— Да что вы, разве Семёнов пишет плохие романы?! Будете зачитываться.» Семёнов действительно всегда работал с невероятной быстротой — сказывался солидный репортерский опыт. Тем более, что сюжет романа можно было строить очень близко к подлинным событиям. Оставалось изменить имена и фамилии действующих лиц, не упоминать некоторых, слишком пикантных фактов биографии пойманного с поличным шпиона, и получше замаскировать место действия. События переместились из Южной Америки в Африку. Александр Огородник, он же агент Трианон (в книге — Умный), стал Сергеем Дубовым. Резиденту ЦРУ, выходившему с ним на контакт в Москве, автор изменил не только имя, но и пол — Марта Петерсон превратилась в Роберта Лунса. Местом действия пришлось сделать даже другой континент, но не из соображений секретности, а как раз наоборот. Огородника завербовали в Колумбии, но особо острым противостояние СССР и США было не в Южной Америке, а в Африке. Актуальность была для писателя одним из главных источником вдохновения. В начале 80-х интересы двух сверхдержав СССР и США скрестились в раздираемой гражданской войной Анголе. У Семёнова она стала Нагонией. А основным плацдармом Соединённых Штатов в борьбе за Анголу являлась ЮАР, которую зашифровали под именем Луисбурга (явная отсылка к столице страны Йоханнесбургу). В романе страна и её столица — тёзки, в фильме государство назовут Тразиландом. «ТАСС уполномочен заявить» — тот редкий случай, когда с прототипами основных действующих лиц всё яснее ясного. Генерал Фёдоров (в фильме его играет Михаил Глузский) — это начальник Главного управления контрразведки КГБ СССР Григорий Григоренко. Генерал Константинов (Вячеслав Тихонов) — первый заместитель начальника контрразведки Виталий Бояров, разрабатывавший и руководивший многоходовкой по дезавуированию этой операции ЦРУ. Полковник Славин (Юрий Соломин) — это друг Семёнова Вячеслав Кеворков (однако, сходство тут скорее психологическое, чем фактологическое — к делу Трианона он прямого отношения не имел. А журналист Степанов (Эдуард Марцевич) — сам автор. Когда действие разворачивалось в Москве, Семёнов старался придерживаться подлинного хода событий. Зато, когда события переносились за границу, писатель давал своей фантазии развернуться: все тамошние головоломные приключения выдуманы им от начала и до конца. Как и трагичная история Айвена Белью, он же Иван Белый, роль которого так пронзительно и искренне сыграл Георгий Юматов. Никакого бывшего власовца, занесенного судьбой так далеко от потерянной Родины, и стремящегося хоть чем-то искупить свою вину перед ней, в действительности не существовало. И письмо через ограду нашего диппредставительства никто не подбрасывал. Информацию о том, что третий секретарь посольства в Боготе весело проводил время в «Хилтоне» с некой столь же ослепительной, сколь и подозрительной красоткой, органы госбезопасности получили по своим каналам — от одного из агентов-нелегалов, внедренного в структуру ЦРУ. Александра Огородника разоблачили летом 1977 года. Однако опубликовать роман по горячим следам не удалось: разведка и контрразведка всегда соперничали между собой и очередные лавры, достававшиеся одному управлению, надолго лишали сна сотрудников другого. Книга вышла только в 1979-м. Юлиана Семёнова печатали огромными тиражами, но и в самой читающей стране мира телезрителей было всё-таки больше, чем читателей. Идея снять по роману фильм, и хорошо бы многосерийный, тоже принадлежала генералу Боярову: в условиях «холодной войны» обе стороны считали кино одним из самых эффективных видов оружия (достаточно вспомнить ту же бондиану). Так почему бы тандему Семёнов-Лиознова не повторить успех «Семнадцати мгновений весны» и не представить зрителю отечественного «Бонда»? Желая видеть в новом фильме своего рода продолжение штирлицианы, решили, что одну из главных ролей сыграет популярнейший Вячеслав Тихонов. К сожалению, на съёмках саги о Штирлице между ними возник конфликт из-за сценария, существенно переделанного Татьяной Михайловной. Оба — и сценарист, и режиссёр — были натурами властными и жёсткими, не выносившими малейшего вмешательства в своё творчество. Самолюбие Семёнова было уязвлено столь глубоко, что он и слышать не хотел о том, чтобы картину по его новому роману снимала Лиознова. Юлиана Семёновича уговаривали его комитетские друзья, увещевало руководство управления, но он был непреклонен — кто угодно, только не она! Без права на провал Киностудия им. Горького пошла навстречу писателю и рекомендовала в качестве режиссёра Игоря Шатрова. Шестисерийная телесага «И это всё о нём», снятая им по мотивам одноимённого романа Виля Липатова, пришлась по душе зрителям. Успех был если и не гарантирован, то весьма и весьма вероятен. Но не тут-то было. Сценарий, как и всегда, Семёнов писал сам. И как всегда очень быстро. Не удивительно, что ситуация с «Мгновениями» повторилась и с «ТАССом»: Шатров, прочитав авторский сценарий, обнаружил в нём немало слабых мест — пары недель для политического детектива, требующего тщательной проработки и аккуратного сведения всех сюжетных линий, явно недостаточно. При разработке сценария режиссёрского позволил себе кое-что исправить и даже переписать некоторые сцены. Гневу Семёнова и на сей раз не было предела. Киногруппу Шатрова закрыли ещё на стадии подготовительного периода. Строптивый автор предложил отдать картину Борису Григорьеву, с которым уже работал прежде — экранизации романов «Петровка, 38» и «Огарева, 6» получились более чем удачными. У Григорьева, успевшего хорошо изучить характер Юлиана Семёнович, никаких претензий к сценарию не было. За год съёмок было отснято четыре серии, но увы, черновой вариант картины не понравился никому — ни Семёнову, ни худсовету студии Горького, ни высокому «заказчику». У режиссёра получился не столько шпионский, сколько милицейский детектив, более подходивший для кино, чем для телеэкрана: монтаж рваный, погонь с перестрелками много, а крупных планов и развернутых диалогов мало, отчего характеры персонажей получились слишком схематичными, что для многосерийного фильма вещь непростительная. Вердикт был единодушен и категоричен — режиссёра заменить, картину доснять и перемонтировать. Но кто в здравом уме и твёрдой памяти согласится исправлять огрехи предшественника?! Такой храбрец нашёлся. Видимо Владимир Фокин действовал по известному принципу «кто не рискует, тот не пьёт шампанского». На его счету на тот момент было всего три картины, второй возможности снять что-то столь же масштабное могло и не представиться. Владимир Петрович лично с писателем знаком не был, знал его только как автора «Семнадцати мгновений», и вообще не был поклонником детективов, тем более политических. Правда, один детектив он всё-таки снял, и его «Сыщик», успешно конкурировал в покате с «Пиратами ХХ века». Отсмотрев материал, Фокин поставил два условия — он заменит часть исполнителей и переснимет всё заново. Худсовет согласился, но бюджет картины, значительная часть которого уже была потрачена Григорьевым, пересматривать не стал. Из исполнителей ключевых ролей начать всё с начала с новым режиссёром согласились трое — Вячеслав Тихонов, Алексей Петренко, игравший американского журналиста Пола Дика, и Борис Клюев, перевоплотившийся в зловещего, но такого колоритного Трианона. Отдадим должное блистательным мастерам: роли сыграны, всё, что можно, артисты в них уже вложили, а тут нужно снова вступать в ту же реку, да ещё с другим «проводником». Актёрское мужество и профессионализм были вознаграждены сполна — всем троим картина принесла океан зрительской любви. Тихонов, всегда относившийся к сделанному очень строго, порой сетовал, что роль генерала Константинова у него не получилась — там ему просто-напросто нечего было играть. И каждый раз, когда речь заходила об этой его работу, замечательного актёра приходилось убеждать, что вот эта лаконичность как раз делала его героя таким глубоким и правдивым. Значительная доля лавров досталась и Клюеву, который на это и не рассчитывал. Обсуждая с автором этих строк природу отрицательного обаяния, Борис Владимирович признавался: «Разложить на составляющие её невозможно. И словами определить не получится. Мы с Сашей Белявским на эту тему много разговаривали. Он ведь сыграл множество ролей, а у зрителя первая ассоциация — Фокс из «Места встречи». Почему? Как ни объясняй, непонятно. А на счёт Дубова… Я долго сомневался, нужна ли мне эта роль. Негодяев к тому времени уже наигрался. Верх взял принцип, которому следую всю жизнь: не дают играть то, что хочется, играй, что дают. И по мере того, как я вгрызался в роль, становилось всё интереснее. У режиссёра Владимира Фокина была даже идея сделать отдельную серию про историю предательства. Очень хотелось понять, почему Дубов, у которого было всё, о чём только в те времена можно было мечтать — положение, зарплата, машина, загранкомандировки — пошёл на вербовку. Вербовала его Пилар и, видимо, всерьез зацепила в нём мужское начало. Ведь это он по советским меркам был удачником, а для неё — ничего особенного. Каждый, кто тогда попадал за границу, видел, что там совсем другая жизнь. Думаю, он хотел со временем перебраться за кордон и доказать ей, что он чего-то стоит. Потому он и разделался с Ольгой Винтер, как с ненужным свидетелем, даже, скорее — обузой. Ведь где-то там была Пилар. Ну и конечно, решающую роль, мне кажется, сыграло неадекватное восприятие собственного интеллекта. Нам показывали выдержки из дневников реального «Трианона». Там были комментарии к «Семнадцати мгновениям». Прочитав их, Вячеслав Васильевич только и смог сказать: «Какая сволочь!» Злую шутку с Дубовым сыграло чувство собственного превосходства. Жаль, компетентные органы не разрешили нам поподробней рассказать о Дубове. Поработать с этим моральным уродством было бы очень интересно». Не все артисты согласились войти во второй раз в ту же — или всё-таки в другую? — реку. Игорь Ледогоров, игравший Джона Глэбба, отказался продолжить работу, сославшись на занятость в других картинах. Игорь Кваша считал роль журналиста Степанова не настолько интересной, чтобы «переигрывать» её заново. А вот Николай Губенко в роли полковника Славина не устроил ни самого режиссёра, ни консультантов картины, считавших, что тот слишком прямолинеен и прост для контрразведчика. Вместе с мужем ушла с картины и Жанна Болотова, игравшая Пилар. К ней тоже были вопросы — прекрасная актриса по внешним данным совершенно не походила на испанку и, по-видимому, стеснялась включить на полную мощность свою женственность, а на одной только «психологии» этот образ строить было нельзя. На роль Глэбба Фокин пригласил Вахтанга Кикабидзе с его абсолютно «несоветским» обаянием, а уже он привёл на пробы Эльвиру Зубкову, манекенщицу из Дома моделей Славы Зайцева, обладавшую тем же достоинством, а вдобавок ещё и гардеробом под стать своей роли. Следствие ведёт генерал майор КГБ Константин Константинов (Вячеслав Тихонов) Юрия Соломина на роль Славина режиссёру порекомендовал Клюев, игравший с ним в одном театре. «В нашей профессии очень многое зависит от счастливого случая, — признавался Юрий Мефодьевич автору этих строк. — Эту роль должен был играть другой артист, но что-то не сложилось и у меня появилась возможность сыграть «нашего Джеймса Бонда», противостоящего их «агенту 007», которого играл Кикабидзе. Я очень люблю эту картину. Там подобралась замечательная компания — Тихонов, Глузский, Засухин, Петренко, Юматов, Куравлёв. Вообще компания у нас собралась отменная! В работе над ролью Славина мне очень помог Вячеслав Кеворков, близко друживший с Юлианом Семеновым. Он, правда, в то время уже был генералом, а не полковником, как мой герой. Мне снова, как и в «Адъютанте» нужно было, в первую очередь, показать работу мысли, механику словесных поединков, то есть ту самую интеллектуальную игру, которая во многом и составляет суть работы разведчика. Обе эти роли мне очень дороги. Виталий Славин, если можно так сказать, наследник Павла Кольцова — они оба, простите за некоторую высокопарность, беззаветно любят свою землю. Никакие деньги, никакие привилегии не компенсируют того сверхнапряжения, которого требует эта работа. Заниматься ею можно только если любить страну, которой ты служишь». Луисбург на Кузнецком мосту Первому режиссёру «ТАСС…» Борису Григорьеву очень хотелось снимать картину в Анголе, чтобы был как бы «репортаж с места событий». Однако в КГБ идею не одобрили: в обстановке гражданской войны обеспечить безопасность съёмочной группы невозможно. Пришлось ему удовольствоваться Абхазией. Фокину повезло — его группу за границу всё-таки выпустили и колоритную «африканскую» натуру он снимал на острове Свободы. «Всю натуру снимали на Кубе, — рассказывал мне Юрий Мефодьевич, — и, представьте, в съёмочный процесс «вмешалась» настоящая политика — в соседней Гренаде произошел военный переворот. В Гаване народ вышел на демонстрации протеста против американцев. В общем, было очень тревожно и даже рассматривали возможность отзыва киногруппы и досъёмку натурных сцен в Крыму. Но качество «картинки» получилось бы очень разным, и мы всё-таки все сняли, как задумывалось». Там, где возможно, ограничились Москвой-матушкой. Эпизод, когда уличные мальчишки «заменяют» красавице Пилар крошечную собачку на здоровую псину, снимали на Кузнецком мосту. На фасаде дома № 3, где располагалось представительство «Аэрофлота» установили вывеску немецкой Lufthansa, вокруг разместили массовку, набранную из студентов университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Получилось вполне убедительно. Убедительность вообще была пунктиком режиссёра Фокина. Простенький эпизод в гастрономе, где попавший под прицел контрразведки бывший посольский автомеханик Парамонов выпивает стакан водки, замаскированный под газировку, снимали в десяток дублей, чтобы не только сама сцена, но и кадры «оперативной съёмки», которые отсматривают руководители операции, выглядели достоверно. Так что в общей сложности Михаилу Жегалову пришлось за одну рабочую смену выпить 13 стаканов газировки. С ролью «Хилтона» успешно справился незадолго до того построенный Центр международной торговли на Краснопресненской набережной. К примеру, президентский люкс на 14 этаже перевоплотился в апартаменты главы резидентуры ЦРУ в Луисбурге Пола Лоренса. Сцену убийства Глэббом своего шефа с первого дубля снять не удалось. Оператор решил поменять свет. Осветители переставили софиты и ушли на перекур. И вдруг с потолка в фешенебельный номер хлынули потоки воды. Оказалось, один из софитов во время перерыва продолжал светить на датчик противопожарной сигнализации. Пришлось помрежу в авральном порядке созывать уборщиц, которые за пятнадцать минут привели номер в порядок. Софитами, кстати, его потом и сушили. Хорошо костюмы актеров не пострадали — денег и так в обрез, а агентов ЦРУ из подбора не оденешь. В отличие от своего предшественника Владимир Фокин снял не четыре, а десять серий, укладывая каждую в рекордный срок — 22 съёмочных дня. Вспоминая эту работу, режиссер шутил, что никогда в жизни не снимал такое количество крупных планов: «Кадр всегда выстраивался так, чтобы актёр своими ушами закрывал недостающие предметы интерьера». Юлиану Семёнову лента понравилась, у худсовета студии Горького тоже не было претензий, но на Лубянке сочли её слишком авантюрной и, главное — «дезавуирующей» работу советских секретных служб. Одна из самых удачных лент о советской контрразведке повторила судьбу одноименного романа Юлиана Семёнова, став жертвой внутриведомственных интриг в аппарате КГБ и оказавшись «на полке». Там она, вероятно, и сгинула бы, если б не летняя Олимпиада–84 в Лос-Анджелесе, участие в которой бойкотировал Советский Союз. День премьеры назначило Политбюро ЦК КПСС — 28 июля 1984 года. Вместо спортивных трансляций из Америки советские граждане, забыв про всё на свете, смотрели отечественную шпионскую сагу в духе бондианы, но куда более интеллектуальную. Похождения счастливого эгоиста Фильм начинается с перехвата шифрованных сообщений, которые одна из действовавших под крышей ЦРУ европейских радиостанций с завидной регулярностью посылала некоему Трианону. В жизни всё обстояло куда драматичней. В середине 70-х на переговорах между СССР и США по вопросу заключения Договора по ограничению стратегических вооружений (ОСВ–2), наши дипломаты неожиданно обнаружили, что американцы ведут себя так, словно заранее знают, какие требования будут выдвинуты советской стороной. Вывод напрашивался сам собой — у них есть свой информатор, причем весьма осведомлённый. Под подозрение попало трое сотрудников МИДа, имеющих доступ к информации, касающейся будущего ядерного договора, в том числе и Александр Огородник. Сын одного из адъютантов тогдашнего главкома ВМС Николая Кузнецова, поначалу собирался продолжить семейную традицию: окончил нахимовское, поступил в Ленинградское высшее военно-морское училище, но, видимо, быстро понял, что тяготы морской службы не для него. Дипломатическое поприще Огородник счёл более отвечающим его талантам. Комиссовавшись по состоянию здоровья — зрение «подвело» — окончил МГИМО, защитил кандидатскую диссертацию, был принят на работу в МИД и вскоре командирован в Колумбию. «У меня характер борца, сильная воля, честность, преданность идеалам свободы, смелость… незаурядная профессиональная подготовка и редкая по богатству сложными событиями жизнь.» — в скромности будущего Трианона упрекнуть было нельзя. Александр Огородник Казалось, жизнь удалась. Но Огороднику этого было мало. «Чтобы быть счастливым, необходимо умение быть эгоистом», — записал он однажды в дневнике. Заботиться в первую очередь о своих интересах было очень приятно, хоть и довольно хлопотно. Незадолго до прибытия Огородника к месту службы, советскому посольству в Колумбии увеличили штат и машин на всех сотрудников не хватало. Новоприбывшему разрешили приобрести её в местном автосалоне, 30 % стоимости оплатило посольство. Сумма так называемой «дипломатической скидки» составила около 800 долларов, по тем временам сумма немалая. Когда посольство получило из Союза недостающий автотранспорт, Огороднику пришлось машину продать, но «дипскидку» он в бухгалтерию не вернул. Деньги были потрачены на бассейны-сауны-массажи — адъютантский сын любил ухаживать за своим телом. Впрочем, было у него немало и иных дорогостоящих желаний: «Важно подчиняться своим желаниям, — откровенничал он в дневнике. — Они требуют удовлетворения. Именно удовлетворение желаний дает нам ощущение счастья». А ему очень хотелось быть счастливым. Недостача обнаружилась, незадачливый «коммерсант» посетовал на забывчивость, всё вернул, но «на карандаш», как тогда говорили, уже попал. Ничего не подозревающий Огородник переключился на «мелкий опт»: водку и сигареты из посольского магазина, купленные со все той же «дипскидкой», он сбывал владельцу ближайшей бензоколонки. Улыбчивый сеньор Урибе оказался сотрудником колумбийской военной разведки, а его брат — агентом ЦРУ. Вот он-то и решил взять Александра в оперативную разработку. Зная о его слабости к прекрасному полу, обрабатывать его поручили Пилар Суарес Баркола, официально числившейся сотрудницей Колумбийского культурного центра. Сеньорита аристократических испанских кровей, умна, красива, элегантна — такая победа льстила самолюбию закоренелого казановы. Много сил и времени вербовка у неё не отняла. Вернувшись из Колумбии, Огородник отказался от весьма престижного предложения и, выполняя требование своих заокеанских шефов, устроился на скромную должность в Управление по планированию внешнеполитических мероприятий МИД, по сути, мозговой центр ведомства, куда стекалась вся оперативная информация. «Работодатели» оснастили Огородника, имевшего доступ к совершенно секретным документам, необходимой аппаратурой, встроенной в ручку и фломастер, что давало возможность переснимать до 80 страниц текста за один приём. Больше всего американцев интересовали донесения советских послов в странах, имевших для них стратегическое значение и, главное — Алексея Добрынина, опытнейшего дипломата, возглавлявшего наше посольство в США почти четверть века. Собственно, анализ поведения наших «американских партнеров» на переговорах и дал возможность установить источник утечки информации, а это в свою очередь, ограничило круг подозреваемых. Но кто из троих и есть Трианон? То, как был найден ответ на этот вопрос, достаточно подробно показано в фильме — это эпизоды снятия условных знаков. Все эти чёрточки, поставленные губной помадой на столбах фонарей на «объекте «Дети» — отнюдь не выдумка. В жизни всё происходило примерно так же. Процесс переговоров в Женеве был длительным, согласование отдельных деталей требовало так называемых «технических встреч», которые происходили и в Москве, и в Вашингтоне. Во время такого визита американской делегации в Москву, за её членами была установлена слежка. В перемещениях дипломатов по городу были отмечены некоторые странности — они останавливались и фотографировали места, где не было никаких достопримечательностей или красивых видов. Наверняка это делалось неспроста. Фотографии до поры до времени хранились в деле. Впоследствии их сравнили с теми, что были сделаны во время слежки за Огородником. Точки совпали. Последние сомнения в том, что он и является Трианоном, отпали. Считается, что играть отрицательных персонажей артистам не только интереснее, но и легче — человеческие пороки многогранны. Однако достоверно сыграть такого выродка, как Огородник, оказалось не так-то просто — Клюеву не хотелось превращать его в схематичного злодея, он должен был быть живым человеком. А главное, сделать осязаемой, внятной тайную войну, которую испокон веков ведут меж собой разведки всего мира. По словам актёра, ему во многом помогло общение с консультантами картины: «Я тогда впервые осознал, что «параллельная» война идёт не в кино, а на самом деле. Как-то мы с Вячеславом Кеворковым, кстати, прототипом героя Юрия Соломина, ехали в их служебной машине на съёмку. Зашёл разговор о том, не слишком ли много выдуманного в фильме, и тот включил служебную радиостанцию. Из динамика голос: «Штангист» сел в машину у студии Горького и движется в сторону проспекта Мира». Мы сначала засмеялись, и только потом я сообразили — всё действительно всерьез. Потом мне жизнь подкинула ещё одно доказательство. Въезжаю в туннель на Садовом кольце около американского посольства и вдруг вижу, как впереди машина с дипномерами непонятно почему врезается в другой автомобиль. Не сильно, но так, чтобы перегородить полосы. Все выскакивают, начинают костерить дипломатов, которые позволяют себе в пьяном виде садиться за руль, а я замечаю, как в глубине скрывается еще одна дипномерная машина. И понимаю, никакая это не пьяная езда, а операция по отсеканию «хвоста», пусть и не слишком умело проведенная». Шпион, который её любил Женщина, послужившая прообразом Ольги Винтер, героини Ирины Алфёровой, тоже звалась Ольгой и тоже вернулась в Союз вслед за любимым человеком. Вот только разводиться с мужем не торопилась — тот собирался поступать в Высшую разведшколу, так в то время называлась Академия внешней разведки. Но погибла она, как и Ольга Винтер, от рук Трианона, в течение нескольких дней «лечившего» ее от гриппа микродозами смертельного яда. Ему хватило низости, когда возлюбленной стало совсем плохо, позвонить её отцу, главврачу одной и московских больниц. В этой клинике Ольга и умерла через двое суток после госпитализации. Как и старик Винтер, убитый горем отец не дал разрешения на вскрытие, предполагая, что дочь могла ждать ребенка от Огородника. В качестве причины смерти указали лёгочный грипп. Вероятней всего, Ольга начала догадываться о том, что Александр ведёт двойную жизнь. Что навело её на эту мысль — неизвестно, однако версия, предложенная Юлианом Семёновым, вполне имеет право на существование: Трианон мог погореть на ювелирных украшениях, которые невозможно было легально купить в Советском Союзе. В фильме, после убийства Винтер, Трианон тут же находит себе новую пассию. В жизни у Огородника было несколько параллельных романов, но любовниц он выбирал не среди заурядных курортных красавиц, а в высоких дипломатических кругах. Впрочем, метил он ещё выше — в зятья к секретарю ЦК КПСС Константину Викторовичу Русакову. Его дочь, по иронии судьбы тоже Ольга, уже грезила свадьбой. Американские хозяева Трианона были в восторге от такой перспективы и даже обещали после заключения брака увеличить «молодожёну» жалованье. А Трианон и без того получал в месяц 1000 рублей и ещё 10 тысяч долларов ложились на его счёт в одном из американских банков. Так что озвученные в картине 32 тысячи долларов на банковском счету это, по сути, «гонорар» всего за три месяца, а работал он на ЦРУ много дольше. Команда «ПЛЮС!»