— Я получил смс-ку от твоего бывшего, — прорычал он. — Он пишет, что желает нам счастья и без обид. Какого хрена все это значит? Ее брови взлетели вверх. — Правда? Он ударил кулаком по кровати здоровой рукой, сотрясая саму кровать. — Да, правда, — передразнил он ее. — Но он, на самом деле, приложил к этому руку и свел нас вместе. Таннер фыркнул. — Как благородно с его стороны. Но не из благих намерений. — Мммм. — Я хотел сам разобраться с Соммервилем. Она прочистила горло, потом встретилась с ним взглядом. — Ну, у меня имелись определенные причины поговорить с ним. Прямо как героиня одного из романов Норы Робертс, я обязательно расскажу тебе о своих причинах позже. От его хмурого взгляда, шрам стал еще больше выделяться у него на лице. — Ты решил пожертвовать своей жизнью ради меня, и я подумала, что могу тоже кое-что сделать для тебя. — Ненавижу, когда ты так говоришь, — прорычал он. — Я не поэтому тогда это предложил. У нее в душе разлилась теплота. Боже, она так хотела дотронуться до него, но ей нужно было узнать еще кое-что. — Понимаю. Кроме того, я не хотела, чтобы шантаж моего бывшего мужа стоял между нами. Он молчал, вертя в руках трубку от капельницы. — У тебя на лице все еще видны синяки. — Она почувствовала боль в сердце от его внешнего вида. Он провел рукой по подбородку. — Да, и мне нужно побриться. Она скрестила руки на груди. — Тебе следовало рассказать мне раньше о шантаже. Установилась тишина и слышался только звук работающих мониторов. — Я не думал, что у меня может что-то получиться. А потом, когда… я подумал, что лучше будет подождать, пока мы не раскроем это дело. — Он покачал головой. — Но все, на самом деле, сводилось к одной чертовой причине. Нет, двум. — Он пнул ногой одеяло. Ее пульс остановился. — Каким? Его шоколадно-карие глаза сверкнули, глядя на нее. — Я боялся тебя потерять. И боялся причинить тебе боль. Внутри у нее все потеплело и словно засветилось, но она не готова была вот так быстро сдаваться, не выяснив все до конца. — Настоящий гамбит. Развалив меня на куски одним словом, ты решил, что сможешь меня вернуть потом. Он стиснул зубы. — Прости. Я ненавижу то, что сделал, но другого способа защитить тебя так и не придумал. То, что Барлоу преследовал Пег… я не мог, бл*дь, рисковать тобой! Поэтому готов был тебя потерять, чтобы сделать все, чтобы ты перестала заниматься этим делом и была в безопасности. Ей пришлось на мгновение откашляться. Его правдивые эмоции всполошили ее собственные. Почему она думала тогда о нем так плохо? — Ты готов был умереть только, чтобы защитить меня. — Она наклонилась к нему ближе, вцепившись в поручни кровати. Его хмурый взгляд стал более угрожающим с густой щетиной на лице. Боже, он выглядел сейчас как задира с окладистой бородой. — Я собирался найти способ выбраться оттуда! У меня не было гребаного желания умирать, и дело не в том, что я тебе не доверял. — Белая соломинка выпала из его пластиковой чашки, пока он теребил ее. — Кроме того, ты журналист. — Итак, мы составляем хорошую пару. — Она положила подбородок на руки. — Я прилетела в Нью-Йорк, чтобы доказать тебе, что ты можешь мне доверять, и я с многим в состоянии справиться сама. Его глаза вспыхнули. — Я знаю, что можешь. Она фыркнула. — Знаю. Просто не хочу, чтобы ты опять испытывала боль, когда я рядом с тобой и в состоянии все уладить сам. Назовем это моим геном, который во мне есть. Ничего не могу с собой поделать. Ее брови приподнялись, а сердце воспарило. — Ты такой суровый. Он пригвоздил ее взглядом к месту. — Я боялся, что ты не вернешься ко мне! — Он отвел взгляд в сторону, тяжело сглотнув. — Что ты не…простишь меня, — прошептал он. Ее сердце усиленно заколотилось. Ей потребовалась минута, чтобы ответить: — Я решила, что моя жизнь должна происходить здесь. Я сказала дедушке и папе, что хочу работать в газете. — Она, наконец, потянулась к его руке и переплела их поцарапанные пальцы, стараясь не дотрагиваться до трубки с капельницей, которая была установлена у него. Он встретился с ней взглядом, в уголках его глаз появились морщинки, он улыбался. Боже, он был таким красивым. — Я прощаю тебя за все. — Она нежно улыбнулась. — Я люблю тебя. Он сжал ее руку мертвой хваткой. — Слава Богу. Я не… я не надеялся… я тоже тебя люблю. Я говорил в пещере правду. Черт возьми, признаваться в любви здесь так неправильно. Чертовые обезболивающие. Она придвинулась к нему поближе, испытывая желание забраться к нему на кровать. — Все хорошо. — Нет, не хорошо. Ты столько из-за меня пережила, я хочу сделать все правильно. — Он фыркнул. — Черт, я говорю, как Кит. У меня кое-что для тебя есть. — Он поморщившись потянулся к тумбочке, Мередит вскочила на ноги. — Давай я тебе помогу, ты, мачо, никогда не попросишь. В тумбочке она увидела бледно-кремовую коробку, перевязанную зеленой лентой с бантом. — Ты не мог завязать бант, — пошутила она. Он рассмеялся, ухватившись за бок. — Может у меня имеется скрытый талант по завязыванию бантиков. — Ага, скорее свиньи начнут летать. — Она медленно развязала бант, у нее по позвоночнику пробежали мурашки. — Ты также не мог сам купить этот подарок, поскольку лежишь в больнице. — Может, я заказал его по интернету? — Может. — Заткнись и открывай. Ты сводишь меня с ума. — Ты тоже. — Джил и Пег помогли мне, когда я описал им то, что хочу. А потом твой дедушка бросил чуть ли не ручную гранату. Я готов был упасть на задницу, если бы и так уже на ней не лежал здесь. Раздвинув папиросную бумагу, она поджала губы. Нежно-розовая майка на тонких бретельках из хлопка была красиво сложена, с вышитой монограммой ЗЖ. ЗЖ? Боже, он, на самом деле, находился под кайфом от обезболивающих. Она задалась вопросом, сказала ли ему Джил, что раньше Мередит предпочитала носить белье из хлопка. Видит Бог, Джил без зазрения совести сообщила бы ему о ее нижнем белье, не испытывая ни малейшего чувства стыда. Он подвинулся ближе к перилам кровати.