– Он станет Стеклом, – сказал Проводник и поднялся. – Он достигнет Стекла раньше любого из нас. Мы понимали, что нужно делать. Мы надели костюмы и вынесли Аффи наружу. Было ещё светло – из-за Аффи палатку разложили значительно раньше обычного. «Головой к северу», – сказал Проводник. Мы отнесли Аффи подальше от палатки и положили его на спину, головой к нашей цели. Одежду, кроме нижнего белья, с него сняли. Кто-то спросил: «Мы увидим, как он превращается?» «Да, – ответил Проводник, – это быстро». И в самом деле через несколько минут конечности Аффи начали бледнеть, сквозь них стал проглядывать снег. Стекло распространялось по его телу, и через некоторое время непрозрачной оставалась только небольшая область в районе живота. Самым странным мне показалось остекленение головы – нижняя часть, лежащая на снегу, уже была прозрачной, а лицо – ещё нет, точно тонкую маску надели на стеклянный манекен. Через десять минут перед нами лежал стеклянный человек, нами же и созданный. Как это оказалось просто – убить одного из своих и положить его на снег, сделав стеклянной статуей. Интересно, что чувствовал Фил, вводивший Аффи адреналин. «Это ваш первый указатель, – сказал Проводник. – По нему вы будете возвращаться». «А ты?» Но Проводник не ответил – он скрылся в палатке. Мы зашли следом и разоблачились. Казалось, что всё как обычно – мы сидели в кругу, а Проводник готовился рассказать очередную историю. Только не хватало Аффи – человека, чьё имя мы узнали только после его смерти. Фред сидел, обняв руки коленями. Фил тоже был сам не свой, мне даже показалось, что он мелко дрожал. – Видимо, я должен как-то это объяснить, – сказал Проводник. – Оправдаться перед вами. Потому что Аффи убил, несомненно, я, пусть и руками Фила. Он посмотрел на Фила и кивнул ему. – У одного человека была мечта, – продолжил он, – подняться на самую высокую гору в мире. Он знал, что это сложно, но возможно – до него на эту гору поднимались сотни людей, и большая часть их возвращалась обратно живыми и здоровыми. Для восхождения нужно было много тренироваться, а также скопить серьёзную сумму, чтобы нанять гида и оплатить разрешение властям страны, где находилась гора. Кроме того, нужно было подняться на десяток более мелких гор, чтобы освоить различные альпинистские приёмы и вообще научиться восхождениям. Десять лет человек работал только ради этого. Каждый день он тренировался – бегал, забирался на альпинистские тренажёры, худел, развивал в себе силу и выносливость. Все деньги он тратил на оборудование или откладывал на оплату разрешения. И вот наконец пришло время путешествия. Он был полностью готов – силён и ловок, у него появился немалый опыт, он поднялся на восемь других гор, у него было достаточно денег для необходимых расходов. Он приехал к подножью горы совершенно счастливый. Здесь были другие альпинисты – его братья по разуму, люди, которые думали, как он, поступали, как он, хотели того же, чего и он. Перед ним возвышалась гора – величайший вызов в его жизни, его великая цель и важнейшее достижение. Он присоединился к одной из групп восходителей – и они отправились наверх. Они шли много дней, останавливаясь в промежуточных лагерях для акклиматизации. Иногда они спускались вниз, чтобы снова подняться уже на большую высоту – так полагалось делать для лучшего приспособления к разреженному воздуху. Наконец их группа обосновалась в штурмовом лагере – том, откуда должно было начаться собственно восхождение. Погожим утром они отправились наверх – им предстоял тяжёлый и долгий путь к вершине. Но через час одному из членов экспедиции стало плохо, и остальные с трудом спустили его вниз – сперва в штурмовой лагерь, а потом и в базовый. Изначально их было пятеро, теперь же осталось четверо. Они предприняли вторую попытку – снова поднялись до лагеря, там переночевали и пошли на штурм, но вскоре один из восходителей сорвался с невысокой полки и сломал ногу. Оставшиеся трое, в том числе наш герой, спустили его вниз. У них оставалась последняя попытка. На этот раз всё шло как по маслу, и в первые три часа штурма не было никаких проблем. Но внезапно один из членов экспедиции присел на камень и завалился в сторону – его сердце остановилось, не выдержав трудностей восхождения. Его друг сказал, что не может оставить тело, и поволок его вниз, а наш герой пошёл дальше – наверх. До вершины оставалось совсем немного, когда он заметил в стороне от тропы сидящего альпиниста. Тот был ещё жив, но едва дышал и не мог двигаться. Человек некоторое время колебался, но потом взвалил альпиниста на плечи и пошёл вниз. Это был самый трудный путь в его жизни – гораздо труднее, чем восхождение. Он шёл несколько часов, падал, вставал, взваливал свою ношу на плечи, почти терял сознание – но добрался. Последние метры до лагеря он шёл как автомат, ничего не видя и не слыша, и дойдя, просто упал – его подхватили другие альпинисты, спасли, вырвали из объятий смерти. Он пришёл в себя через несколько дней – уже в госпитале, неподалёку от горы. На руках у него осталось по три пальца, на ногах – по два, остальные он потерял. Окно хорошей погоды подошло к концу, да и его физическое состояние исключало новую попытку в том же году. А в следующем уже не действовало разрешение, и денег на новое у него не было. Мечта была от него всего в нескольких десятках метров, и он не смог её осуществить – и вряд ли когда-нибудь сможет. Когда к нему в очередной раз зашёл врач, он задал ему всего один вопрос: а тот, второй, выжил? Какой второй, не понял врач. Которого я нёс. Я не знаю, сказал врач, он сюда не поступал, но те, кто вас привёз, оставили свой телефон, может, они знают. Он позвонил. Ответил один из альпинистов, подобравших его у базового лагеря. Он спросил про второго человека, и альпинист ответил, что, когда его подобрали, человек у него на плечах уже несколько часов как был мёртв. Они похоронили его там же, у лагеря, по старой традиции завалив тело камнями. Человек поблагодарил альпиниста, положил трубку, добрался до шкафа, где лежали его личные вещи, достал из внутреннего кармана ветровки нож и воткнул его себе в горло. Сбежались врачи, но сделать ничего не смогли – он умер через несколько минут. Проводник замолчал. – Слишком прямо, – сказал вдруг Энди. – Не хватает притчи. – Именно так, – ответил Проводник. – Так и должно быть. Притча – это очень хорошо, но одними притчами разговаривают только сумасшедшие. Иногда нужно рассказать историю, которую каждый из вас будет трактовать по-разному. А иногда стоит привести простой пример, который слушающему не придётся проецировать на ситуацию, а можно будет просто понять и принять. – И где лежит граница между этими «иногда»? Проводник показал куда-то вдаль, за пределы шатра. – Её нет. Как и границы между сендухой и территорией Стекла. – Вот теперь я тебя узнаю, – сказал Шимон. В других обстоятельствах мы бы рассмеялись. Мне тем временем пришёл в голову провокационный вопрос. – А если что-то случится с тобой? – спросил я. – Если ты сломаешь ногу, или у тебя случится удар, или ты потеряешь сознание – тебя тоже нужно бросить? Тебе тоже придётся ввести дозу адреналина? Проводник ответил, не раздумывая. – Нет, – сказал он. – Меня вам придётся нести. Какая же ты сволочь, подумал я. – Почему? – Потому что без меня никто из вас не дойдёт и тем более никто не вернётся, – ответил он. 16. Лидер Со снегоходами стало проще. Они мчались через белую равнину, Лидер первым, он вторым, и ему было жалко, что снег с ветром не хлещут в лицо, не пробиваются через забрало гермокостюма. Ему хотелось чувствовать боль от впивающихся в кожу снежинок, щурить глаза, терять зрение и вновь обретать его, ощущать себя живым – но в костюме восторг сглаживался, а скорость убаюкивала и не более того. Армия телохранителей следовала за ними до Ктывы, а потом ещё на протяжении полусотни километров в безлюдье, но затем она стала тяготить, и Лидер её отпустил. Сендуха казалась безупречно красивой, совершенной, невозможно слепящей, несмотря на тонировку забрала, и чем быстрее они ехали, тем ярче она слепила, невозможно было привыкнуть к этому, хотелось, чтобы эта музыка оставалась вечной. Почему ты никого с собой не взял, спросил он, и Лидер ответил: потому что это могу быть только я, и если я возьму кого-то ещё, придётся его убить. Ты убивал людей тысячами, что тебе ещё пара человек? Они будут знать, что не смогут вернуться, и исчезнут с вещами. Логично. Лидера ненавидели и боялись, перед ним ходили на цыпочках, а любое изменение в выражении его лица воспринималось как смертельная угроза. Казалось, что уж проще: любой солдатик может просто поднять автомат и расстрелять высокое начальство в упор, но почему-то никто этого не делал. Круговая порука: сто человек ненавидят одного, но столь же сильно они ненавидят друг друга, и если умрёт один, начнётся кровавая грызня, из которой не выберется никто. Ему всегда казалось, что тираны отличаются от портретных образов. Что в жизни эти усатые красавцы с парадных плакатов похожи на жаб, они обрюзгшие и неповоротливые, их толстые пальцы усеяны перстнями, а голоса визгливы. Но Лидер был круче, чем на портретах. Он был сухопар и подтянут, говорил чётко и по делу, ни разу ни на что не пожаловался, спокойно выполнял любые указания и регулярно вносил здравые предложения. Ещё он хорошо знал местность и отлично водил снегоход, и потому они дополняли друг друга, убийца и убийца, два сапога пара, как мог бы сказать какой-нибудь балагур. Лидер чувствовал направление – он всегда знал, где восток, а где запад, даже если небо закрывали однообразные серые тучи. Он метко стрелял из ружья и почти каждый вечер добывал для них ужин, позволявший не тратить энергопакеты, – в основном зайцев. Было непонятно, как этот человек стал политиком и, более того, подмял под себя целую страну, – он мог бы стать таёжным траппером, искателем приключений, вольным стрелком, кем-то книжно-романтическим, но он стал – Лидером. У власти он был относительно недолго – всего одиннадцать лет, но за эти годы сколотил крепкий культ личности, захвативший практически каждого гражданина, от первого министра до последнего мусорщика. И ему стало неинтересно. Неинтересно возглавлять страну, в которой не осталось за что бороться, потому что всё уже было побеждено, всё принадлежало ему. Трижды он отправлял отряды на север, чтобы подмять земли луораветланов, но к нему возвращались лишь запряжённые оленями повозки с аккуратно уложенными мёртвыми телами, иногда – обратившимися в Стекло. Он понял, что силой луораветланов не возьмёшь, что через них нельзя пробиться, потому что в сендухе они дерутся намного лучше его привыкших к тёплым казармам солдат. И тогда Лидер решил пойти сам. Зачем тебе это надо, спрашивал он Лидера, и Лидер отвечал: я хочу увидеть своими глазами. Что? Стекло. У тебя полным-полно Стекла. Изначальное Стекло. Ты уверен, что оно там? Да, я уверен. Лидер отлично знал, чего хотел и на что шёл. Он идеально настроил систему, которую возглавлял. Ему больше не нужно было делать ровным счётом ничего, и он скучал. Его любили, его боялись, его ненавидели, его уважали. Он устраивал показательные расстрелы мнимых предателей, и вчерашние друзья плевали на трупы убиенных. По вечерам он катался по улицам, отлавливая пятнадцатилетних девочек, чтобы заняться с ними сексом, а утром отпустить с букетом цветов и пачкой купюр в кармане. Он принимал ванны из шампанского и плавающей в нём чёрной икры. Через подставных лиц он финансировал восстания против себя же, чтобы жестоко их подавлять и организовывать карательные экспедиции с сожжением деревень и изнасилованиями всего, что может двигаться, включая кошек и собак. Он приструнил страну, построил её в колонну, лоб к затылку, и она сама шла к пропасти, ему даже не приходилось поднимать хлыст. Это и есть скука, сказал Лидер. Полная вседозволенность и в то же время невозможность сделать то, чего тебе действительно хочется. Твой единственный шанс – бросить всё, что у тебя есть, и начать с нуля. Стекло – это вызов, достойный такого соперника, как я. А ты не думаешь, что, когда ты вернёшься в страну, у власти там будет кто-то другой и тебя просто поставят к стенке? Я не думаю, я знаю, что так и будет, и это тоже вызов – вернуть власть, которую так долго строил и в одночасье потерял. Без вызовов жизнь не имеет смысла. Он подумал, что так бывает всегда: одному приходится идти на край земли, чтобы выполнить свою функцию, а другой просто развлекается, у него нет никакой миссии, для него это как аттракцион, он гонит перед собой обруч и смеётся, когда тот заваливается набок. И более всего странно, что мотивация у обоих при этом примерно одинаковая. Оба действительно хотят дойти и сделают ради этого всё. Когда он, привязанный к вертикальной раме, стоял перед Лидером, он думал лишь о том, как освободиться и уничтожить всё вокруг – льстивых придворных, телохранителей в чёрном, всю эту челядь, всю эту шваль, а потом – свернуть их высокому начальнику шею. Но Лидер опередил его. Он просто постоял перед ним несколько минут, сказав перед этим: подумай. И он понял: Лидер ему не нужен, Лидер его не интересует. Если расстегнуть кандалы, он просто уйдёт, а драться будет только в случае помех. Лидер почувствовал это, обошёл его и расстегнул зажимы. Кто-то из телохранителей кинулся вперёд, кто-то из приближённых закричал «что вы делаете», но Лидер знал, что делает. У него появилось ощущение дежавю – уже второй влиятельный и страшный человек был в его власти, оставалось протянуть руку и отомстить за всех невинно убиенных, но Проводник, которого он никогда не видел, оказывался важнее, а остальное служило лишь ступенями на пути к нему. Он спрашивал себя: зачем мне Лидер? Могу ли я дойти без него? И отвечал: нет, не могу. Он действительно не смог бы. Он никогда не думал, что бывает так. Что бывает просто бесконечная белизна без единого ориентира, белое спереди, сзади, по бокам, снизу и сверху. Он привык вычленять важные детали из их окружающего изобилия, он всегда существовал в мире цветов и предметов, но здесь не было ничего. Он пытался найти ориентир, и несколько раз ему даже казалось, что находил, – но через несколько секунд оказывалось, что рядом с десяток таких же, да и тот, что он нашёл, уже исчез, потому что с другого ракурса он выглядит совершенно иначе. И ещё здесь не было целей, не было жертв, не было никого, достойного битвы. Да, чем-то это напоминало морское путешествие, но тогда битвы не намечалось, поскольку всё вокруг было правильным, налаженным, справедливым. Сендуха же дышала опасностью, страхом, беспокойством и при этом оставалась пустой и неподвижной. Когда он чуял опасность в своём мире, он просто реагировал на неё. В сендухе он чуял её не хуже – но было совершенно непонятно, что делать. Оставалось просто двигаться дальше. Лидеру было проще. Он не раз бывал в сендухе и даже сам – с отрядом, конечно, – доходил до ближних поселений луораветланов. Там жили мирные люди, которые торговали с пришлыми – мехами, мясом, костью, но – не Стеклом. Не то чтобы Стекло считалось ими священным, оно скорее не имело ценности и, более того, принадлежало сендухе, а не им. В этом состояла их честь – не брать того, к созданию чего они не приложили усилий. Но дальше их не пускали. Дальше были земли луораветланов, и оттуда никто не возвращался. Эти мирные, добрые люди, которые пели заунывные песни и с улыбками протягивали примитивные деревянные поделки, умели убивать как никто, без единого сомнения. Первый отряд погиб вообще по чистой глупости – тогда ещё никто не знал о враждебности луораветланов, и солдаты согласились провести ночь в одном из подснежных поселений. Их сытно накормили, а наутро никто не проснулся – в похлёбку просто добавили яд. Мертвецов навалили на повозку, впрягли в неё оленя и отправили его куда глаза глядят. Один из солдат умудрился выжить – то ли съел меньше прочих, то ли организм оказался стойким, он очнулся в качающейся повозке среди трупов, сориентировался по компасу и направил оленя плюс-минус в сторону Ктывы. Последние пару километров прошёл уже пешком, потому что олень испугался и развернулся. Солдат рассказал о том, что произошло, и в сендуху ушёл карательный отряд. Он вернулся через несколько дней – на такой же повозке, с таким же оленем, уже специально обученным идти в определённом направлении. Третий отряд не вернулся вообще. Почему ты пошёл со мной, спросил он. Ты же ничего обо мне не знаешь. Я ведь мог убить тебя прямо там, в твоём кабинете. И сейчас могу. Я всё о тебе знаю, даян. Не забывай, что я – Лидер, у меня есть глаза и уши в каждом городе, в каждом доме. Я узнал о твоём прибытии раньше, чем твоя нога ступила на мою землю. За тобой следили всю дорогу от Русова до Мараса. Ты красиво убил тех парней, очень красиво. Тебя даже засняли на видео. Но теперь за мной не следят. Теперь – нет. Теперь я вроде как в твоей власти. Только без меня ты не дойдёшь. Ты знаешь, зачем я иду? За Проводником. А кто такой Проводник? Лидер не ответил. Ты тоже не знаешь. Никто не знает, кто такой Проводник. Никто не понимает, чего он хочет и куда идёт. Но он не должен дойти, сказал Лидер. Да, именно так. Некоторое время Лидер думал, а потом спросил: а я имею право дойти? Да, ты имеешь. По крайне мере – пока. Дальше они ехали молча. Это были обычные земли, Стекло не захлёстывало их, но до переходной территории оставалось совсем немного, а там снегоходы начнут кашлять и остановятся – топливо изменит консистенцию и перестанет гореть. И придётся идти пешком. Он не думал о грядущем, он пытался поймать момент, последний момент спокойствия перед бурей, как казалось ему, перед сражением, перед восстанием. Его мысли перетекали от окружающей пустоты к Проводнику – не ко встрече с ним в каком-то обозримом будущем, а к Проводнику как к человеку. Что он знал о нём, что он мог рассказать, спроси его кто-нибудь. Лишь то, что исходило от Ка: описание внешности, дата и время отъезда, количество спутников. И то, что исходило от Алярин: любовь, любовь, любовь. Но всё это не было даже внешней оболочкой: Проводник оставался в полной мере загадкой – человеком без цели, уходящим в смерть и при этом не должным её достичь. Проводник был окружён кольцом безразличия. Те, от кого он скрывался, не то чтобы его не видели, просто не задумывались о его существовании, у них хватало других дел. Живой иллюстрацией этому служил Лидер, который знал абсолютно всё о даяне: откуда он прибыл, на каком корабле, как и с какой скоростью двигался, знал о его целях и разбирался в его средствах. Он следил за ним каждую минуту и легко взял в плен, сделав то, чего ранее не удавалось никому. И в то же самое время Лидер ничего не знал о Проводнике. Ни одна мышь не миновала границу без его ведома, ни один воробей не мог перелететь её, все становились объектами пристального внимания, все разговоры прослушивались, все шаги фиксировались. Но группа из тринадцати человек, миновавшая всю страну с юга на север и исчезнувшая в сендухе? Может ли такое быть? Лучшие люди пытались найти их следы, но те не высаживались в порту, не останавливались в гостиницах, не переходили границу. Тем не менее случайные свидетельства всё-таки всплыли: их видели прохожие, их зафиксировали камеры, расположенные в самых неожиданных местах, кто-то из них – поодиночке – покупал еду и предметы первой необходимости. По осколкам информации, по зеркальным отражениям шпионы Лидера собрали более или менее цельную картину – за два часа до того, как даян перерезал глотку человеку во дворе. Зачем ты это сделал, спросил Лидер во время первого разговора. Затем что он заслужил, ответил он. Тогда почему ты пощадил остальных, спросил Лидер, и он отвёл глаза. Впереди замаячили постройки. Последнее поселение до перехода, сказал Лидер. Враждебное? Они все враждебные, но здесь ещё можно торговать, и они накормят. Дальше всё, зима, они уже ушли в пещеры. Они заехали прямо в поселение – хижины из палок и шкур, изукрашенные тотемы, первобытное общество. К ним вышел человек в мехах, лет сорока пяти, с ходу спросил: кто такие? Говорил он чисто, без акцента, точно на родном. Идём в зиму, сказал Лидер, хотим переночевать. Зачем идёте, спросил человек. Посмотреть на Источник. Человек махнул рукой, мол, ещё одни сумасшедшие, накормите их. Им дали похлёбки, вяленого мяса, ягод. Всё было пресным, здешние не знали специй и не пользовались солью – её заменял холод. А летом, спросил он. Летом, ответил Лидер, они выдалбливают яму до мерзлоты, там всегда холодно.