– Почему-то татуировки стали у нас признаком своеобразия, выдумки и даже ультрасовременности. Но на поверку делать татуировки вокруг пупка – один из древнейших обычаев в мировой истории. Позвольте вам напомнить, что в конце девятнадцатого века группа западных ученых нашла мумию древнеегипетской принцессы по имени Амунет. И знаете что? У нее была татуировка. Угадайте где? – Асия повернулась к Интернационалисту – Сценаристу Ультранационалистических Фильмов и в упор на него посмотрела. – Вокруг пупка. Он только глазами хлопал, не в силах переварить такое количество информации. Его девушка тоже была под большим впечатлением. – Откуда ты все это знаешь? – Ее мать держит салон татуировок, – вмешался Карикатурист-Пьяница, все это время не сводивший глаз с Асии. Он опустился на стул, ему так хотелось поцеловать ее сердитый рот, так хотелось сразу взять еще одно пиво, так хотелось перестать играть чужую роль… Никто из собутыльников не заметил, что с ним происходит. Только Армануш обратила внимание на то, с какой особенной теплотой он смотрит на Асию, и догадалась, что он, наверное, влюблен. Асия между тем, судя по всему, пришла в весьма воинственное расположение духа и готовила очередную атаку на подружку Интернационалиста – Сценариста Ультранационалистических Фильмов. Она подалась вперед, пристально и жестко на нее поглядела и произнесла: – Между прочим, татуировки могут оказаться весьма опасной штукой. – Подождала, пока слово «опасный» произведет на слушателей должный эффект, и продолжила: – Инструменты необходимо тщательнейшим образом дезинфицировать, но на самом деле полностью исключить риск заражения все равно невозможно. А это не шутки, если учесть, что самая распространенная техника нанесения татуировки состоит в том, что мастер впрыскивает чернила под кожу с помощью игл. Слово «иглы» она произнесла таким зловещим тоном, что все присутствующие похолодели. Один лишь Карикатурист-Пьяница наблюдал за ней, хитро поблескивая глазами. Было видно, что он получает огромное удовольствие от всего этого представления. – Иголка втыкается в кожу со скоростью примерно три тысячи раз в минуту, туда-сюда, туда-сюда, – сказала Асия. Она вынула из пачки сигарету и, прежде чем закурить, стала толкать ее взад-вперед как бы для наглядности. Новая подружка Интернационалиста – Сценариста Ультранационалистических Фильмов улыбнулась было на этот откровенно непристойный жест, но, посмотрев Асии в глаза, сразу передумала. – Заражение крови и гепатит – только две из огромного списка смертельных болезней, которые вы рискуете подцепить в салоне татуировок. Мастер должен каждый раз открывать новую стерильную упаковку иголок, каждый раз мыть руки горячей водой с мылом, дезинфицировать руки специальными средствами и работать в резиновых перчатках… Теоретически должен, но, сами понимаете, кому охота заморачиваться? – Он все это сделал. Иголки были новые, и руки у него были чистые. – Новая подружка перешла на турецкий, в голосе послышались панические нотки. Но Асия была неумолима и продолжала по-английски: – Ну и то хорошо. Хотя, увы, этого недостаточно. А вы не знали, что не только иглы, но и чернила каждый раз надо брать новые? Новые чернила для каждого сеанса, для каждого клиента. – Чернила… – не на шутку забеспокоилась новая подружка. – Именно чернила! – твердо провозгласила Асия. – При нанесении татуировки огромное число инфекций может передаться непосредственно через чернила. Одна из самых частых – золотистый стафилококк, который, к несчастью, вызывает серьезное поражение сердечной мышцы. Новая подруга Интернационалиста – Сценариста Ультранационалистических Фильмов старалась держать себя в руках, но, услышав это, побелела как мел, даже не заметила, что запищал ее телефон. – А ты показалась врачу, перед тем как ее делать? – спросила Асия, придав лицу как можно более натурально озабоченное выражение. – Ой, нет, – ответила новая подружка и совсем помрачнела, вокруг глаз и рта пролегли морщинки. – Да ты что? Ну ничего, не волнуйся, – всплеснула руками Асия, – почти наверняка все обойдется. С этими словами она откинулась на спинку стула. Карикатурист-Пьяница и Асия улыбались, остальные вообще никак не реагировали. Карикатурист-Пьяница тоже решил вступить в игру. Он повернулся к Асии с лукавым удивлением и спросил: – Но она же может удалить татуировку, когда захочет, правда? Ее же можно будет, если что, свести? – Да, возможно, – подыграла ему Асия, – однако даже в самом лучшем случае это будет долгий и довольно стремный процесс. Можно выбрать один из трех методов: пластическая операция, удаление с помощью лазера и химический пилинг кожи. С этими словами Асия взяла миндалину и сняла с нее кожицу. Все присутствующие, даже Армануш, в ужасе уставились на орех. Довольная произведенным эффектом, Асия отправила очищенный орех в рот и стала его смачно жевать. Новая подружка Интернационалиста – Сценариста Ультранационалистических Фильмов смотрела на это вытаращенными от ужаса глазами. – Я лично никому не стала бы советовать последний способ. Хотя нельзя сказать, что другие намного лучше. Надо найти очень хорошего дерматолога или пластического хирурга. Это дорогое удовольствие, но ничего не поделаешь. Каждый сеанс обойдется в кучу денег, и таких сеансов надо провести немало. И даже после удаления татуировки останется заметный шрам, не говоря уже об изменении пигментации. От них избавит только еще одна косметическая операция. Но и в этом случае нет стопроцентной гарантии. Армануш ущипнула себя, чтобы не расхохотаться. – Почему бы нам не выпить? – с усталой улыбкой вмешалась в разговор жена Карикатуриста-Пьяницы. – А разве есть повод выпить более достойный, чем память Господина на цыпочках? Как его звали? Че-че? – Чекетти, – поправила ее Асия, в очередной раз проклиная день, когда произнесла свою пьяную речь об истории балета. – Да-да, Чекетти, – захихикал Исключительно Бездарный Поэт и, желая ввести Армануш в курс дела, пояснил: – Если бы не он, балеринам не пришлось бы мучиться и все время ходить на цыпочках. – И что он только себе думал? – добавил кто-то, и остальные засмеялись. – А теперь, Эми, расскажи нам, откуда ты, – обратился к Армануш Исключительно Бездарный Поэт, перекрикивая стоявший в кафе гул. – Вообще-то, Эми – это сокращенное от Армануш, – встряла Асия, еще не растерявшая задора. – Она армянская американка. Просто армянка – это, конечно, обычное дело, этим в кафе «Кундера» никого не удивишь, а вот армянская американка – это уже совсем другая история. C армянской армянкой никаких проблем: все понятно, общая культура, общие сложности. Но вот армянская американка сразу означало: армянка, которая люто ненавидит турок. Все головы обернулись к Армануш. Они смотрели на нее с опасливым любопытством, словно она была этакой нарядно запакованной коробкой, внутри которой – неизвестно что. Может быть, подарок, такой же прелестный, как обертка, может быть – бомба. Армануш расправила плечи, словно приготовилась принять удар, но вся компания слишком давно обреталась в кафе «Кундера» и была слишком глубоко пропитана общей вялостью этого заведения, так что все их оживление угасло, не успев толком разгореться. Но Асия этого так не оставила и немедленно подлила масла в огонь. – Представляете, семья Армануш родом из Стамбула, – продолжила она, хрустя миндалем. – В тысяча девятьсот пятнадцатом году они претерпели невообразимые страдания. Многие умерли во время депортации, умерли от голода, изнеможения, от зверского обращения. Тишина. Никакой реакции. Чувствуя на себе встревоженный взгляд Карикатуриста-Пьяницы, Асия поддала еще жару: – Но ее прадедушку еще раньше убили, главным образом потому… – Асия повернулась к Армануш, хотя обращалась скорее ко всей остальной компании, – потому что он был представителем интеллигенции! – Она медленно отпила глоток вина. – Дело в том, что первыми истребили армянскую интеллигенцию, чтобы лишить народ его лучших, ведущих умов. На этот раз тишина не продлилась слишком долго. – Этого не было! – яростно замотал головой Интернационалист – Сценарист Ультранационалистических Фильмов. – Ничего подобного никогда не слышал. Он затянулся трубкой и сквозь клубы дыма посмотрел на Армануш, заглянул ей прямо в глаза и сострадательно прошептал: – Послушай, мне очень жаль твоих родных. Прими мои соболезнования. Но пойми, это было военное время. Люди гибли с обеих сторон. Ты хоть представляешь, сколько турок погибло от рук армянских повстанцев? Ты когда-нибудь задумывалась об оборотной стороне всей этой истории? Готов поспорить, что нет. Это все очень трагично, но мы не должны забывать, что тысяча девятьсот пятнадцатый год – это тебе не две тысячи пятый. Помилуйте, это же даже не турецкое государство, это была Османская империя. Это была эпоха премодерна со своими трагедиями. Армануш сжала губы так, что они побелели. Она даже не знала, с чего начать, столько у нее было возражений. Эх, был бы с ними Барон Багдасарян, слышал бы он все это. – Да ты что? – снова встряла Асия. – А я думала, ты не националист. – Конечно нет! – почти взвизгнул Интернационалист – Сценарист Ультранационалистических Фильмов и продолжил, для успокоения поглаживая бороду: – Но я с уважением отношусь к исторической правде. – Людям промыли мозги, – вставила его новая подружка то ли из солидарности с возлюбленным, то ли в отместку за обсуждение татуировки. Асия и Армануш переглянулись. В этот миг появился официант с новым графином вина. – А ты откуда знаешь? Может, это тебе мозги промыли? – медленно проговорила Армануш. – Именно, что ты вообще знаешь? – поддакнула Асия. – Что мы знаем про пятнадцатый год? Вы много книг на эту тему прочитали? Сколько мнений сопоставили? Познакомились с научной литературой? Знаете результаты последних исследований?.. Зуб даю, ничего вы не читали! Но вы так убеждены в своей правоте. Да мы радостно хаваем все, что нам скармливают. Пожалуйста, вот пилюли с информацией, вот пилюли с дезинформацией. И мы их глотаем каждый день пригоршнями. – Согласен, капиталистическая система нивелирует наши чувства и подрезает крылья воображению, – вмешался в дискуссию Исключительно Бездарный Поэт. – Эта система виновата в расколдовывании мира. Нас может спасти только поэзия. – Послушай, – ответил ему Интернационалист – Сценарист Ультранационалистических Фильмов, – в отличие от большинства моих соотечественников, я в силу профессии много времени посвятил исследованию этого вопроса. Я пишу сценарии исторических фильмов и постоянно читаю историческую литературу. И я говорю все это не потому, что повторяю за кем-то, и не потому, что меня дезинформировали. Напротив. Я говорю как человек, досконально изучивший этот вопрос. – Он сделал паузу и глотнул вина. – Все, что утверждают армяне, основано на преувеличении и искажении исторических фактов. Послушайте, некоторые дошли до того, что говорят, будто мы убили два миллиона армян. Ни один здравомыслящий историк не примет такое всерьез. – Одного миллиона более чем достаточно, – огрызнулась Асия. Снова появился официант с графином. Он поглядел озабоченно и жестом спросил у Карикатуриста-Пьяницы: – Будете еще заказывать? Тот ответил утвердительно. Он уже давно выпил свои положенные три пива и, не желая превышать установленный лимит, перешел на вино. – Асия, послушай меня, – сказал Интернационалист – Сценарист Ультранационалистических Фильмов, подливая себе вина. – Ты ведь знаешь печально известное дело салемских ведьм? Интересно, что все обвиненные в колдовстве женщины сделали одинаковые признания, у всех были схожие симптомы, они даже в обморок падали одновременно… Они что, лгали? Нет! Притворялись? Нет! Они просто страдали от массовой истерии. – Как это понимать? – спросила Армануш, с трудом сдерживая гнев. – Да, как это, к чертовой матери, понимать?! – подхватила Асия, даже не пытаясь сдержать гнев. Интернационалист – Сценарист Ультранационалистических Фильмов позволил себе улыбнуться грустной и усталой улыбкой: – Есть такая вещь, как массовая истерия. Я вовсе не утверждаю, что армяне – истеричный народ, ничего такого, не поймите меня неправильно. Но это научно установленный факт, что группы могут воздействовать на убеждения, мысли и даже телесные реакции своих членов. Ты снова и снова слышишь одну и ту же историю, незаметно для себя впитываешь рассказ, так что он перестает быть чьей-то историей. Он вообще перестает быть историей и становится частью твоего опыта, твоей реальностью. – Это словно колдовские чары, – заметил Исключительно Бездарный Поэт. Асия прислонилась к спинке стула, провела рукой по волосам, выдохнула облачко дыма и заговорила: – Давай я тебе расскажу, что такое истерия. Все эти вышедшие из-под твоего пера сценарии, все эти истории про Тимура Львиное Сердце, этого мощного турецкого богатыря, который победоносно сражается с византийскими придурками. Вот это, я считаю, образчик истерии. А когда ты делаешь из этого телесериал, так что миллионы зрителей впитывают твои отвратительные идеи, это превращается в массовую истерию. На этот раз встрял Публицист Тайный Гей: – Да, и все эти отвратительные вульгарные мачо, эти твои герои, которых ты придумал, чтобы высмеять женоподобного противника, – это все явный признак авторитаризма. – Что с вами, народ? – воскликнул Интернационалист – Сценарист Ультранационалистических Фильмов, и его губы затряслись от ярости. – Ребята, вы же знаете, что я во все это не верю, что сериалы просто для развлечения. Армануш решила попытаться разрядить обстановку. Барон Багдасарян, конечно, ни за что бы с этим не согласился, но лично она была убеждена, что не нужно обострять ситуацию, это никак не поможет признанию геноцида. – Посмотрите сюда, – указала она на стену. – Вот в этой морковной рамке фотография дороги. Это же Аризона. В детстве мы с мамой очень часто ездили по этой дороге.