Можно, наверное, объяснить и получше, но Оливер понял. Натянул на шапочку капюшон, быстро повернулся и ушел. — Если есть вопросы, позвони, — крикнула Эмили ему в спину. Он даже не повернулся. Тедди вошел, сделал шаг вперед. И она сделала шаг навстречу. И остановилась. И он остановился. Выглядит усталым, отметила Эмили. Неважно. Я устала еще больше. Рукопожатие. Так здороваются незнакомые люди в незнакомых обстоятельствах. С инстинктивной опаской. — Как ты? — О’кей, — соврала она. — А ты? — Тоже о’кей. Нормально. — Садись. Тедди сел и стал оглядываться по сторонам. Будто никогда здесь не был. — Ты хотела повидаться. — Ты тоже… — Когда они договаривались о встрече, ей показалось, что у него есть что ей рассказать. — Ты сильней хотела. Эмили не удержалась от улыбки. Покрутила ручку и положила на место. — Ты прав… Они взяли Адама. Так что, возможно, дело решилось. Коротко пересказала полученные от Нины сведения: у Адама на руке повреждения, скорее всего, полученные во время убийства: удар был такой сильный, что рука соскользнула с рукоятки на лезвие ножа. У кухонных ножей нет гарды, пояснила она словами Нины Лей. Cкорее всего, ее убил Адам. — Понятно… я тоже не сидел на месте. Последние недели старался узнать, что это за фрукт — Адам Тагрин, и где он может прятаться. Убил, говоришь? Действительно, все, что удалось накопать, не противоречит такой возможности. Не противоречит, но никак не объясняет рюкзак на крыше. Вряд ли это его рюкзак. — Согласна. Сто процентов не бывает, но на девяносто девять — не его. — А ты помнишь, что сказала как-то? — Что именно? Я много чего говорила… — Ты сказала, что мы так и не нашли виновных. Остановились на полпути. А теперь… теперь мы просто не имеем права остановиться. Это твои слова. — Но может быть, убийство Кати никак не связано с этой лигой мерзавцев? — Связано. Все, что происходит, связано с ними. Он, конечно, прав. — И с чего ты предлагаешь начать? Тедди прокашлялся. — Есть только один человек, кто мог бы нам помочь… Нина Лей выплюнула мешочек снюса прямо на тротуар. Похоже на помет косули — Эмили в детстве собирала такие комочки на газоне и, к маминому неудовольствию, тащила домой. Они казались красивыми и загадочными. Мать ругалась, а отец хохотал: «Какашкоискатель высшей категории! Работа обеспечена!» — Вы хотели встретиться. Они по уже заведенному маршруту направились в Крунубергский парк и, как и в тот раз, остановились на самой высокой точке, откуда дети съезжают на санках. — Что говорит Адам Тагрин? — Отрицает свою вину. Это все, что я могу вам сообщить. Вы же сами понимаете. — Анализ рюкзака? — Пока не готов. В ЦКЛ скапливается очень много материала. Большие очереди. А почему вы спрашиваете? — Просто интересуюсь. Рюкзак не вписывается в картину. — Это все? Вы только это хотели спросить? Насчет рюкзака? — Нет… не только. Матс Эмануельссон. Наверняка живет в какой-то североевропейской стране под чужим именем, с новым персональным номером и, возможно, с другой внешностью. Дети, Беньямин и Лиллан, тоже покинули Швецию. Тедди пытался поговорить с его бывшей женой, Сесилией, но та не знала, где его искать, а под конец добавила: если бы и знала, не сказала. — Итак, вы взяли Адама Тагрина, — сухо произнесла Эмили. — Обстоятельства изменились. И я хочу вас спросить: нужна ли вам по-прежнему помощь? Моя и моего, как вы его назвали, бойфренда. Хотя он вовсе не мой бойфренд. Или нужда отпала? Нина затолкала под верхнюю губу новую порцию снюса и внимательно посмотрела на Эмили. — Ваша помощь нужна, — сказал она не сразу. — Тогда нам необходимо встретиться с Матсом Эмануельссоном. Нина, не сводя с нее глаз, провела языком под губой. Пристроила мешочек половчее. — Вы же знаете, что это невозможно. Программа защиты свидетелей… — Нина, послушайте. Вы хотите раскрыть это преступление не меньше, чем я. Может, даже больше. И вы так же, как и я, знаете, что убийство Кати — только эпизод во всей истории. Вы делаете очень много, но, честно говоря, больших успехов не достигли. — Это правда. С другой стороны — дело движется. Медленно, но движется. — Нет, не движется. Стоит на месте. И единственный способ сдвинуть его — тот, о котором я вам сказала. Найти Матса Эмануельссона. 20 Мог бы получиться замечательный вечер. Все к тому шло. «Под мостом» готовился сбросить кожу и превратиться в летний сад. Клуб расположился в старинном роскошном доме, наверное, одном из самых красивых в городе, пока в чью-то горячую голову не пришло построить Сканстульский мост, самый большой в Стокгольме. И дом оказался как бы в овраге, под мостом, так что когда дом продали под клуб, не пришлось ломать голову над названием. «Под мостом» открывался в сентябре, а в апреле, как уже сказано, сбрасывал кожу — гости перекочевывали на свежий воздух. Заведение меняло не только вид, но и название. «Садик». Зимой — «Под мостом», летом — «Садик». А сейчас такое время. Можно и на свежем воздухе, а замерзнешь — вернуться в бар. Публика переливалась туда-сюда, как масло на сковородке. Но, конечно, главный упор на танцы. Постоянный диджей и гастролеры: из Англии, Голландии… откуда хочешь. Мог бы, мог бы получиться чудесный вечер. Билли со своей свитой, тот смазливый парень, еще какие-то люди — за последние месяцы популярность Роксаны росла как снежный ком. И Зет тоже тут. Настроение неплохое, несмотря на загипсованные пальцы. Билли ни о чем не догадывалась. Теперь она носилась с новым художественным проектом: по ночам красить спреем причинные места у женских изваяний в Стокгольме. — Я называю это вагинальным партизанским движением, — пояснила она свой замысел. — Бунт влагалищ. Раз общество договорилось определять нас как женщин, наш главный орган должен занять достойное место в официозе. Зет ржал как подорванный, и даже угостил Билли какой-то последней заначкой — должно быть, пакетик случайно завалялся в кармане куртки. Роксана время от времени бросала на него удивленные взгляды: как он может! Вывихнутые пальцы, угрозы, хаос — как будто ничего не случилось. Business as usual… В больнице вправили пальцы, загипсовали кисть, и они отправились поесть ланч в Акалле. Холодный дождь сопровождал их всю дорогу; даже не дождь, а плотный, сочащийся ледяной водой туман. Роксана жалась к стенам домов, под навесы, но колючая изморось доставала ее и там. Есть вещи, от которых не спрячешься. Над стойкой бара почему-то висела икона. Роксана заказала и ему, и себе булки с кардамоном и капучино, попросила только не вспенивать молоко. Если бы Билли ее увидела, позвонила бы в «скорую»: необходима срочная дезинтоксикация. Пшеничная мука, сахар, лактоза куда опаснее, чем самый грязный героин. — Булки, прямо скажем, так себе, — сказал Зет недовольно, как будто у него никаких других проблем не было. — Но, Зет… что нам делать? Он тщательно прожевал булку, делая предупредительные жесты загипсованной ладонью: сейчас, мол, дожую, и скажу, что делать. — Прежде всего надо с ними поговорить.