Нуди поморщился, залез в карман, достал оттуда тубу, вытряхнул на ладонь пилюлю и проглотил ее. – Язва? – предположила я. Нуди покачал головой. – Нет. Я прошел кучу обследований, сдал анализы и выяснил – здоров как бык. – Зачем тогда постоянно принимаете лекарство? – удивилась я. – Желудок болит, – пояснил Нуди, – то схватит, то отпустит. Такое ощущение, что у меня там бешеная белка поселилась, бегает, царапает когтями, затем затихает. И так по сто раз на дню. – Значит, есть какой-то непорядок в организме, – предположила я. – Врачи говорят обратное, – вздохнул Нуди, – ерунда. Забудем о пустяковых проблемах, займемся важным делом. Вы идеальная кандидатура на роль моей помощницы. Госпожу Тараканову в Бургштайне практически не знают, если скажете, что вы недавно приехали, никто не засомневается. Поработаете всего недельку, как правило, даже трех дней хватает на разоблачение мерзавцев, которые пытаются выдать заведение типа «Глазастый бургер» за ресторан эксклюзивной кухни! Я вам заплачу. – Спасибо за лестное предложение, но нет, – решительно ответила я. – Почему? – удивился Нуди. – Вам не нужны деньги? – Я привыкла зарабатывать иначе, – вероятно, слишком резко ответила я, – пишу книги, получаю гонорары. Нуди оперся ладонями о колени. – Ну это же долго! Пока рукопись нацарапаете, пока ее издадут! А тут сразу солидная сумма! – Нет, – отрезала я, – не имею ни малейшего желания возиться с грязными тарелками. – За деньги! – напомнил Нуди. – Да хоть за мешок с бриллиантами! – воскликнула я. – А сейчас простите, мне надо собираться. – Куда? – бесцеремонно поинтересовался критик. Я не сочла нужным скрывать свои планы: – В торговый центр «Бак». – Отлично, – обрадовался Нуди, – «Шпикачка» расположена от него всего в паре кварталов. Заодно зайдете в эти рыгаловку, побеседуете по вопросу работы. – Вы не поняли, что я сказала «нет»? – разозлилась я. Нуди кивнул и, забыв попрощаться, ушел. Я открыла косметичку, вытащила тушь и услышала: – Всего три дня! Оплата, как за семь рабочих суток! Я взорвалась: – Нуди! Уйди! Конечно, не совсем прилично переходить с малознакомым человеком на «ты», но критик надоедлив и бесцеремонен, как месячный щенок, вот я и забыла про воспитание. Дверь хлопнула, я перевела дух, порылась в сумочке с тенями и пудрой, добыла нужную коробочку, глянула в зеркало и заорала. В посеребренном стекле возникло лицо Нуди, который бесшумно вернулся в комнату и теперь маячил у меня за спиной. – Двойной тариф! – заорал он. – Нет! – воскликнула я. – Тройной! – живо надбавил критик и перешел на «ты». – Соглашайся! Лучшего предложения ни от кого не дождешься! – Исчезни! – приказала я. – Сгинь, рассыпься! Нуди растопырил пальцы: – Ладно! Двое! – Чего? – не поняла я. – Всего пара суток, – пояснил критик, – я объясню, куда следует заглянуть. – Послушай, – устало произнесла я, – на каком языке тебе сказать, чтобы ты понял? Нет! Найн! Ноу! Невер! Ну вообще никогда! Жамэ де ма ви! Нуди потер ладошки. – Если постоянно теребить человека, то он рано или поздно на все соглашается. Я имею опыт общения с людьми. Сначала ни в какую, а поговоришь с ними от завтрака до ужина, и готово! – Ты будешь повсюду таскаться за мной? – поинтересовалась я. – Конечно, – пообещал критик, – и, обрати внимание, чем скорее ты пойдешь в «Шпикачку», тем быстрее избавишься от меня. Я по менталитету тигр, залягу в кустах и выжидаю! – Обратись к Наде, – посоветовала я, – ей может понравиться участие в такой авантюре. – Думай, что говоришь! Со Звонаревой в Бургштайне здороваются даже кошки, ты забыла, что ее лицо постоянно мелькает в прессе? – возмутился критик. – Тогда Зина, – вздохнула я, – младшая сестра тише воды, ниже травы. – Переваренная петрушка, – возразил Нуди, – свисает с вилки тряпочкой. Нельзя посоветовать менее подходящую особу на роль моей помощницы, чем Зинаида. И она категорически не похожа на девушку, которая нуждается в средствах и поэтому отправилась мыть тарелки. На Зине прямо написано, что она родилась с серебряной ложкой во рту, воспитывалась няньками, имеет в кошельке с десяток платиновых кредиток. А вот в твоем лице есть нечто… э… ну… э… Нуди защелкал пальцами, пытаясь найти подходящие слова. – Посудомоечное? – прошипела я. – О! – обрадовался нахал. – Правильно! Именно посудомоечное! Ты создана для подобной работы. – Все, – коротко произнесла я, – уматывай! Но Нуди не дрогнул: – В чем дело? Отчего столь явная агрессия? Я встала со стула и попыталась потеснить критика к порогу. – Тебе было бы приятно услышать, что ты имеешь вид бабы, которая выполняет грязную работу на кухне? – Совсем нет, – признался Нуди, – мало кого из мужчин обрадует сравнение с бабой. – Нет женщины, которой понравится услышать, что она похожа на посудомойку, – ответила я. Нуди удивленно поднял брови: – Но совсем недавно ты утверждала, что любой труд почетен. Я притихла, потом неуверенно сказала: – Да! Но возиться с грязными тарелками и иметь вид того, кто… э… э… ну, короче, все! – Заплачу по полной, – не успокаивался Нуди. – День-ги мне не нуж-ны, не нуж-ны! – по слогам сказала я. – День-ги не нуж-ны! – Миллион евро? – прожурчал Нуди. Я хотела гордо воскликнуть: «Никогда!» – но совершенно неожиданно для себя произнесла: – Хорошо. За сумму с шестью нулями я подумаю. Нуди весело рассмеялся: – Ну конечно! Кто откажется от «лимона»! Только у меня его нет. Я испытала желание взять бутылку с минеральной водой, которую кто-то заботливо поставил на стол, и опустить ее на башку критика. Понадобилось большое усилие воли, дабы сдержать порыв, зато я выпалила: – Что за глупый прикол? – А ты алчная, – с радостью констатировал Нуди, – меньше чем за миллиончик не хочешь помочь человеку. – Угадал, – процедила я, – а теперь попрошу этого человека покинуть мою комнату. – Она не твоя, – возразил Нуди, – ты в доме Ольги.