Я устало вздохнул и вытянул перед собой руку, пуская по пальцам электричество. — А это? Разве не похоже на «сюжет глупой фантастической книжки»? — Уверена, это можно объяснить наукой, — возразила она. — Какой-то трюк или технология. — Ладно, тогда пойдём другим путём, — согласился я. — Давай ты сейчас временно абстрагируешься и предположишь, что всё, что я сказал — это правда. Просто прими это как аксиому до конца нашего разговора, а потом уже сама решишь во что верить, договорились? Инна неуверенно кивнула, пытаясь вернуть себе равнодушный вид. — Помнишь нашу прошлую беседу, когда ты сравнила меня с хищником? Признаться, интересная метафора. Я хочу, чтобы ты попыталась сформулировать, что именно отличает такого человека от обывателя. — Ну хорошо… — задумалась она. — Хищник не видит в других людях равных, он воспринимает их только как своих жертв. Ему чужда жалость и сострадание, его волнуют только свои цели. — Верно. Но что позволяет ему так себя позиционировать? — Не знаю… — на этот раз Инна замолчала на пол минуты. — Быть может то, что он сильнее? — Отлично, я не ошибся в тебе. Всё что ты сказала — это правда, но теперь позволь мне добавить некоторые уточнения. В первую очередь, нужно пояснить — что такое сила. Это очень многогранное понятие, состоящее из совокупности способностей. Но все эти способности объединяет одно: они могут быть использованы в качестве преимущества над другими особями. Сила может быть разной. Например, помимо простой физической силы, есть сила воли, без которой грубую силу успешно применить не получится. Без неё не получиться и противостоять другому хищнику, не уступающему тебе в физической мощи. Знания и понимание — тоже, безусловно, сила, но и тяжёлая ноша, которая давит на твою психику, отдаляя тебя от других людей. Тяжело, будучи обременённым таким грузом, продолжать радоваться простым вещам. Мне удалось полностью завладеть её вниманием. Девочка смотрела на меня, широко открыв глаза, и, казалось, даже затаив дыхание. Я достал из кармана пачку сигарилл с кофейным ароматом, придвинул пепельницу и закурил, давая ей время подумать, затем продолжил: — Ты правильно подметила и то, что у хищника всегда есть чётко определённая цель. Он не впадает в безрассудство, подобно бешеной псине, а охотиться только чтобы приблизить осуществление поставленных задач. Вот мы и, наконец, подошли к ключевому моменту, отличающему такого человека от общей массы. Чтобы стать хищником и добиться своей цели, Инна, он всегда должен заплатить высокую цену, пожертвовать частью себя. Ты понимаешь о чём я сейчас говорю? — Нет… — она растерянно посмотрела мне в глаза, от былой снежной королевы не осталось и следа. — Тогда позволь, я попробую объяснить на собственном примере. Моя жертва — это утрата человечности. Тяжелей всего мне было именно пойти на убийство. — В это очень сложно поверить, Икс, — вмешалась в разговор Шей, до этого сидевшая молча. — Особенно после того, как я видела насколько равнодушно и жестоко ты расправляешься с людьми. Я смотрел на неё несколько секунд, затем грустно улыбнулся и ответил: — Знаешь, Шей, сейчас я ещё раз понял, что очень рад твоему появлению в моей жизни. Мне кажется, что порой, через задаваемые тобой вопросы, у меня получается лучше разобраться в себе. Благодарно кивнув удивлённой таким откровением египтянке, повернулся к Инне. — Ну что? Подходит такое поведение злобному авторитарному лидеру, которым ты, наверное, меня считаешь? Смотри, только что прямо у тебя на глазах попытались оспорить мой авторитет, усомнившись в моих словах. Почему же я не злюсь? — я хмыкнул. — Время сбрасывать маски, Инна. Я прислушиваюсь к словам Шей, потому что за недолгое время нашего знакомства она успела стать для меня своей. С ней я стараюсь оставаться честным. И я надеюсь, что в будущем между нами тоже возникнут такие отношения. Но давай вернёмся к теме. На самом деле, даже я, будучи закоренелым мизантропом, понимаю то, что вообще-то человеческим особям не свойственно убивать друг друга в нормальных условиях. Думаю, это вполне себе общеизвестный факт. Но, если ты ещё не устала от моих длинных и нудных философских рассуждений, я могу заострить на этом внимание и разобрать этот вопрос поподробнее. Что выбираешь? — Я понимаю о чём ты, но хотела бы послушать пояснения, — она смущённо отвела взгляд. — Если честно, то мне очень интересно тебя слушать, не буду скрывать, раз уж мы тут «сбрасываем маски». И этим Инна ещё раз подтвердила мои представления о её характере. Ещё при первой встрече, по тем вопросам, которые она задавала в ходе подготовки к операции по подсадке эссенции, я заметил, что девочка отличается ярко выраженным любопытством. Очень полезная черта. Тем более, что у неё она проявлялась в точно такой же форме, как и у меня: стоит только услышать информацию, как-то резонирующую с моими мыслями и способную расширить и дополнить картину мира, я с энтузиазмом вцепляюсь в неё. — Тогда я кратко перескажу тебе одну теорию о внутривидовой агрессии, которую нахожу весьма близкой к истине, — я поднялся с кресла и принялся неспешно прохаживаться по помещению. — В природе социальные животные, к коим относимся и мы, с этим сложно спорить, вообще-то очень редко убивают себе подобных, это происходит чаще всего по случайности. Обычно же, конфликт за территорию, самку или положение в иерархии заканчивается демонстрацией проигравшей стороной определённых стандартных поз покорности. Например, поверженный волк поджимает хвост и заваливается на спину, прямо как щенок, демонстрируя свою беспомощность перед победителем, после чего тот, в свою очередь, прекращает его атаковать. С людьми же эволюция сыграла злую шутку. Очевидно, что наши тела изначально не обладают опасным оружием. У нас нет ни рогов, ни огромных клыков или когтей, вследствие чего таких сильных инстинктивных триггеров, останавливающих внутривидовую агрессию, как у других животных, у нас не сформировалось. Однако, оружие у нас всё-таки появилось… И оно оказалось таким мощным по своему влиянию, что за столь короткий срок, в ходе естественной эволюции, банально не хватило времени, чтобы развить сдерживающие механизмы. Догадываешься, о чём я? — Разум? — Инна следила за моими перемещениями, словно за покачиванием маятника. Я удовлетворённо кивнул и продолжил: — Именно способность видеть события в долгосрочной перспективе стала оружием, причём куда более страшным, чем когти или зубы, да и вообще любая физическая сила. Разум позволил слабому человеку взять в руки дубину и стать сильным, что в итоге ознаменовало начало развития технологии как таковой. Затем с течением времени стало понятно, что сознание позволяет нам брать верх над инстинктами в некоторых случаях. Объём опыта, необходимого индивиду для выживания, возрос так сильно, что перестал умещаться в рамки передающихся генетически паттернов поведения. Увеличилось влияние таких факторов, как научение и воспитание, наметилась тенденция на продление срока взросления. И их значимость растёт по экспоненте, что очень хорошо прослеживается в нашем обществе. Ещё каких-то жалких несколько веков назад, что для эволюции — не более, чем пшик, человек считался взрослым уже в двенадцать-четырнадцать лет, а что мы видим сейчас? Совершеннолетие наступает в большинстве стран в восемнадцать, а в более развитых — даже в двадцать один. И несмотря на всё вышесказанное, обществу всё же удалось частично решить эту проблему, ведь мы всё ещё не поубивали друг друга. Уверен, ты понимаешь как. Я подошёл к холодильнику и достал бутылку воды, затем вернулся к девушкам. Инна не торопилась отвечать, а вот Шей, наоборот, сгорала от нетерпения. Я улыбнулся ей и качнул головой, предлагая высказаться. — Это духовные ценности, — выпалила она, нетерпеливо ёрзая. Я перевёл взгляд на Инну, она кивнула, соглашаясь. — А если быть точнее — то это мораль. Очень любопытная надстройка социальной сферы, компенсирующая недостаток в психике человека, не поспевающей за изменениями условий среды, которую мы так быстро преобразуем с помощью сознания, — я сделал глоток минералки. — Но она, входя в резонанс с обычным страхом нормального человека перед убийством сородичей, позволяет в менее благоприятной обстановке не переступать за грань. Изначально чрезмерно агрессивных людей, способных пойти на убийство без веских причин, как самооборона или защита жизни близких, очень мало. Это как раз те маньяки и садисты, которым насилие приносит удовольствие. Однако, границы этого рубежа весьма сильно варьируются от особи к особи, и существуют способы их сдвинуть. Ими на протяжении всей известной истории успешно пользуются власть имущие, ещё с детства закладывая определённые установки, воспитывая для себя цепных псов, кусающих по команде. Чего стоит только то, как они трактуют религиозные постулаты, искажая и переворачивая их себе в угоду. «Убивать никого нельзя, иначе после смерти тебя ждут вечные мучения, но врагов нашего племени — можно. Это дело благостное, и даже если умрёшь в процессе, тебе ждёт вечное счастье». Забавные двойные стандарты, не так ли? Но увы, они уже достаточно плотно сидят в общественном сознании и в целом разделяются большинством. Особенно рьяно и фанатично этот нонсенс поддерживают самые агрессивные индивиды. Но теперь, наконец, вернёмся к моей персоне. К концу моего пребывания в родном мире, я уже очень хорошо всё это понимал и находился максимально далеко от той самой грани. Мне не нужна была никакая вера, чтобы осознать насколько вредным и разрушительным для нашего вида является убийство себе подобных. Чем больше я углублялся в вопрос, тем яснее это становилось и, с другой стороны, тем тяжелее было смириться с тем, что эта проблема не разрешиться в обозримом будущем, если её решение вообще возможно. У самых злобных и агрессивных особей чаще всего получается прорваться наверх. А не менее агрессивные, но куда более недалёкие в умственном плане индивиды с радостью встают под их знамёна. Войны будут существовать, пока существуют люди готовые убивать и умирать по приказу своих хозяев. Время идёт, сменяются общественные строи, идеи, лозунги, общая риторика. Только вот сама суть остаётся прежней. И человек как индивид — ничего с этим сделать не сможет. Он может лишь стараться всеми силами лично не участвовать в этом бесконечном цикле дерьма, такой позиции я придерживался. Я держался как можно дальше от любых профессий, связанных с рисками убить кого-то или быть убитым. Мне вообще было всегда легче поступить правильно, пойти на уступки. Помочь, если даже это окажется бесполезным или вредным для меня. Здоровому эгоизму мне пришлось учиться, постепенно вычёркивая из своей жизни людей, которые злоупотребляли моими слабостями. Да, чёрт, повзрослев, меня даже начало беспокоить моё поведение, которым я обижал других в прошлом, сам будучи глупым ребёнком и подростком, стремившимся самоутвердиться за счёт окружающих. Мне было действительно стыдно за это. Сильный выходит контраст со мной теперешним, не правда ли? Я достал вторую сигариллу из пачки, выпустил несколько колечек дыма. Они плавно начали подниматься к высокому потолку, постепенно расширяясь, а затем рассеиваясь. Обе девушки выглядели очень задумчиво. Мои слова навели их на размышления, и я решил сделать небольшую паузу, не желая мешать им осмысливать услышанное. — Всё изменилось, когда я встретил Киру. А если быть точнее, то это она нашла меня. То самое существо, которое называет себя одним из богов, — поймав взгляд Инны, продолжил я. — Она залезла мне в голову, прочитала мысли и с лёгкостью смогла сдвинуть меня за грань. И то, что она задела — это та струна, дёрнув за которую можно пробудить хищника даже в таком, не агрессивном по своей природе, человеке. Вот то последнее, что я хотел тебе рассказать: хищник всегда знает своего врага в лицо. Твой главный враг — это то, что вызывает у тебя животный страх, всепоглощающий ужас, вводит в оцепенение. Мысли о нём ты стараешься загнать куда-нибудь подальше, в самый тёмный уголок бессознательного. Я по очереди заглянул в глаза обеим собеседницам. — Моим главным врагом оказалась смерть. Да, благодаря встрече с Кирой, я осознал, что больше всего боюсь именно неминуемого конца, небытия для своего сознания и личности, и понял, что для того, чтобы противостоять ему, я готов пойти на что угодно. Уничтожить мир? Я пойду на это, да хоть сотню миров, если потребуется. Человеческие жизни? Моё существование важнее всех их вместе взятых, они не будут иметь для меня никакого значения, если у меня не будет восприятия и возможности мыслить. Даже если шанс будет один из сотни тысяч, я готов вступить в игру и рискнуть всем ради победы над этим врагом. Я совершенно осознанно бросился в эту пропасть, и теперь для меня нет пути назад. Вот в чём моя мотивация. Инна шокировано смотрела на меня, замерев и широко раскрыв глаза. Шей же сохранила самообладание. — Теперь я понимаю, но у меня совсем другое отношение к смерти, — спокойно сказала она. — Не вижу ничего страшного в том, что у жизни есть конец, без него бы нам, на мой взгляд, очень сложно было бы продолжать её ценить. — И вновь я удивляюсь твоей рассудительности, подруга. — я тепло улыбнулся девушке. — Вместо того, чтобы испугаться сидящего напротив монстра и осудить его, ты приняла мою позицию и просто высказываешь своё мнение. Я тоже понимаю твой подход, и, наверное, останься я тем парнем из прошлого, рано или поздно мне пришлось бы разделить его. Ведь он, по сути, является единственной разумной альтернативой, если тебе не удаётся поверить в одну из концепций загробной жизни, предлагаемых многочисленными религиями. Но у меня появился шанс, и я вцепился в него, решив для себя, что игра стоит свеч. — Кем бы ты ни был и какие цели бы не преследовал, я не собираюсь тебя бояться и убегать, — подтвердила она. — Это даже хорошо, потому что ты будешь бесконечно развиваться и наращивать силу, не позволишь себя убить, в этом я даже нахожу успокоение. Ведь я тоже знаю своего врага, Икс. Это одиночество, этого я боюсь больше всего — остаться одной и никому не нужной. Для меня это страшнее смерти. Я медленно кивнул и перевёл взгляд на Инну. Девушка теперь внимательно смотрела на Шей.