– А я не всегда здесь работала, – мягко улыбнулась Варя. – К моим услугам долгое время была «Историчка». А тут обосновалась, когда на пенсию ушла. Со стороны магазина послышался шум: кто-то из покупателей энергично доказывал, что колбаса несвежая. Варя взглянула на часы: – Я до пяти часов работаю, закрываюсь уже. Нет, если что-то еще интересует, могу задержаться… – Нет, нет, спасибо. Я обязательно еще зайду. У вас тут необыкновенно. Все-таки лиственницы, окружавшие мой домик, необыкновенные красавицы. Ну словно с картины сошли. Я миновала соседский двор, поздоровалась с тетей Нюрой и прошла к себе. Как интересно все получается, однако… В голове вертелись фрагменты Вариных книг. В раздумьях я открыла дверцу стенного шкафчика, соструганного каким-то местным умельцем, и достала початую бутылочку кагора. С возрастом я полюбила сладкие вина. По мнению моей покойной мамы, это верный признак старения. Пожалуй, немного выпить мне сейчас не помешает. Эх, жаль, что в одиночку, – вот верный путь к алкоголизму! И тут, словно в ответ на мои сетования, в дверь постучали. Это была Галочка. – Добрый вечер! Катя, можно к вам? – Конечно, проходи. Я давно обратила внимание, что в роскошных особняках жить скучно. Там не посидишь уютно, с друзьями просто так не поболтаешь. Местом встреч становятся небольшие домишки, вроде моего. – Садись. Составь компанию, – предложила я. – Кагор… – немного разочарованно протянула Галя. – Ну, выпью, пожалуй. – Любишь сухие красные вина? – догадалась я, потому что раньше тоже их предпочитала. Мы выпили по первой, закусили шоколадкой и яблоками. У Гали горели щеки, было заметно, что она сильно возбуждена. – Катя, – спросила она, – я могу с вами поговорить? – Да… Можешь… – удивилась я. – А о чем? И вот что: давай на ты? Галя улыбнулась, кивнула: – Да, конечно, мне будет приятно… Вы… Ты кажешься симпатичным человеком. – Рада, – кивнула я. – Так о чем ты хотела со мной поговорить? – Ну просто… Мне больше не с кем. Я с папой пыталась поделиться, но он жуткий сухарь. А я такую штуку разузнала! – Галка сделала страшные глаза и заговорщически зашептала: – Письмо точно подлинное! Эх-ма! Оказывается, не только я одна расследование веду! – Я сличила почерк! Это точно рука Жоржа! – воскликнула Галя. – Вот это да! – только и смогла выговорить я. Я налила нам еще по рюмочке, а она достала из сумочки какой-то пенальчик и извлекла оттуда две бумажки. Две ксерокопии французских писем. – Ошибки быть не может. Хочешь – посмотри сама. Это письмо я скачала из Сети. А вот это из столика. Я вообще-то по две штуки сделала, но одну папа забрал. – Так его же Аннушка запрятала. – Я назвала старую учительницу так, как называли мы ее в школе, но Галя не сделала мне замечания, может, просто не обратила внимания? – Она его закрыла в секретере, – призналась «внучка» Анны Федоровны. – А ключ прячет в шкафу в том ящике, где носки хранятся. Мне Надя сказала. Галя захрустела яблоком, сказав, что целый день не ела. – Тогда закусывай! – Я близоруко прищурилась, рассматривая документы. – Похоже, – согласилась я минуты через три. – Очень похоже. – Да не просто похоже, – сверкнула глазами Галочка, – а одна рука! Я все отсканировала и специально буковки совмещала. Все сходится. Она снова порылась в сумке и достала еще одну бумаженцию. Насколько я могла понять, синий и красный цвета обозначали разные тексты. Некоторые слова и впрямь совпадали. – А что это за письмо? – поинтересовалась я. – Ну это что-то позднее, – скривилась Галя. – Это Жорж уже из Франции писал в зрелые годы. Мы выпили еще. Надо было мне предложить голодной Галине что-то посущественнее, чем конфетка и яблочко. Она быстро пьянела. – Имя Галина, – очень серьезно произнесла она, – по-гречески означает «водная гладь». – Красиво, – поддакнула я. – Хорошее имя. – Угу, – согласилась она. – А по-испански означает «курица». Точно, точно! – закивала она. – Помнишь «Галина бланка» – «белая курица» в переводе. – Галочка всхлипнула. – Вот я и пытаюсь всю жизнь доказать, что я не курица. Зачем меня только так назвали, Кать? Мне никогда не приходилось выяснять, что означает мое имя, поэтому я только пожала плечами. – Ты смеялась над моими курсами, – обиженно продолжила Галка, – а я вот выяснила. Все сходится. Конечно, на крупных торгах мое заключение не примут, у них свои специалисты, но все же… Представь себе только заголовки газет! – Она мечтательно откинула голову: – «Сенсационная находка!», «Открытие молодого эксперта!». – Заголовки будут что надо, – подтвердила я. – Все-таки жутко приторный этот кагор! – Галка тяпнула еще рюмочку. – А Надькина мать – стерва! – вдруг ни с того ни с сего объявила она. Ого-го! Вот это заявочка! – Чего так? – удивилась я. – Ну, человек она – не сахар. Всегда такой была, но чтоб настолько сурово… – Ну надо же! – Галя была похожа на обиженного ребенка. – Такая сенсация! А она противится. Я не успела ничего ответить: в дверь кто-то поскребся. – Можно? – Это был Володя. – Извини, что я без звонка. – Проходи. – Я удивилась. – Вроде еще не суббота… Нет, я не в том смысле, что выгоняю. – Не суббота. – Володя с интересом взглянул на Галочку и вытащил из рюкзачка бутылку вина. – Сухое! – расцвела Галина. Та-ак! Надо идти готовить обед. А то ребенок сейчас напьется. И чего это Володю вдруг принесло? Случилось что-нибудь? Выглядел он довольно хмурым. То есть общество Галины ему явно нравилось, но когда он отвлекался от прекрасного объекта и задумывался о чем-то своем, то сразу хмурился. Я кинула на сковородку картошку, нарезала еще сыру и вернулась за стол. Галочка с восторгом повествовала о проделанной ею экспертизе письма. Володя слушал внимательно, но не слишком радовался, словно его что-то смущало. Вскоре все стало ясно. – А меня с работы уволили! – сообщил он. – Как? Кто? – Артем Сергеевич. Так и уволил, как увольняют. – А почему? – А по кочану, – надулся Володя. – Разонравился я ему. Высказал кучу придирок… Совсем никакого чувства юмора у человека! – А при чем тут чувство юмора? – спросила я. – Ну… – Володя смутился. – Ну, просто я неудачно пошутил. Хотя почему неудачно? Это еще как посмотреть. А он развопился о профессиональной этике, зануда чертов! Достал уже. – Ты что-то украл? – Галочка сделала «большие глаза». – Ничего я не крал! – разозлился Володя. – Если б я у него что-то украл, он бы меня со свету сжил. Да фигня на самом деле… Зануда! Я поняла, что ему не слишком приятно рассказывать о своих промахах в присутствии Гали. – Кушать подано! – объявила я. – Сейчас и картошечка подоспеет. Галя, достань, пожалуйста, вилки – с полным ртом не очень-то поговоришь. К Володиному увольнению, по крайней мере к его причинам, мы больше не возвращались. Он заверил нас, что без работы не останется, что у него куча специальностей и масса друзей, которые просто жаждут заиметь его в качестве работника. Мы выпили за его успех и переключились на другое. Я принесла из спальни одного из своих «питомцев» – темно-красную мантикору с тремя рядами зубов. Гости заохали. Да, на самом деле, реагировали они совсем как дети. Такие оба на первый взгляд взрослые, такие умудренные жизнью, а покажи им дракончика… Галина кокетничала и стреляла глазками в молодого человека. Бусы на его шее ее совсем не смущали. Он не оставался в долгу, пугал девушку мантикорой, делая резкие выпады и уверяя, что животное только что цапнуло его за палец. Галка хихикала и испуганно поеживалась. Я потягивала кагор, любуясь этими заигрываниями, и думала о письме в тайнике, об отрезанном рукаве китайского императора и о странных методах разрешения судебных конфликтов у древних египтян. Галка засиделась допоздна и ушла совсем «косая». Володя отправился ее провожать, предварительно взяв с меня обещание, что на улицу я его не выгоню. Какая мне, в конце концов, разница, по выходным он расчищает стену или в будни? Хотя, конечно же – компрометация! Я не сомневалась, что парня запишут в мои любовники, но была не против. Даже лестно: в мои-то почти сорок лет такой молодой хахаль. Я убрала со стола, помыла посуду и обернулась, рассматривая, не забыла ли чего. На комоде остались лежать листки с результатами «экспертизы». Я заботливо собрала их и сложила в конвертик. Потом достала снова и разложила на столе. Всмотрелась. Начертания букв и целых слов совпадали. Поразительно совпадали! До мельчайших штрихов, до росчерков. Сомнений быть не могло. Галя сказала, что одно – какое-то известное письмо, написанное Жоржем в зрелые годы. А второе – копия, извлеченная из столика. И что же из всего этого следует?