Воздух не попадает в легкие – он просто застревает в горле. – Мне очень жаль, – говорит мой брат после долгого молчания. Затем он оставляет меня на кухне. Этот некролог переворачивает все с ног на голову. То, чем мы занимались, было просто попыткой исправить все после смерти матери? Ради кого мы убеждаем потенциальных самоубийц выбирать жизнь? Некоторых нельзя спасти, и точка. Осознание этого болезненно. Все то, на чем была построена моя вера, и то, что было сделано мною здесь, – это лишь воздушный замок. Смерть клиента – это насмешка надо мной и братом. Что бы мы ни делали, все закончится так же. Предательством. Те, кто приходят сюда, хотят умереть. Тогда пусть эти ублюдки получат то, что хотят. Вторник, 22 октября 107 Юлии трудно что-либо разглядеть. Стены пропускают больше холода и влаги, чем солнечного света. И никто ее не услышит. Конечно, это из-за того, что Юлия не может кричать. Безумец. Он настолько безумен, что Юлии становится плохо, когда она понимает, как легко попала в его ловушку. Сколько еще людей совершили такую же ошибку? Юлия понимает, что он, должно быть, внушил ей неправильные мысли уже тогда, когда они переписывались друг с другом. Поддержка, которую он оказывал, по сути, была лишь началом того, что он планировал. Юлия была легкой жертвой. Нелли, черт бы ее побрал. Она должна была сбежать от него уже в Хеймаркете. А что теперь? Он хочет, чтобы Юлия стояла здесь в ужасе, пока не потеряет равновесие? Он явно хочет, чтобы она все время страдала. Возможно, чтобы она о чем-то пожалела, но непонятно, о чем конкретно. О том, что она не ценит свою жизнь и хотела распрощаться с ней? Если Юлию никто не найдет, она умрет. Ей достаточно просто заснуть. Юлия пытается пошевелить пальцами рук за спиной и достать до скотча, которым он крепко обмотал ее запястья, но опасается перестараться и потерять равновесие. Освободиться невозможно. Он ничего не оставил на волю случая. Юлия лихорадочно жует отвратительную тряпку, которую он засунул ей в рот, прежде чем обернуть голову скотчем. Она пытается отодвинуть ее языком, но из-за этих усилий становится тяжелее дышать через нос. У Юлии кружится голова – она очень близка к тому, чтобы упасть. Если у нее заложит нос, она задохнется. Она пытается подумать о чем-то другом, чтобы снизить частоту пульса и отогнать безудержную панику. Праздник летнего солнцестояния. Сочный клубничный торт со шведским флагом на нем. Блюда с лососем горячего копчения и ромовым соусом. Глупые игры, например, удержать ложку с картошкой во рту или найти кусочек сахара в миске с мукой, прыжки в мешках. В этом году Юлия отказалась от празднования, но в глубине души хотела присоединиться. Выглядело весело, но, когда игры уже начались, поздно было менять решение. Какой тринадцатилетний подросток будет в этом участвовать? Таких Юлия точно не знает. Она не хотела рисковать оказаться в Инстаграме или в Снэпчате. Эмма с мамой веселились вплоть до того момента, пока не начали спорить о том, кто первым пересек финишную черту во время прыжков в мешках. Юлия видела, что Эмма победила, но, к счастью, она не настаивала и отдала победу Юсефин. Мама всегда находилась в невыгодном положении по отношению к своей более крутой, сильной и быстрой младшей сестре. Если София в чем-то превзойдет Юлию, ей тоже будет неприятно. Ожидается, что она, как самая старшая из детей, должна быть лучшей во всем. Взрослые всегда болеют за младшеньких, а те и радуются этому. Братья и сестры – это мучение, но, возможно, Юлия больше никогда с ними не встретится. И при мысли об этом она начинает скучать по ним так сильно, что у нее болит каждая клеточка в теле. Знают ли они, что Юлия их любит? Обычно она думает, что они просто глупенькие, но не в нынешнем своем положении. Сейчас они самые важные люди в ее жизни. Время идет очень медленно. Веки снова готовы опуститься, и Юлия качает головой, чтобы не заснуть. Влага пробирает до костей, до самого спинного мозга, и она начинает трястись от холода. Возможно, она замерзнет тут насмерть? Все слезы уже выплаканы, но Юлия продолжает всхлипывать. Она пытается увидеть свою роль во всем происходящем. Она сама виновата. Но именно Лив заварила всю эту кашу. Она наверняка сейчас довольна собой. Так счастлива из-за того, что наконец-то избавилась от Юлии, возможно, навсегда. Если Юлия умрет, то правда о том, что случилось той ночью на трамвайных путях, будет похоронена вместе с ней. Лив и Тессан могут расслабиться, тайна будет всегда связывать их. В школе нет никого, кто будет скучать по Юлии. Возможно, разве что пара учителей. Юлии не следовало прекращать занятия фигурным катанием. Там у нее были друзья, но год пропущенных тренировок означал, что она никогда больше не сможет кататься вместе с бывшими друзьями. Вместо этого у нее оставалась альтернатива тренироваться с какими-нибудь учениками средней школы, которых она сама тренировала раньше. Переезд в Пальму испортил так много всего. Он отнял у нее фигурное катание, а также всех школьных друзей. Затем вспыхнул конфликт с Лив, и Юлия ничего не могла сделать, чтобы помешать ей распространять ложные слухи. Юлия пытается разозлиться на своих родителей, но ей не удается. Она знает, что они старались для всей семьи. Когда пять человек живут вместе, не выходит, чтобы каждый получал желаемое. В ее случае многое можно списать на неудачно сложившиеся обстоятельства, но самая большая вина лежит на Лив. Юлия надеется, что она понесет наказание за все. «Мама». Она продолжает шептать. «Мама. Я скучаю по тебе». Усталость начинает брать верх, но Юлия понимает, чем это кончится. Если она сдастся. Петля на шее напоминает ей об этом каждую секунду. Как только табурет, на котором она стоит, покачивается, Юлия чувствует ледяной страх в своих жилах. Еще чуть-чуть, и она утратит равновесие, потеряет контакт с табуретом и задушится до смерти. – Таково ведь и было твое желание, Юлия. В глубине души. Скоро ты обретешь покой. Это были последние слова Йоргена перед тем, как он ушел. И оставил Юлию умирать в одиночестве. 108 В красном домике Эмма и Крилле нашли Лолека. На Дальстрема была возложена обязанность провести допрос. Польского ремесленника больше не подозревают в причастности к похищению Юлии. К большому удивлению Эммы, детектив сообщает ей о Йоргене и Юлии уже после первого утреннего допроса. – Лолек видел их у того домика, – рассказывает он Эмме, когда они встречаются в одном из коридоров полицейского участка. – Мужчина и женщина затеяли ссору, а в красном автомобиле сидела девочка. Лолек не знает шведского, но говорит, что нет никаких сомнений в том, что они были рассержены друг на друга. Они даже дрались из-за ключей от машины. Эмма припоминает пятно у Элизабет на блузке. – Спасибо вам огромное за информацию, – говорит она и впервые с момента их встречи видит его улыбку. – Ах, не за что, – отвечает он, почесывая бороду. – Я дам знать, если он расскажет еще что-то полезное. Через несколько минут им снова нужно допрашивать Элизабет. Она кажется измученной и выглядит совершенно иначе без макияжа. Старше и более уставшей. – Вы можете что-нибудь еще рассказать о Йоргене и Юлии? – спрашивает Эмма и пристально смотрит в глаза Элизабет. – Вы нашли девочку? – с тревогой спрашивает Элизабет. – Нет. – Боюсь, она мертва, – говорит она дрожащим голосом. Сердце Эммы замирает. – Что вы имеете в виду? – Йорген… в последнее время он был сам не свой. Боюсь, что он совершил какую-то глупость. – Что на самом деле произошло между вами? – спрашивает Эмма. – У нас есть свидетель, который наблюдал за вашей ссорой у домика, который снимают ремесленники. Элизабет вздрагивает.