Звуки боя затихли. Затихло и дыхание, замедлившись во много раз. — Спирит!!! — ворвалось в его сознание, выдёргивая Чака в реальный мир, где снова была повсюду грязь, вонь и пальба. Где кричащая Эйни Лаос с двух рук отстреливается от наступающих зомби. Где там, в темноте, невидимый бежит фурри кот, готовый растерзать любого, кто встанет у него на пути. — Стреляй, докажи им всем! — снова произнёс в его голове голос, на этот раз с надрывом — надрывом, какой бывает у рыбаков, что хватают скользкую рыбу за хвост, пытаясь остановить бегство из рыболовного сачка. Глава 25. Клятва — Нет! Я — слабо инициативный ребёнок с комплексами, избалованный родителями! — зло прошептал Чак. Его сознание пыталось ухватиться за краешек голоса, говорившего с ним, и увидеть лицо врага. — Нет же! Ты сильный, ты сможешь! Нажми на спуск, докажи всем, что ты достоин большего! — тот, кто говорил, ещё не понял, что попался на крючок. — Спирит! — прорычал Чак. И в момент от него до врага построился ментальный мост, по которому, словно по трубе, перенеслось сознание Чака, влетая в комнату к адепту Тирипса. Он схватил её за горло, сжимая пальцы на шее девушки. Т-седьмая была красива и высока, на мгновение Чаку показалось, что девушка испугалась его появления, но теперь она смотрела ему прямо в глаза, не моргая и как-то смущённо, совсем по-детски улыбаясь. — Меня зовут Ролли, и я, как ты понимаешь, из Тирипса, — девушка просто сидела, сложив руки на коленях и совершенно не сопротивлялась тому, чтобы Чак её душил. — Ты — враг! — выдохнул он, не замечая того, что его хватка ослабевала. — Тебе так сказала жрица кустов и лишайников? — заложница повернула голову, будто совершенно теряя интерес к удушению. — Мы не враги, и я далеко не враг тебе. Я много раз пыталась поправить Зилини, чтобы она убрала эту нелепицу из досье. У нас разные системы, но эти системы парные и работают во всех мирах вместе. — Откуда тебе знать про все миры, если Земля застыла на половине пути? — спросил Чак, совершенно ослабляя хват, но не убирая рук. — Потому что это мы катализировали мир, разделив добро и зло. Вопреки задумке вас, плюсовых, мы не организовывали репродуктивный стоп. Мы не ввергли Землю в бесконечную жизнь, где крупные корпорации просто выращивают себе рабов, которые даже не знают, как быть счастливыми. Её грудь, закованная в чёрный комбинезон, поднялась, повинуясь нагоняемому в лёгкие воздуху, а Чак поймал себя на мысли, что смотрит совсем не в лицо. Она была стройна и правильно красива. Скромна в одежде и логична в суждениях. Но она была врагом! Врагом, которого вроде бы и не за что было убивать… Пальцы Чака ослабли. Теперь они лежали не на шее, а скорее уже на плечах. Седьмая посмотрела на него. У неё совершенно не было модификаций, она была идеально созданным человеком с правильными и строгими пропорциями. — Это ужасная несправедливость, что ты на их стороне. Но всё можно исправить, — голос Ролли звучал завораживающе и вот уже пальцы Чака сами собой сползли на её грудь. Ноги девушки обвили корпус парня, теперь они оба были обнажены. Как это произошло? Куда делся его боевой костюм и её чёрный комбинезон? Одежды не было, зато была её улыбка и тёмные, глубоко посаженные большие глаза. Она закрыла веки, а её ладонь ловко скользнула к Чаку, помогая ему проникнуть в жаркие объятия её тела, чтобы он мог раскачиваться в ней, меняя углы входа, раз за разом слушая её дыхание, улавливая запах её духов и наслаждаясь лоском её волос. Она отдавалась ему как победителю, как человеку, который всё сможет, как человеку, которому вовсе и не нужны никакие модификации, а нужно лишь протянуть руку и по-солдатски совершить воинское приветствие. Как солдат солдату, пусть и на разных сторонах силы. Чак брал Ролли, забыв про всё: про бой, про белок и волков, про Эйни и Мяча, про Никки и Суппи, про родителей, бабушку и дурную бывшую. Девушка на другой стороне силы позволяла ему быть таким, каким он хотел быть всегда — желанным и признанным. Ему казалось это смешным — вот он сейчас в ней и на ней, и вот он медленно поднимает правую руку с расправленной ладонью к своему виску. Она мягко улыбается, а её глаза смотрят на него настолько влюблённо, что кажется, будто нужно только резко сжать ладонь в кулак, и девушка закатится весёлым смехом, обнимет и согреет его своим поцелуем. — Спирит!!! — орёт кто-то где-то далеко. Кто же это? Важно ли это? Это ребёнок или девушка? Или девушка с характером ребёнка? Звучит очередь, так стреляет его турель. Длинно, не похоже, что прицельно. Что-то горячее обожгло голову Чака — это гильзы, падающие сверху, рикошетили от потолка. Маг открыл глаза. На его руке с турелью повисла Эйни, она держала руку под неправильным углом, стараясь помешать разрядить Чаку в голову магазины устройства. В их комнату лезли зомби, спотыкаясь о трупы и падая внутрь, выпуская и роняя оружие. Чак направил свою турель на возвращенцев, срезая последними пулями головы не упокоенных белок. И тут он увидел заплаканные, полные ужаса глаза Эйни… Сколько она так висела на его руке, чтобы он не вынес себе мозги? — Всё нормально, я тут, — улыбнулся Чак. — Нельзя! — орала ему в лицо девушка. — Нельзя тебе умирать! — Я знаю, что нельзя, — постарался как можно добродушнее улыбнуться Чак. — Давай на позицию, а то не победим! Он снова закрыл глаза и тут же оказался в той комнате, на той же постели, в той же самой позе. Т-седьмая всё ещё улыбалась ему, а в сознании снова поплыли приятности. Но на этот раз он помнил. Помнил всё. Пальцы Чака стиснулись на шее Ролли, что сначала вызвало её удивление, а потом и страх. Девушка хрипела и дёргалась, но сквозь этот хрип волк успел расслышать вопрос: “Что ты делаешь?”. — Это не я, это Спирит. Он сомкнул пальцы так, что её кожа посинела, а потом он начал вбивать её в кровать, которая вовсе уже и не была кроватью. Ролли снова была одета в черный комбинезон, а он вколачивал её голову в пол какой-то комнаты. — Спирит! Маг раздвинул своим сознанием грани материи ламината и железобетонных перекрытий, вкладывая свою силу в такие непокорные атомные решётки, вопрошая и приказывая, чтобы те приняли в себя голову врага на короткое мгновение и сразу же сомкнулись. Голову, пусть и красивой девушки, но всё-таки опасного врага — ментального манипулятора Тирипса, погрузило в затвердевающий пол. Тело Седьмой дрогнуло и окончательно обмякло. Чак открыл глаза. Чак: “Спирит рейтинг: 179000, ранг 17, магия поднята до 3”. Эйни: “Спирит рейтинг: 210000, ранг 16, здравый смысл 2, стрелок поднят до 2”. Мяч: “Спирит рейтинг: 149000, ранг 18, телекинез 1, фехтование 1”. — А-а-а-а-а-а! — прогремели небеса — с высоты кричали, будто испытывали нестерпимую боль. — Кто из вас это сделал?! — Что такое? Откуда рейтинг?! — спросила у Чака Эйни. — Т-седьмая мертва, — выдохнул Чак. Он устал, а в его голове роились противоречивые мысли. Эта война залазила в самые потаённые уголки его души, не оставляя ничего сакрального. Можно ли было назвать ментальный секс сексом, если враг пытался таким образом тебя убить? Ещё учась в академии, Чак слышал много смешных историй про то, что без поцелуев — не считается, не закончил — не считается. Попадались даже такие, кто утверждал, что секс в презервативе — это не секс, а что-то по типу рукопожатия. — Классно! Это ты её убил? Это она тебя чуть застрелиться не заставила? — пытала Чака Эйни в перерыве между наплывом белко-зомби. — Да, чуть не заставила, — устало кивнул Чак. — Убил не я, убил Спирит. — Твоими руками, значит ты, — улыбнулась Эйни. — Не совсем руками, — на лице Чака выступил еле видимый сквозь размазанную грязь румянец. — Что? — не поняла Эйни. — Что? — сделал вид, что не понял Чак, но дополнил фразу единственным верным дополнением. — Не руками, а магией Спирита. — Да хоть одним местом! Главное, что убил! — улыбнулась лисодевочка. Эх, если бы лисичка знала, как она в этот момент была права. Линия Мяча Мяч охотился за птичкой, пускай птичка и была в два раза крупнее его и со стальными крыльями. Он тихо сидел на крыше и ждал очередного манёвра крылатой бестии, чтобы подпрыгнув вонзить в неё свои клинки. Но была у его осторожности ещё одна причина… Нет, не опаснейшие скиллы Т-первого, а банальная высота. В этом здании, на котором кот имел честь охотиться, было около двадцати этажей, и залезть на самую крышу было ой, как нелегко. И потому Мяч переводил дыхание. Переводил и одновременно ждал момента. Там, внизу, толпы зомби-белок пёрли на угловое здание, откуда отстреливалась лисодевочка. Возможно, Филин ждал, что у Чака и Эйни кончатся патроны, возможно, что-то ещё. Но ведь зомби-белки сами подносили к ним своё оружие, а девушка стреляла с каждым разом всё точнее и точнее. Потому и спешить было особо некуда. Ещё и энергия зацепленного за телекинез заклинания невидимости почти не расходовалась, а всё внимание птицы было направлено на заваленный трупами белок угол. Мяч уже почти нашёл закономерность в атаках птицы, которая точно знала, что по нему стреляет человек с прокачанным здравым смыслом, и потому вертелась в воздухе практически хаотично, посылая вниз стальные перья, а с такого расстояния из каких-то там пистолетов филина было просто не поразить. Возможно, Эйни усыпляла его бдительность, но вот только бдительность всё никак не усыплялась и не усыплялась. Но тут филин подал звук. Даже не звук, а крик боли и отчаяния: — А-а-а-а-а-а! Кто из вас это сделал?! “Сделал что?” — поднял мохнатую бровь Мяч, однако ответом ему был пришедший рейтинг Спирита, которого едва не хватало до третьей несгорайки. — Мышь мышиная! — выругался Мяч, но без худа не было бы и добра. Тушка филина спикировала в одно из открытых окон строения, стоящего напротив. Кот подбежал к краю крыши, успев заметить куда именно впорхнул Тэшка. “Чак, дай буст на скорость!” — хотел было попросить Мяч, но одёрнул себя, вдруг спадёт невидимость, а ведь неожиданный удар — лучший удар!