Так снимали «Тегеран–43» Москва появилась в кадре не только Красной площадью, но и успешно перевоплотилась в Париж. Сцену гибели Мари снимали на Солянке — во дворе знаменитых доходных домов Московского купеческого общества. Место и само по себе атмосферное, стараниями бутафоров превратилось в уютную парижскую улочку с кафе на тротуаре. Там, где двор делает поворот, установили телефонную будку, из которой Мари собиралась позвонить домой. Сцена сложная и опасная — будку на полном ходу должен снести грузовик, а в двух шагах огромная массовка — посетители кафе и прохожие. Грузовик мчался со стороны улицы Забелина, врезался в будку с установленным в ней манекеном, каскадер выскакивал, бросался в стоявший рядом «Мерседес» и мчался в сторону арки, выходящей на Солянку. Добиваясь достоверности, режиссёры потратили на эту сцену несколько съёмочных дней. Жители до сих пор вспоминают, как участвовали в съёмках, некоторые даже с работы отпрашивались, а дети поголовно прогуливали школу. Несостоявшееся возмездие В финале картины есть показательная сцена, где Легрен спрашивает Шернера: «Зачем нужен был захват заложников? До вашего освобождения из тюрьмы оставался всего месяц!» И слышит в ответ ровный, лишённый каких бы то ни было интонаций голос: «Даже если бы до освобождения оставался час, я всё равно бы вышел сам, чтобы доказать вам, что мы ещё сильны». Шернер не бравирует — компрометирующие документы и плёнки уничтожены, давний подельник и свидетели ликвидированы, полиция бессильна. А власти отпускают на свободу главного преступника, обменяв его на заложников из захваченного молодцами Шерера самолёта. И этот человек просто растворяется в шумной толпе… Когда картину сдавали худсовету, руководство студии пришло в смятение. Как же так! В советском фильме преступник не может остаться безнаказанным, тем более негодяй такого масштаба! Режиссёрам поставили ультиматум — переснимайте финал или мы кладём картину на полку. Алов с Наумовым отказались. За уговоры принялся консультант картины — Виктор Николаевич Спольников, начальник отдела по связям с органами безопасности дружественных развивающихся стран. Результат — тот же. Подключился Виктор Михайлович Чебриков — главный консультант, один из заместителей Андропова. Режиссёры в который раз принялись объяснять, что смерть Шернера сводит на нет весь замысел: фильм они снимали ради того, чтобы показать, что с международным терроризмом просто так не разделаться — у него слишком глубокие корни. Зная, что Андропов будет смотреть картину, Алов и Наумов уговорили Чебрикова устроить им встречу с Юрием Владимировичем. И тот согласился с их аргументами. «Тегеран–43» триумфально прошёл по стране и был куплен компаниями из 64 стран мира. Расходы, включая валютные, окупились многократно. Очереди в кинотеатрах стояли немыслимые. Только в ходе премьерного показа фильм посмотрели почти 50 миллионов зрителей. Сколько из них смотрели фильм по два-три раза кряду уже не установить. На повторном показе — это был редкий случай для кинопроката — количество проданных билетов удвоилось. Высокая политика, лихой сюжет, заморские пейзажи — для его величества рядового зрителя все это было только фоном для истории любви, над которой не властны ни годы, ни расстояния, ни сама смерть. Режиссёры Александр Алов и Владимир Наумов снимали «Тегеран–43» как политический детектив, но в итоге история невозможной, немыслимой в этом мире любви оттеснила политику на второй план. Место встречи изменить нельзя Еще в 1942 году, в разгар Сталинградской битвы, стало ясно — США и Великобритания не торопятся протянуть СССР руку помощи в борьбе с гитлеризмом. По данным, добытым внешней разведкой, союзники намеревались открыть «Второй фронт» только если это будет на пользу их собственным интересам. Если Советский Союз окажется на грани поражения, придётся поддержать его, чтобы вся тяжесть войны не легла на их плечи. Если же у Красной армии хватит сил одолеть противника, нужно вовремя примкнуть к победителю, чтобы успеть прикарманить хотя бы часть плодов чужой победы. Осенью 1943 года второй сценарий практически стал реальностью. И Черчилль, и Рузвельт понимали, что переговоров по «Второму фронту» не избежать. Оставалось выбрать место встречи. Рассматривались Каир, Багдад и Стамбул. Сталин настаивал на Тегеране, прозрачно намекнув, что иные варианты его не устроят: «Во всех других местах меня может заменить Молотов». Иран был единственной страной, в которой на тот момент работали дипломатические представительства всех трёх государств, и где были расквартированы как советские, так и союзнические войска. Чтобы прийти к соглашению, главам «Большой тройки» потребовалось тридцать две телеграммы. Это была их первая встреча и от нее зависели судьбы миллионов людей, фактически — судьба человечества. Не в последнюю очередь Тегеран был выбран и по соображениям безопасности. Дипмиссии СССР и Великобритании располагались на одной улице напротив друг друга, американское — на окраине города, на расстоянии нескольких километров. Кто бы к кому не ездил «в гости», защитить кортеж на довольно узких и кривых тегеранских улицах было чрезвычайно сложно. Во всяком случае, стопроцентной гарантии никто дать не мог. Сталин предложил Рузвельту обосноваться в советском посольстве — в тесноте, да не в обиде. Впрочем, тесноты, как таковой не было — наше представительство занимало обнесённую высокой стеной обширную усадьбу, некогда принадлежавшую богатому вельможе. В парке располагалось несколько строений, одно из которых обустроили под резиденцию американского президента. Перемещение делегаций между зданиями дипмиссий обеспечили простым и остроумным способом: в оградах были проделаны бреши, из мешков с песком через улицу сооружен «коридор», перекрытый навесом. Снаружи вся конструкция была закрыта щитами и маскировочной сетью. Часовые стояли как внутри «коридора», так и снаружи, а оба посольства окружали четыре кольца охраны. Плюс зенитные батареи, прикрывавшие территорию от нападения с воздуха. Как говорится — мышь не проскочит. И тем не менее, Гитлер лелеял мечту, уничтожить «Большую тройку», одним движением смахнув с шахматной доски мировой политики три самые значительные фигуры. Соблазн был слишком велик… «Длинный прыжок» в никуда Диванные историки до сих пор ведут яростные споры о том, существовал ли заговор с целью уничтожения лидеров «Большой тройки», собравшихся в Тегеране для решения важных стратегических вопросов, или это красивая легенда, придуманная спецслужбами. И если советской разведке действительно удалось его предотвратить, то как всё происходило на самом деле? Тегеранская встреча готовилась в строжайшей тайне, однако немцам удалось взломать код ВМС США, которым шифровались переговоры кораблей прикрытия, и узнать о месте и времени встречи — Тегеран, 28 ноября — 1 декабря 1943 года. Разработкой плана покушения на глав «Большой тройки» руководил начальник Главного управления имперской безопасности обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер. Операция получила название «Длинный прыжок». Совершить его должен был диверсант № 1–оберштурмбанфюрер СС Отто Скорцени, суперагент по особым поручениям. Его заслуги перед Рейхом были неоценимы. 1934 год — убийство канцлера Австрии Энгельберта Дольфуса. 1938-й — арест президента Австрии Вильгельма Микласа и канцлера Курта Шушнига, результатом которого стала беспрепятственная аннексия страны. 1943-й — освобождение из-под ареста лучшего друга фюрера — низвергнутого премьера Италии Бенито Муссолини. Считается, что первым о готовящемся «прыжке» сообщил Николай Кузнецов, передав шифровку из окрестностей Ровно, где базировался партизанский отряд Дмитрия Медведева, с которым он поддерживал связь. Обаятельному обер-лейтенанту Паулю Зиберту, за которого выдавал себя Кузнецов, удалось разговорить штурмбанфюрера СС Ульриха фон Ортеля, поведавшего ему о секретной операции. Фон Ортель был офицером службы безопасности и курировал вопросы вербовки агентов и подготовки диверсантов. В скором времени ему предстояло новое назначение — руководителем спецшколы в Копенгагене, где и должны были готовить «спортсменов» для «Длинного прыжка». Задача была архитрудной, но, по мнению Скорцени, выполнимой. Шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви ещё до войны симпатизировал нацистской идеологии, и по мере продвижения гитлеровцев на восток эти симпатии становились всё более явственными. Фюрер, в свою очередь, видел в Иране не только мощную «нефтебазу» для своих войск, но и плацдарм для продвижения на юг — в Афганистан и далее в Индию. В виду лучезарных перспектив, иранские власти обеспечили немецким коммерсантам режим наибольшего благоприятствования. Немецкая «диаспора» в стране насчитывала около 20 000 человек. С началом войны в Иран потянулись беженцы из Европы. Раствориться в этом людском море опытному шпиону было совсем нетрудно. Германская резидентура в Иране была очень мощной. Возглавлял её кадровый разведчик, действовавший под именем Франца Майера. Так что в надежных помощниках у Скорцени недостатка не было. Для диверсантов, которые должны были прибыть из Германии для проведения операции, были заблаговременно подготовлены документы и даже снята вилла для проживания. Первая группа диверсантов — шесть человек с рациями и вооружением — была сброшена в окрестностях города Кум. Её уже «встречали». Наши разведчики «довели» своих подопечных до Тегерана и взяли под наблюдение виллу, на которой те обосновались. Рации запеленговали, код шифрования удалось взломать и сведения о том, что фашисты намерены уничтожить «Тройку», а если повезёт, то похитить кого-нибудь из них, получили окончательное подтверждение. За передовым отрядом должна была последовать основной, под командованием самого Скорцени. Допустить его появления в Тегеране было нельзя, поэтому первая группа была арестована, причём организовано это было так, чтобы один из радистов смог передать сигнал о провале. Скорцени пришлось отменить свой «прыжок» прямо на старте. Заманить его в иранскую столицу и захватить было очень заманчиво, но в Центре сочли такой риск неоправданным. Оправившись от поражения, бравый диверсант совершил ещё немало подвигов, а когда настал час расплаты, «купил» себе жизнь, поведав американцам о тайнах германской разведки. После войны он много колесил по миру, скрываясь то в Штатах, то во Франции, то в Ирландии, сотрудничая со всеми спецслужбами, заинтересованными в таком специалисте. И их, судя по всему, было немало. В 1951 году власти ФРГ объявили Скорцени «денацифицированным». Последние годы жизни он провёл в Испании, под защитой диктатора Франко и в 1975-м умер на больничной койке, как добропорядочный синьор. В 1964 году в интервью корреспонденту французской «Экспресс» он подтвердил, что имел приказание Гитлера похитить Рузвельта из Тегерана. Союз двоих Так иногда случается — в жизни всё складывается счастливей, чем в кино. Геворк и Гоар Вартанян прожили в любви и согласии больше шестидесяти лет. И свадьбу играли трижды — под разными именами и в разных странах. И дело жизни у их было одно на двоих. Гоар была сестрой одного из парней, входивших в разведгруппу, созданную Геворком. Старшие товарищи называли их «легкой кавалерией» — ребята передвигались по городу на велосипедах. Их главной задачей было наблюдение за немецкими агентами, выявленными их более опытными коллегами. Тринадцатилетняя девчонка взялась помогать старшему брату и вскоре стала одной из самых активных подпольщиц. В смелую красавицу командир «кавалеристов» влюбился сразу. Геворк Вартанян родился в семье профессионального разведчика. Жили они тогда в Ростове-на-Дону, но вскоре по заданию руководства Андрей Васильевич, по документам иранский подданный, перебрался сначала в Тебриз, а затем в Тегеран. Вартанян-старший открыл кондитерскую фабрику, стал солидным и уважаемым коммерсантом — отличная «крыша» для разведчика. Геворку было всего шестнадцать, когда он принял решение продолжить «семейную традицию». Поначалу юноша осваивал профессию под руководством отца и резидента советской разведки в Иране Ивана Ивановича Агаянца. А через два года ему удалось попасть в разведшколу, созданную англичанами в Тегеране. Курсантов учили радиоделу и владению оружием, применению взрывчатых веществ и методам сбора информации. Из них готовили шпионов и диверсантов для заброски в СССР. Удалось ли Вартаняну избежать заброски в Советский Союз или ему помогли оттуда вернуться в Тегеран, история умалчивает. Как бы то ни было, именно его группа взяла под наблюдение авангард, который должен был подготовить высадку основных сил, и «вела» его до самого ареста. Юноши девятнадцати-двадцати лет переиграли асов Скорцени? Что это было — счастливый случай, невероятная удача, которая раз в жизни выпадает любому разведчику? Или мы имеем дело с гением? Недоказуемо. Но возможно, если учесть, что Геворк и Гоар Вартаняны успешно работали в разных странах мира в течение 45 лет. Отозвали их только в 1986 году, а рассекретили, и то не до конца — в 2000-м. По их словам, большая часть того, что ими сделано, вообще никогда не будет обнародовано. И по значимости и результативности эти операции ни в какое сравнение не идут с тем, что происходило в Тегеране в 1943 году. Очевидно, что Геворк Вартанян никак не может считаться прототипом Андрея Бородина, а Гоар и Мари Луни сходны только тем, что обе в совершенстве владеют фарси. Кстати, Вартаняны, по их собственному признанию, владели восемью языками, причем пятью — как родными, но никогда не называли, какими именно, чтобы даже косвенно нельзя было вычислить страны, где им довелось работать. Хождение по «канатам» Александр Алов и Владимир Наумов не ставили перед собой задачу снять фильм о том, как удалось предотвратить покушение на лидеров «Большой тройки». самый крупный на тот момент террористический замысел интересовал их, как повод поговорить о том, что собой представляет современный терроризм. Впрочем, если бы режиссёры захотели приоткрыть завесу тайны над этими событиями, вряд ли им это позволили бы. О существовании четы Вартанянов они и понятия не имели, в противном случае это была бы история двух юных влюбленных, выслеживающих на тегеранских улицах немецких агентов. И финал у картины наверняка был бы счастливым. Между прочим, Вартаняны фильм видели. Количество драк, погонь и стрельбы их сильно позабавило — нелегал, производящий столько шума, уже не разведчик. Да и Тегеран образца 1943 года, по их словам, выглядел совсем не так убого — в городе было полно состоятельных господ из Европы, сбежавших от ужасов войны отнюдь не с пустыми руками. Многим удалось перевести в Иран свои активы, что позволяло им вести жизнь, не лишённую приятности. Версию с «канатами» режиссёрам подбросили консультанты. По их словам, это был запасной вариант — проникнуть в британскую миссию через сеть водоводов, которые иранцы называют «канатами». В то время Тегеран не имел ни водопровода, ни канализации в европейском смысле. Вода поступала в город с гор самотёком по этим самым канатам, проходившим под всем городом. Один из входов в подземные галереи, действительно находился в районе полузаброшенного армянского кладбища. А на территории усадьбы, занимаемой английским диппредставительством, был артезианский колодец, сообщавшийся с канатами. Диверсия была назначена на 30 ноября — в день рождения сэра Уинстона Черчилля, в расчёте, что лидеры «Тройки» соберутся на приватный ужин с минимальной свитой, а значит, с ними легче будет разделаться. А теперь пора задавать вопросы. Тегеранские канаты были достаточно узкими, передвигаться там можно было только согнувшись или вовсе ползком. Отправлять на задание террориста-одиночку означает многократно увеличивать риск неудачи, а большой группе там будет, прямо скажем, тесновато. Если задача состояла в убийстве «Тройки», то в случае успеха, использовать канаты как путь отступления — чистое безумие. А если вспомнить слова Скорцени о том, что Гитлер хотел бы заполучить Рузвельта живым и невредимым, совершенно непонятно, каким образом удалось бы протащить по канатам господина президента. В любом случае, если канаты были запасным вариантом, то должен существовать и основной. Но о нём в открытых источниках нет ни строчки. Показательно, что в конце 2003 года по случаю 60-летия встречи «Большой тройки» в Тегеране, в пресс-бюро Службы внешней разведки была устроена пресс-конференция и некий генерал поведал журналистам только о том, как была ликвидирована первая группа головорезов Скорцени. О том, каким образом диверсант № 1 собирался выполнить свою задачу не было сказано ни слова. И, судя по всему, рассчитывать на то, что они когда-нибудь будут произнесены, не приходится… Посвящённые хранят молчание и 80 лет спустя, предлагая широкой общественности довольствоваться официальной версией. На то, что в обозримом будущем будут рассекречены документы, связанные с этой историей, рассчитывать не приходится — глубоко внедрённая резидентура может состоять из нескольких поколений разведчиков, передающих эстафету друг другу, и дезавуировав «отцов» можно поставить под угрозу деятельность «внуков», а иногда и «правнуков». Глава 11 ТАСС не был уполномочен Человек с золотым пером Юрий Соломин и Вахтанг Кикабидзе неотразимы, но разведчик Славин побеждает гнусного шпиона Глэбба Вопреки расхожему мнению, возникшему во многом благодаря усилиям самого писателя, Юлиан Семёнов не был штатным сотрудником КГБ. Но друзья у него там имелись — силовые ведомства всегда поддерживали авторов, чьи произведения работали на их имидж. Так что, когда генерал Виталий Бояров, руководивший операцией по обезвреживанию агента ЦРУ Александра Огородника, предложил Юрию Владимировичу Андропову сделать эту историю достоянием широкой общественности, он знал, кто лучше всех сможет справиться с такой задачей. Устроить публичный процесс над разоблачённым предателем было невозможно — во время задержания тот принял смертельный яд. Впрочем, даже если бы его никчёмную жизнь удалось спасти, открытое судебное разбирательство устраивать, скорее всего, не стали бы. А рассказать об этой операции стоило… С деталями операции Семёнова познакомил генерал Вячеслав Кеворков, в недавнем прошлом начальник одного из отделов Второго главного управления КГБ СССР, а тогда заместитель генерального директора ТАСС. В воспоминаниях Вячеслава Ервандовича, опубликованных на сайте Юлиана Семёнова, история написания романа изложена так: «Увиделись мы с ним в ресторане «Узбекистан», что недалеко от Лубянки, и я рассказал ему всю историю. Юлиан моментально загорелся об этом написать. Андропов, который к нему прекрасно относился, сразу дал добро. Через несколько дней Юлиан зашёл ко мне в Комитет. Я подготовил три тома дела и говорю: «Вот, посмотри, а я отойду в столовую». Прихожу через сорок минут. Его нет. Спрашиваю секретаря: «Зина, а где же Семенов? — Сказал, что всё прочёл, и ушёл». Я опешил — мы три года писали, а он за сорок минут прочёл?! При следующей встрече Юлиан мне объяснил: «Документы я просмотрел, но мне легче выдумать, чем следовать за всеми этими «подслушками» и «наружками». Автор — хозяин положения». Через три недели вернулся ко мне в кабинет, положил на стол объёмную папку и спросил: «Где тут телефон Андропова?» Я показал. Юлиан решительно снял трубку, его сразу соединили, и я услышал знакомый голос («Кремлёвка» очень хорошо была слышна): — Андропов слушает. — Юрий Владимирович, Семёнов докладывает. Роман «ТАСС уполномочен заявить» написан за 18 дней. На том конце провода воцарилась долгая тишина, а потом Андропов спросил: — Юлиан Семёнович, так быстро? Не за счет качества, я надеюсь? А Юлиан в ответ: