждать, что кто-то там ей поможет, нет никакого смысла, Агата просто не станет обращаться к родным за помощью, это даже не обсуждается. Да и с чего бы? Молодая, здоровая девица, голова на плечах есть, руки-ноги на месте, образование вполне себе серьезное имеется, опыт работы тоже наличествует, неужели она не придумает что-нибудь и не найдет, как заработать? Да ладно! Придумает, конечно, обязательно. Не откладывая в долгий ящик решение столь насущного вопроса, прекрасно осознавая, что неизвестно, на сколько вообще может затянуться поиск заработка, на следующий же день после расслабляющего чаепития с Полиной Андреевной и обсуждения с мудрой соседкой пандемии, карантина и их последствий, Агата начала обдумывать и искать варианты. Первым делом вспомнила о своем «левом» клиенте, предпочитавшем за переводы расплачиваться наличностью. Созвонилась, переговорила. Нет, в данный момент ему не требуются ее услуги, но он обязательно поспрашивает знакомых, из числа тех, кому они могут понадобиться. Ладно, двигаемся дальше. За несколько дней Агата обзвонила всех друзей и знакомых, расспрашивая о возможной работе, выложила объявление в Инстаграме и Фейсбуке, и даже на Тик-токе зарегистрировалась ради такого дела. Не забыла обратиться с вопросом и к Полине Андреевне. Одним словом: «зарядила» все направления и варианты, какие только могла придумать. Оставалось ждать результатов и периодически напоминать о себе всем, к кому обратилась, повторными звонками. А чтобы не накручивать себя излишне и не дергаться в ожидании возможных предложений, Агата переключалась на рисование, надолго засев за небольшим столиком у окна, за которым занималась своим творчеством. Как-то, будучи в командировке в одной из провинций Китая, Агата увидела уличного художника. Наверное, не совсем верное определение «уличный»: он не рисовал для кого-то или за вознаграждение, не писал пейзажи с натуры, он просто сидел на одной из улиц, по которой она проходила, изучая город, и, погрузившись в некое особое состояние внутреннего созерцания и отрешенности от внешнего мира, рисовал небольшие картинки на тонкой бамбуковой бумаге черной и цветной тушью. Завороженная плавностью и четкостью движения его рук и пальцев и поразительным рисунком, словно раскрывающимся, проявляющимся на листе под порханием его кисти, Агата застыла, потеряв всякое ощущение реальности. Течение времени словно перестало для нее существовать, она стояла и смотрела, как художник словно бы плетет кистью в воздухе замысловатый, видимый только ему одному узор, а на бумаге волшебным образом вырастают горные пики, а на них деревья, на ветках которых лопаются почки и расцветают цветы…