– Инна, подойди ко мне. – Я посадил ее себе на колени и поцеловал в щеку. – Это был последний вопрос относительно меня. Я лично прощаю тебе раз и навсегда всё, что ты сделала. Только запомни, не смогли бы вы меня убить, как бы ни старались. Это, Инна, не вы меня в ловушку заманили, это я вам всем западню устроил. Так что Городилов, если он был инициатором, не зря застрелился. Его бы я никогда и ни за что не простил. – Скажи, как ты смог его так, на расстоянии, через забор сломать? И совершенно без звука? – Еще раз спросишь про это… Она предпочла не спрашивать, а, прильнув всем телом, целовать меня. Заноза, которая осложняла наши отношения или могла осложнять, была выдернута. Вскипев, чайник щелкнул и отключился. Черт с ним, с кофе, меня не каждый день так пылко целуют! Я вдохнул запах ее волос и решил, что простил ее. Если кому-то это покажется странным, то стоит реконструировать ситуацию на себя. Я ей не брат, не сват, а самый настоящий враг. Стоит ли жалеть врага? Конечно же, не стоит. Врагов принято уничтожать. И на ее месте я бы, наверное, поступил так же. Придумал бы, конечно, все половчее, но в принципе шел бы тем же путем. – Слушай меня внимательно, Инна. Как только я уйду, сюда вызовешь Наталью. Вместе изучите все документы и подпишите их. Потом приедет Сергей, мой напарник, ему отдашь диск. У него заберешь ноутбук Фаины. Наталье велишь установить его на прежнем месте, и боже вас обеих упаси включать его и что-то на нем пробовать изменить. Если я про это узнаю, то пеняйте обе на себя, понятно? К семи часам вечера будь готова, пойдем по магазинам, за продуктами. Все ясно? К четвергу у тебя есть подобающий наряд? – У меня-то есть, а вот Наташка как узнает, что пойдем к губернатору, так забегает. Любит она бриллиантами поблистать на таких мероприятиях. Ее хлебом не корми, дай порисоваться да пальцы погнуть. – А ты, надо полагать, ярая противница все этой показухи? Наденешь платьице ниже колен с глухим воротом и пойдешь, глазки от смущения потупив? Так, что ли? Меня только сегодня без бриллиантов встречаешь. – Перед тобой, милый мой, наряжаться уже поздно. Все наряды украшают женщину только до кровати, а там уж какая уродилась. – Уродилась-то ты несколько другой. Судя по фотографиям, предыдущий вариант был несколько менее удачным, чем нынешний. Кстати, просвети меня насчет груди. – Грудь моя, данная природой, без вшитых имплантантов. Просто сделали коррекцию и ее, – она показала как, – приподняли. – Тебе бы еще волосы не такие темные. – Полагаешь, стоит перекраситься? – серьезно спросила она, подошла к зеркалу в прихожей, стала рассматривать свою прическу. – Я ничего не полагаю. Инна, мне пора поработать. – Ответь и ты на один вопрос: у тебя симпатичная жена? – донеслось из коридора. – Как она выглядит, блондинка или брюнетка? Худая или полненькая? – Инна, когда я уйду, пожалуйста, не трогай мой ноутбук. На нем ты все равно ничего интересного не найдешь, а он мне наябедничает, что его без меня включали. Теперь о моей жене: она во всех отношения, кроме возраста, среднее между тобой и Натальей. Если сейчас бы мне предложили выбрать между вами тремя, я бы выбрал Наталью. Внешне она более соответствует моему представлению о женской красоте. Больше, пожалуйста, меня на эту тему не спрашивай. Она вернулась ко мне, села в кресло напротив: – Как зовут нашу третью сестру? Что скажешь, Инна смелела час от часу! Не только она была повязана предстоящим подписанием договора, но и я. – С чего бы она тебе роднёй стала? – недовольно спросил я. – Одного мужика на троих делим, значит, сестры. Я не стал отвечать на ее расспросы, ведущие неизвестно куда, а занялся делом, предварительно выпроводив хозяйку из комнаты. «Я готов! – обозначился Главный сервер. – Где это мы?» «У Инны». «Обои удачно подобраны. У нее хороший вкус». «Жалко, передать твою похвалу не смогу. Что у нас осталось на компьютере Фаины?» «Все и осталось. Что-нибудь будем менять?» «Сейчас позвоню Сергею, скажу, чтобы он его включил». «Не надо. Он на нем сейчас в „Контрстрайк“ играет, находится в зоне доступа местного Интернета. Играет, кстати, так себе. Чувствуется, мало тренировался». «Удали с ее ноутбука все про сенатора, оставь одну лирику и хозяйственную переписку». «Фотографии все оставить? И где она с „Аресом“? Жди. Сделано. Что еще?» «Я поставлю диск с записью сенатора с Натальей. Мне надо две копии, одну на минут шесть, другую на десять минут». Я поставил диск, который забрал в квартире «Ареса». Не прошло и пяти минут, как компьютер показал, что все готово. – Инна, насколько я понял, у тебя в кабинете лежит несколько чистых дисков? Я возьму один. «Сделай шестиминутную запись на этот диск 2007 годом, число значения не имеет. Мне на флешку кинь запись на десять минут, ее датируй прошедшей пятницей». «Прикол показать?» – спросил Главный сервер. «Покажи». На мониторе появилась фотография Киселева с обнаженными сестрами по бокам. Дисплей мигнул, и вместо Киселева оказался я. Не став комментировать шутки виртуального помощника, я отключил ноутбук. Пора идти, делом заниматься. Вот бы Инне показать эту фотографию, посмотреть на ее реакцию. Наталья, та психовать стала, когда узнала, как Киселев ее образ эксплуатирует. Инна же… – Инна, закрой за мной! Все, вызывай Наталью, жди моего напарника. У него заберешь ноутбук, ему отдашь этот диск, он знает, что с ним делать. К моему аппарату, прошу тебя, не подходи и его не включай. Я чмокнул ее и ушел. Недалеко от дома Инны я сел на лавочку, обдуваемый легким ветерком, все еще раз обдумал. Телефонным звонком оторвал напарника от игры и дал ему деловые инструкции. Пускай диск Щукину сегодня же отдаст, так будет лучше. Потом я выдохнул, посмотрел в безоблачное небо и начал: – Алло, мне следователя Скорнякова! Виктор Ростиславович? Здравствуйте, рад вас слышать. Это специальный представитель министра внутренних дел подполковник Клементьев. Я рад, что помните. У нас возник один вопрос. Да, мы бы хотели уточнить, какова длина веревки, которой задушили Арсланову? Как у вас нет веревки? А где она? У следователя районной прокуратуры осталась? Странно. Уголовное дело забрали, а вещественные доказательства еще не передавали? Понятно. А как туда позвонить? Если бы следователь Скорняков был профессионалом, он бы посмотрел в протоколе осмотра трупа Фаины, какая длина у веревки, снятой с ее шеи. Но, судя по голосу Скорнякова, от моего звонка он впал в фазу отупения. Что же, после самоубийства Городилова немудрено. – Алло, следователь Микушин? Здравствуйте, это подполковник Клементьев… Нет веревки? А где она? Не забирали еще из морга? Понятно. Как туда позвонить? Удавку вместе с трупом Арслановой отправили в областное бюро судебно-медицинских экспертиз на левом берегу Оби, на улице Немировича-Данченко. Труп Фаины, не имевшей родственников, Инна распорядилась кремировать и захоронить, а ее вещи невостребованными остались в морге. – Алло, Владимир Семенович? Это подполковник Клементьев, специальный представитель министра… Взяв такси, я приехал на площадь Карла Маркса, где зашел в огромный торговый центр под названием «Версаль». Побродив по торговым площадям, я купил моток веревки, как мне кажется, точно такой же, какой задушили Фаину, обычные ножницы и набор иголок. Из набора оставил самую большую иглу, остальные выбросил. Также я купил портфель, блокнот, лупу. Разложив часть покупок по карманам, а часть в портфель, я пешком, бодрой походкой прошелся напрямик до морга. В административном здании уверенно прошел к заведующему. – Владимир Семенович? – осведомился я, входя в кабинет. – Я вам звонил, моя фамилия Клементьев. Илья Павлович Роговской мне рассказывал о вас… Заведующий, полноватый лысый мужчина, расплылся в доброжелательной улыбке. Знакомый доктора Роговского по определению положительный господин, которому помощь будет оказана по первому требованию. Выслушав мою просьбу осмотреть невостребованные пока следователями вещи убитой Арслановой, он нисколько не удивился, вызвал кого-то по телефону. Пока за мной не пришла одетая в рабочий халат женщина, заведующий посетовал, что давно лично не видел Илью Павловича, поинтересовался, как его здоровье, как дела. – Кстати, Владимир Семенович, мне не надо представить официальный запрос на исследование вещественных доказательств? – спросил я, переместив портфель на колени, словно он был наполнен запросами. – Вы же хотите просто осмотреть вещи? С собой забирать ничего не будете? Тогда ничего не надо. Вообще, Александр Геннадьевич, напомните следователю, сколько у нас будут храниться эти вещественные доказательства? Здесь же не склад. Тем более вещи у нее не в крови, можно запаха не опасаться. Пускай забирает и у себя в прокуратуре хранит. К нам и так со всей области везут, скоро хранить негде будет. Сопровождаемый служащей морга, я прошел за ней в камеру хранения вещественных доказательств. Запах от вещей, изъятых с мест убийств и изнасилований, стоял, мягко говоря, отвратительный. Но приведшая меня кладовщица была к нему привычна, а я старался его не замечать. Разложив на металлическом столе немногочисленные предметы одежды, в которую была одета Фаина в момент обнаружения трупа, отдельно в сторонку отложив упакованные в полиэтилен удавку и золотой браслет, я достал блокнот, лупу и принялся тщательно изучать халат. Я был готов изучать его, тапочки, плавки и час, и полтора, пока открывшей мне камеру хранения вещественных доказательств женщине не надоест стоять у меня за спиной. Служащая морга, которая, входя в кабинет заведующего, по окончании разговора поняла, что я являюсь его хорошим знакомым, спросила меня, побуду ли я один, пока она отлучится ненадолго. Я пошутил, что без нее мне будет страшно в таком жутком месте, и отпустил ее на пять минут. Как только она вышла, я принялся за дело. Обычно отдельные предметы упаковывают на месте происшествия в бумажные или полиэтиленовые пакеты. Удавку поместили в то, что оказалось с собой у следователя, – обычный полиэтиленовый пакет, который прошили поверху, а концы нитей заклеили сложенной пополам бумажкой с подписью следователя и понятых. Большой иголкой я ослабил узел, раздвинул концы пакета и аккуратно вытащил удавку. Положив ее на стол, достал клубок купленной веревки и отмерил отрезок точно такой же длины. Ножницами я отрезал нужный кусок, сложил его пополам, на концах завязал узлы, как на удавке. Полученное изделие я поместил в пакет, стянув новый узел, а настоящую удавку положил себе в карман. Теперь понять, что произошла подмена вещественного доказательства, будет невозможно. То, что на веревке остались следы, по которым можно определить лично мой ДНК, меня не интересовало – я был на месте убийства и мог брать удавку в руки. Все манипуляции у меня заняли не более трех-четырех минут. Когда хорошо подготовишься и отчетливо знаешь, что будешь делать и в каком порядке, работа спорится. Минут через пятнадцать пришла служащая, губы которой лоснились от только что съеденного дополнения к обеду. Работники морга настолько привыкают к обстановке и запахам, что периодически перекусывают прямо на рабочем месте, не обращая внимание на лежащие в коридоре трупы на каталках. Я посетовал, что не смог ничего нового обнаружить на халате и попросил проводить меня на выход, так как работу я уже окончил, а с заведующим успел попрощаться. Женщина согласно кивнула головой, сложила все предметы в один мешок и закрыла камеру хранения. Единственное, на что она обратила внимание, – это отдельно упакованный золотой браслет. Больше ценного в осматриваемых мной вещах ничего не было. Не удавка же будет представлять интерес для странного незнакомца? Тут такого добра навалом. Покинув Новосибирское областное бюро судебно-медицинских экспертиз, я пешком проследовал в обратном порядке, в торговый центр «Версаль». По дороге выбросил портфель с ножницами. Лупу также выкинул. В торговом центре на сей раз я купил примеченный парик с длинными белокурыми волосами и маникюрный набор. Кинув все в пакет, я перешел через улицу Блюхера и вскоре открыл дверь в квартиру «Ареса». В платяном шкафу, как я приметил утром, лежала осенняя шапочка, которую носить мог только «Арес». Вывернув головной убор наизнанку, я пинцетом из маникюрного набора снял с него несколько волосков, которые поместил внутрь купленного парика. Шапочку оставил себе, а на ее место положил завернутый в пакет парик. Потом я вставил принесенную с собой флешку и, обернув руку носовым платком, поместил на компьютер «Ареса» файл с десятиминутной записью утех отца и дочери. Выключив аппаратуру, я прошел на кухню, где в ящик стола положил оставшийся клубок веревки. Еще раз критически осмотрев квартиру, я вышел, закрыв дверь за собой на оба замка. На правый берег я вернулся самым демократичным образом, на метро. Перед тем как взять такси и поехать к Инне, я выбросил в мусорный контейнер маникюрный набор и ключи от квартиры «Ареса». Время приближалось к семи часам. Я уложился, как планировал. – О, ты уже при полном параде? – сказал я, входя к Инне. – Как наши успехи на финансово-экономическом поприще? Вы все подписали? – Все. Во всяком случае, все документы, которые ты принес. Осталось подписать сам кабальный договор об инвестициях. Саша, а ты случайно не знаешь, что такого отец сделал, что согласился надеть такое ярмо на шею? Я немного смыслю в экономике и могу тебе навскидку сказать, что отдача по этому договору если когда и будет, то лет через десять-пятнадцать.