– Это почему нет? – спросил Игорь, глядя на нее очень внимательно. – Я не хочу детей, – холодно отрезала она, но, заметив его удивленную реакцию, смягчила тон заявления: – По крайней мере не сейчас. Мы еще молодые, у нас есть время. А сейчас надо делать карьеру. – Какую? – осведомился Югров и первый раз всерьез призадумался над целями и стремлениями своей жены. Пошутил: – Ты метишь на место губернатора? – Почему нет? Как один из этапов, – пожала плечами Галина. – О как, – подивился он размаху замыслов жены. – Надо понимать это так, что у тебя грандиозные планы? – А почему нет? – повторила она, снова пожав небрежно плечами. – В таком случае дети не помеха, а дополнительная реклама для политика такого уровня, – зашел с другой стороны Игорь. – Да, наверное, – неохотно согласилась Галочка, – но в данный момент я точно не готова к материнству. Сейчас у нас идет большая, неофициальная ротация в администрации, и уходить никак нельзя, даже на пару месяцев. – А потом можно? – уточнил Югров. Отчего-то его как-то вдруг проняла эта тема. Он никогда раньше не думал о детях вообще и о собственных детях в частности. Не чувствовал в себе желания стать отцом и все такое прочее. Но внезапно, именно во время сегодняшнего разговора, что-то зацепило его, что-то потаенное в душе, словно шепнуло. Ну, шепнуло и шепнуло. А тот их разговор закончился, резко поменяв направление и перейдя в горячий интим, ничего так и не прояснив относительно возможности стать родителями в результате. Да, секс его жена любила, даже с некоторым перебором. Ей нравилось поэкспериментировать, попробовать что-то новенькое, а последнее время она все чаще брала на себя роль ведущего в этой сфере. Видимо, роль руководителя и начальника настолько нравилась Гале, что она стала переносить ее атрибуты в семейную жизнь. Однажды они чуть не развелись. Галя захотела приобрести загородный дом. Ну, про Галю и ее «хотелки» все давно известно: если она чего хочет – на пути не вставай, сметет и не заметит. Причем хотела она не дачу, а именно дом, в котором можно жить постоянно. Не устраивала ее жизнь в ведомственной квартире, выданной Югрову, хоть и с перспективой ее будущего приобретения в собственность. Загорелась этой идеей, горячо обсуждая ее с Игорем, сама подыскивала участок, сама договаривалась и якобы оформила ссуду в родной администрации. И начала строительство. Югров, лет с десяти перестав быть наивным мальчиком с лоховским уклоном мышления, слишком хорошо понимал и знал жизнь, и особенно ее изнанку. А потому отдавал себе отчет, где именно и кем работает его жена, и какие денежные потоки проходят через ее руки и через администрацию в целом, и что к тем рукам «прилипает». Несколько раз он заводил с Галей разговор на эту тему, объясняя и предупреждая, что при его месте службы и работе жена, берущая взятки… ну понятно. Она уверяла, что все прекрасно понимает, что он может не беспокоиться – никто и никогда, и так далее. Но однажды Югров разболелся гриппом или простудой, хрен разберешь, сопли одинаковые что при простуде, что при гриппе, и температура тоже. Одним словом, послали его с работы куда подальше – домой отлеживаться. Вот он и пришел среди бела дня и застал Галю, перекладывавшую из портфеля в ящик письменного стола пачки денег. – Галь, – предупреждающим тоном окликнул ее Югров и, увидев мелькнувший испуг на лице жены, попросил: – Только не говори: «Ты все не так понял». Терпеть не могу эту дебильную банальность. – Ты все так понял, – спокойно закрыв ящик стола, ответила она, – Да, это откат, который я получила, между прочим, как нельзя кстати. Строительство дома, знаешь ли, обходится в охренительные бабки. – Галь, мы, кажется, с тобой обсуждали эту тему, и ты дала мне слово, что… – Ты же не идиот, Югров, – перебила его недовольным тоном Галина, – чтобы не понимать, какую должность я занимаю и что она, помимо прочего, под собой подразумевает. Это обычная, нормальная практика: все дают, все отщипывают и все получают. Я, кстати, весьма скромна в своих пожеланиях. – Галь, я объяснял тебе, что работаю на таком предприятии и в такой сфере деятельности, что любое подозрение моей жены в коррупции автоматически делает меня неблагонадежным человеком и перекрывает возможность любой дальнейшей работы. Меня попросту выпрут из ВПК без права работать в любой области, связанной с военкой. – Да, блин, прямо шпионы кругом! – возмутилась она. – Не шпионы, а рычаги давления, – устало поправил ее Игорь. – Если тебя прихватят за жопу, это прекрасный повод к шантажу инженера-конструктора секретного производства, – пояснил он расклад, одернув ее: – Не дура вроде! Чувствовал он себя ужасно, от поднявшейся температуры его поколачивало мелкой дрожью, горло саднило, как наждаком, и подгибались от слабости колени. А от необходимости вести этот неприятный разговор совершенно немилосердно разболелась голова. И, чтобы скорей его закончить, Югров предложил: – Если до такой степени тебе невозможно не брать взятки на своем чиновничьем месте, давай разведемся. Чего проще. – Нет, – жестко отрезала Галина. – Что нет? – Скривившись от резкости ее голоса, ударившего по ушам, Игорь потер лоб. – Нет, можно и не брать взятки, или нет, не будем разводиться? – Разводиться мы не будем. Я категорически против, – сухим, начальственным тоном пояснила она. – Выражаясь строго научным языком, дорогая, – еще раз потерев болевший, горячий лоб, произнес Югров, – мне глубоко положить на твои категорические против. Терять свою работу из-за твоей неуемной коррумпированности я не намерен. К тому же мне просто гадливо. Галина молча сверлила его взглядом, раздувая ноздри от переполнявших ее эмоций, что-то быстро соображая и прикидывая в уме. Югров усмехнулся, прекрасно понимая, что она там сейчас гоняет в своей чиновничьей симпатичной головке. С ее точки зрения, он сейчас ужасно, непозволительно ее оскорбил и обидел, за что Галина с наслаждением бы устроила Югрову «веселую жизнь», подключив свой административный ресурс, да так, чтобы муж пулей вылетел с работы с «волчьим билетом» и потерял все, что имеет, чтобы был унижен, ущемлен во всех правах, растоптан – ну так по большой программе. Может, потом она бы его и простила и что-то даже вернула с барского щедрого плеча. Снизошла бы. Такая вот чиновничья месть-фантазия. Да только дело в том, что завод, на котором работал Югров, находился в федеральном подчинении и подчинении Минобороны и ни на него, ни на всех работавших там людей ничья власть, кроме министра обороны и президента, не распространялась. Мало того, в эту сторону не рекомендовалось даже смотреть неодобрительно, можно так отхватить на свою голову… К тому же, как ни кипи негодованием, но Югров был кругом прав: человеку, работающему на секретном предприятии и занимающему солидную должность, иметь близкого родственника, которого можно за что-то подцепить, – это приговор. – Ну вот и хорошо, – согласился Игорь, прочитав, как с листа, все мысли и всю гамму чувств, сопровождавших их, на лице жены. – Поэтому, Галь, деньги свои забери и вали отсюда. Вещи твои домработница сложит и отправит куда скажешь. Давай, пока. Развернулся и прошел в спальню, рухнул на кровать, кое-как подтянул покрывало, закинув его угол на себя, и вырубился, не то провалившись в болезненный сон, не то потеряв сознание. Все. Никого нет дома. Досвидос. Галя не ушла. Югров то приходил в себя, то снова погружался в горячечный, изматывающий полусон-полубред, вырывался из этого бессознанья, пил то, что ему давали, и, подчиняясь чьим-то уговорам и рукам, переворачивался, садился на кровати, снова ложился и опять что-то пил, глотал… А когда пришел в себя настолько, что мог более-менее соображать, обнаружил Галю, сидевшую на краю кровати. Заметив, что муж открыл глаза, она взяла чашку с тумбочки и, поддержав его под голову, дала выпить что-то сильно, но приятно пахнущее травами. – Пей, – незнакомо нежным тоном сказала она, – пока еще горячее, это лечебный сбор с медом. Сделав несколько больших глотков, Югров мотнул головой, что больше не будет, Галя убрала кружку и опустила его голову назад на подушку. – Давно я? – просипел больным горлом Игорь. Оказалось – три дня. Три дня он валялся в кровати, атакованный и поверженный тяжелейшим гриппом. Галя не ушла, когда он послал ее подальше, сообразила, что с мужем что-то не в порядке, и вызвала «Скорую помощь». Доктор, который и поставил Югрову диагноз, объяснил, что в городе эпидемия очень тяжелой разновидности гриппа, завезенного к нам из Африки, и что уже есть несколько летальных исходов заразившихся им людей. Грипп этот отличался тем, что первые несколько дней невозможно было ослабить его симптомы и сбить температуру никакими препаратами. Галя наняла сиделку, которая вместе с их домработницей ухаживала за Югровым, ну и сама внесла посильную лепту, оставаясь с мужем по вечерам и ночами. После того как на третий день у него упала температура, Игорь быстро пошел на поправку и утром четвертого уже испытывал какой-то ненормальный голод, до самой ночи таскался в кухню перекусить каждые два часа. Вернувшаяся с работы поздно вечером жена там его и застала и села рядом за стол. Ничего не спрашивая и не говоря, Югров налил ей из большого заварочного чайника чаю в пустую чашку, словно в ожидании ее выставленную на стол, подвинул поближе к Гале тарелку с вкуснейшими бутербродами, что соорудила их помощница, выложив на блюде горкой друг на друга. Она устало кивнула, благодарно улыбнувшись, взяла бутерброд, откусила, прожевала с наслаждением, запила чаем, еще раз откусила и запила и только после этого заговорила, разбивая давящую на нервы тишину. – Понимаешь, Игорь, – посмотрела она на мужа, – в сфере деятельности отдела, которым я руковожу, не брать нельзя, иначе сразу же становишься не одним из команды, повязанной вкруговую, а предателем, навсегда теряешь доверие и мгновенно вылетаешь из обоймы. И тебе это отлично известно, поэтому я не стану подробно объяснять. Но я понимаю твои опасения и разделяю их. – Она сделала несколько мелких глоточков чаю и продолжила: – Поэтому брать я буду, но теперь только «борзыми щенками», то есть исключительно услугами, и тщательно контролировать их, скажем так, относительную законность. Это все, что я могу предложить в нашем с тобой случае. Ничего он ей не ответил. Кивнул, мол, услышал тебя, поднялся из-за стола и поплелся в кровать, чувствуя слабость и легкое головокружение. К этому вопросу они больше не возвращались. Галя продолжала строительство дома, но заметно замедлившимися темпами и с гораздо большими проблемами. Ничего, это даже хорошо, как-то сказала она Игорю, меньше поводов для подозрений и лишних вопросов. Югрову предложили возглавить испытательский отдел, оставаясь при этом конструктором. Предложение он принял с большим энтузиазмом, правда, с условием переформирования отдела и расширения его задач и комплектации. Посидели с руководством над предложенной Игорем новой концепцией, посовещались с министерскими кураторами, что-то добавили от себя, что-то оставили в неизменном виде, и вскоре Югров занял место руководителя отдела и отправился в первую свою экспедицию-командировку. И сразу на Север. Вот так начался новый, который уже по счету, этап его жизни. И она, жизнь эта, как заняла и встроилась в определенную колею, так и движется по ней уж несколько лет неизменно – его бесконечные командировки и завод, научная работа, разработки и Галина чиновничья деятельность. Еще несколько раз Игорь заводил с женой разговоры о детях, она отбояривалась какими-то причинами, и Игорь, разум которого был плотно занят рабочими моментами, отодвигал эти мысли и вопросы на потом… А спустя время и вовсе перестал думать и говорить об этом. Их семейная жизнь зацементировалась в одном, прочно сложившемся состоянии, не тревожа обоих переменами. И вдруг с ним случилась эта девочка! Агата. Как удар по сознанию и всем его чувствам, как взрыв. Первые дни Югров все вспоминал ее, каждый раз чувствуя, как от воспоминаний горячая волна стремительно прокатывает по позвоночнику, ударяя в голову и в пах. Вспоминал, как необыкновенно ему с ней было, насколько поразительно искренними были они оба в их коротком, но таком ярком единении до самых чувственных душевных глубин. Да, разумеется, оба они прекрасно понимали, что это одноразовая встреча и одноразовый секс, но, боже мой, как же он был прекрасен, этот секс, и как прекрасна была эта очаровательная, искренняя, светлая девочка. Югров тогда несколько раз мысленно поблагодарил Бога и Судьбу за то, что встреча случилась, когда он только летел в командировку, а не наоборот. Игорь даже представить себе не мог, как бы лег с Галей в постель и занялся с ней сексом после того, что испытал и пережил с Агатой. Через десять дней ему предоставилась возможность это узнать. Как-то незаметно за годы совместной жизни Галя подостыла в своей сексуальной ненасытности. Несколько раз Игорь отмечал про себя этот факт и даже пропускал нехорошие мыслишки по поводу ее возможных любовников, но мимолетные подозрения проскальзывали и растворялись среди прочих, более актуальных мыслей, не загружая его сомнительным недоверием. А может, ему банально было пофиг? Югров как-то не задумывался на эту тему. Не то чтобы они с Галей совсем уж перестали испытывать сексуальное притяжение друг к другу, но за одиннадцать лет совместной жизни страсти-то, понятное дело, поулеглись и поутихли. Но тогда, после его возвращения из Крыма, первый раз за всю семейную жизнь их близость не принесла обоим никакой особенной радости, а удовольствие получилось каким-то, честно говоря, вымученным. Из разряда тех, о которых думается – ну слава богу, получилось и закончилось. Жизнь есть жизнь, решил тогда про себя Югров, это у них сейчас просто такой этап, пройдет, и все вернется в прежнее русло. В командировках Игорю с его командой частенько приходилось чего-то подолгу ждать: то отправки в нужную точку, то погоды – бывало, так заметет, что за порог не выйдешь, – то результатов исследований, да разные случались рабочие моменты, понуждающие к терпеливому ожиданию. Раньше Югров пользовался случаем и спал, когда выпадала неожиданная оказия, а чаще всего читал, обязательно беря с собой какую-нибудь очередную книгу. Игорь пристрастился к чтению на службе в армии, где так же частенько приходилось чего-то ждать. Как-то ему в руки попала замусоленная, разлохмаченная книжка с выпадающими страницами, «Робинзон Крузо» Даниеля Дефо, которую он прочитал запоем, а мужики над ним все посмеивались, мол, наш Юг детство вспомнил. А он не вспомнил, он не знал и не читал никогда этого Дефо, и Дюма не читал, и «Одисею капитана Блада» Сабатини, не читал ни Стругацких, ни Лема и вообще ничего из набора лучшей юношеской литературы. Да никакой. И неожиданно словил такой непередаваемый кайф от самого процесса чтения, от закрученной интриги, которую пытаешься предугадать, придумать за автора и офигеваешь, когда читаешь, как на самом деле все разрешилось, что стал целенаправленно искать книги везде, где бы ни находился. Порасспрашивал товарищей и отцов-командиров, с их слов составил список книг и отправил маме с просьбой по возможности присылать ему. Вот с той своей первой книги Дефо он и подсел на это дело на всю оставшуюся жизнь. Но после ставшей для него, наверное, знаковой встречи с Агатой в случавшиеся моменты долгого ожидания Игорь, откладывая очередную книгу в сторону, все чаще предавался размышлениям, обдумывая свою жизнь-бытие, вспоминая и анализируя сложившиеся обстоятельства. И приходил к нерадостным открытиям и выводам. Получалось, что жену свою Галину он не любил. Не в том смысле, что «не люблю видеть не могу», а в том, что не стала она ему родным человеком, с которым душа в душу и жизнь пополам. Не стала родненькой, той, что твоя и в жизни, и в душе – нет. И никогда не была. Слишком разные они люди, и изначальные цели, устремления у них всегда были разные, и жизненные ценности не сильно-то совпадают.