Прошло девять дней с тех пор, как мы покинули Рубию. Мы с Армандой в нашем шатре склонились над картой. Дождь гипнотически барабанит по крыше. Каждый день я не перестаю удивляться, до чего медленно мы едем и какой длинный путь нам еще предстоит. Мы даже не рядом с Городом Воров. При мысли о нем болезненно щемит в груди. Иногда я забываю, что поселение разрушили и превратили в печальное кладбище, где нет ни единого надгробия, ни единого имени. Вспоминая об этом, я чувствую невыносимую боль. Каково же тогда Лиаму? Потерев виски, я сосредотачиваюсь на карте. Арманда показывает, где мы остановимся завтра. – Опыт показывает, что местные дороги не выдерживают веса наших фургонов. Предлагаю вам чем-нибудь это компенсировать, чтобы не расстраивать народ. Я киваю, собираясь спросить Арманду, что у нас с припасами. Хочу наполнить кладовую храма, чтобы путешественники и нуждающиеся могли получить все необходимое. Спросить не успеваю, потому что снаружи вдруг раздается взволнованный топот копыт. В загоне, расположенном за нашим шатром, громко ржет лошадь. – Что происходит? Я вскакиваю на ноги и выбегаю из шатра посмотреть, игнорируя Арманду, которая говорит, мол, конюхи сами разберутся. Мой мерин с другими лошадьми стоит в загоне, разделенном тоненькими колышками. Все шесть лошадей подняли головы, навострили уши и вытянули шеи. Иду туда, куда они так пристально смотрят. – Ваше Величество, дождь же! – окликает меня Арманда. – Скорее возвращайтесь внутрь. С холма спускаются всадники. И с ними один фургон. Нет, два. Алис, которая присматривает за лошадьми, останавливается у забора. Ловлю на себе ее быстрый взгляд и понимаю, что она очень встревожена, но не показывает виду. Ей это удается куда лучше меня. Арманда выглядывает из палатки, но под дождь не выходит. – Привезли заключенных из Лунной ямы, – вздыхает она. – Странно. Они не предупредили, что присоединятся к нам уже сейчас. Мы ждали их только через два дня. Надеюсь, никаких затруднений не возникнет. Ни для кого. А я не знаю, на что надеяться. В голове совсем пусто. Я думала, что почувствую, когда Лиам окажется поблизости. Но сейчас я ничего не чувствую. Ничего, кроме мучительной неопределенности и тревоги. С ним все хорошо? Мне почти хочется снова увидеть его кошмары. Так я хотя бы знала, что он еще жив. Завечерело. Дождь почти перестал. Я больше не могу сидеть на месте, неопределенность сводит с ума. Придумывать оправдания перед Армандой не нужно, но я все равно говорю, мол, у меня разболелась голова и я хочу прогуляться по лагерю. К моему изумлению Арманда отвечает, что у нее тоже неожиданно заломило в висках, поэтому она пойдет со мной. Вдруг мне понадобится поддержка? Сначала мы направляемся к кострам, вокруг которых сидят солдаты, и неоправданно долго слушаем их жалобные песни. Затем проходим мимо палаток прислуги: здесь очень тихо и спокойно. Наконец, идем к фургонам с заключенными. Смотрю на них, чувствуя, как по спине бежит холодок. Фургоны сделаны из черного как смоль дерева, углы у них обиты железом, а колеса тяжелые и массивные. На двери, расположенной под кучерскими козлами, всего одно крошечное окно, закрытое решеткой. Издалека фургоны выглядят гигантскими. Подойдя ближе, представляешь, как внутри днями, неделями томятся люди, и фургоны кажутся маленькими и тесными. Какая там духота… От одной мысли об этом становится тяжело дышать, и ноги у меня подкашиваются. В фургонах царит тьма – и теперь мне ясно, почему я не чувствую магии Лиама. Внутрь не проникают не только лучи солнца, но и свет луны. – Вам плохо? – тихо беспокоится Арманда. Надо взять себя в руки. Тут к нам подходит какой-то удивленный воин. Судя по обмундированию, он лейтенант. Да, так и есть: представляясь нам, он называет свое звание. Лейтенант слишком вежливый и не интересуется, почему мы находимся на вверенной ему территории, но между делом дает понять, что наше присутствие ему нисколько не мешает. Как хорошо, что со мной Арманда. Она забрасывает лейтенанта совершенно безобидными вопросами. Все идет по плану? Преступники не доставляют особых хлопот? Довольны ли солдаты провизией? Отвечая, лейтенант явно лукавит, но его слова звучат обнадеживающе – по крайней мере, для двух беспомощных женщин, которые боятся негодяев. Судя по его словам, солдаты самодостаточны, часовых здесь более чем достаточно, и все они замечательно вооружены, стоят на превосходных позициях. Конечно, все солдаты готовы ревностно исполнить свой долг. Я теряю мужество. Мне нужно поговорить с Лиамом. Во-первых, я не вынесу еще одну ночь неопределенности. Во-вторых, я боюсь атаковать Кассиана во время церемонии в Ущелье, не посоветовавшись прежде с Лиамом или с Натаниелем. В моем плане слишком много изъянов. Честно говоря, он похож на сеть – дыр больше, чем материи. Я назвала бы этот план сумасшедшим, но терять мне все равно нечего – время на исходе, скоро я не смогу сдерживать Лиаскай. А вот Лиаму, Натаниелю и Алис нельзя рисковать. И в-третьих, его жизнь бесценна и значит для меня все. Я должна быть уверена, что он жив. Моя советница обсуждает с лейтенантом финансовые дела, а я прикидываюсь впечатлительной простушкой. В изумлении приподнимаю брови, пораженно округляю губы, киваю и смеюсь тогда, когда нужно. И украдкой внимательно слежу за фургоном с заключенными, подмечая все, что происходит рядом с ним. – Это безнадежно, – шепчу я Арманде по пути в шатер. Кажется, будто на ногах у меня туфли из свинца. Я очень устала. «Гигантский паразит, пора от тебя избавиться!» – мысленно обращаюсь к Лиаскай, которая отвечает на оскорбление чистой нежностью и утешением. Как же повидаться с Лиамом? Идей нет. Не знаю почему, но заключенных из Лунной ямы охраняют с особой тщательностью. Их поставили в центр, окружив другими фургонами, которые всю ночь патрулируют солдаты. Я пробралась бы к Лиаму, будь их двое или трое. Но незаметно проскользнуть мимо двадцати воинов… нет, ничего не выйдет. И как открывается этот проклятый фургон? Неужели они узнали, кто такой Лиам? Или он сам по глупости чем-то их разозлил? Я ничего не знаю, и это сводит меня с ума. Голова у меня почти разрывается от мыслей. Арманда вдруг улыбается и что-то шепчет какому-то слуге, который ждет нас у шатра. К своему удивлению, вижу рядом с ним Алека. В знак приветствия быстро обнимаю Алека. Этот мой поступок явно сбил его с толку. – Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. Алек усмехается: из-за острого лица и больших глаз он немного походит на хитрую крысу. – Алек, у меня есть для тебя задание, – говорит Арманда. Затем бросает оценивающий взгляд на меня: – А вы, Ваше Величество, возьмите Церцерис. Глава 55 План очень простой. Обычно такие планы мне по душе. Однако этот я ненавижу, потому что в него вовлечен Алек. Мы вместе отвлекаем солдат: копошимся в подлеске, хрустим ветками, шумим, словно целое стадо кабанов. Если с Алеком что-нибудь случится… Не знаю, как буду смотреть в глаза Грейс. Но пока все складывается удачно. Благодаря факелам в руках патрулирующих солдат мы прекрасно видим, что происходит в лагере. Вот солдаты собираются вместе и идут в нашу сторону. Теперь все серьезно. Задача Алека – как можно дольше отвлекать солдат, пока те не поймут, что он лишь слуга, отправившийся за хворостом для костра. Я тем временем открываю Церцерис. Прыжок сложный. Да, перенестись нужно на какие-то сто метров: по сравнению с прыжком в другой мир это сущий пустяк. Но мне нужно приземлиться ровно на определенном участке, который отсюда почти не видно. Главное, чтобы меня не заметили. А еще нельзя случайно оказаться в одном из фургонов для заключенных и устроить там бунт. Освободить пленников и сбежать вместе с Лиамом на другой конец света… Заманчиво. Но я запрещаю себе и мечтать, и мешкать. Мой личный конец света наступит очень скоро, если я не начну действовать. Действовать с умом. Все, вперед! Перенеслась я с удивительной точностью. Сижу, прижавшись спиной к железному колесу. Несколько секунд вслушиваюсь в темноту, затем, собравшись с мужеством, на полусогнутых ногах обхожу фургон. К счастью, лошадей отвели в загон, иначе они заметили бы мое присутствие. В фургонах так тихо, будто внутри одни трупы. Чувствую сильную подавленность, дрожу, несмотря на шерстяной плащ. Незаметно подкрадываюсь к фургону, где держат Лиама. Постучать? Слишком опасно, ведь кто-нибудь… Вдруг рядом раздаются шаги. За фургоном слышатся голоса. Быстро опустившись на землю, я заползаю под фургон. Лежу, затаив дыхание. Мимо проходят двое солдат: мне видно только их сапоги. Они обсуждают жену одного из них и ребенка, который скоро появится на свет. Солдат надеется, что к тому времени вернется домой. Скорее бы они ушли. Я не глупа и догадывалась, что не все часовые покинули свой пост и ушли прочесывать пролесок. И все равно близость солдат действует мне на нервы. Несколько минут я не осмеливаюсь пошевелиться из страха, что меня услышат. Но вот голоса солдат стихли. Зато в другом фургоне кто-то закричал, громко, испуганно и пронзительно. Слышу, как раздраженные солдаты бранятся, а затем кто-то из них изо всех сил стучит по деревянной стенке фургона. Снова воцаряется тишина. Сердце у меня готово выпрыгнуть из груди. Больше никто не кричит, но испуг, вызванный тем воплем, все еще здесь, бродит между фургонами. Я цепляюсь за ось и подтягиваюсь, чтобы достать до дна фургона. Черное дерево напоминает камень, такое же твердое и холодное. Арманда рассказывала, что эти фургоны очень древние, ими пользовались еще в войну Девяти Зим. Они сдерживают магию. Но существует магия, о которой не пишут в книгах. Никто о ней не знает. Наверное, никому не довелось ее испытать. Никому, кроме нас с Лиамом. Невозможно защитить фургон от магии, которую Лиаскай создала совсем недавно и подарила мне. Прижав ладонь к дереву, я шепчу имя Лиама. Он меня не слышит, это невозможно. Я сама себя едва слышу. Однако в фургоне раздается какой-то шорох. Что-то скребет по полу, и я вдруг чувствую рукой тепло. Затем слышу приглушенный плотным деревом звук, словно кто-то, заикаясь, произносит мое имя. Позабыв об осторожности, я вылезаю из-под фургона. Быстро убедившись, что рядом никого нет, бросаюсь к двери, к перекрытому решеткой окошку. Под пальцами – огромный замок. Надежда, что это простейшая металлическая конструкция, которую можно открыть шпилькой, конечно, не оправдывается. Я не понимаю устройство этого замка и не знаю, какой к нему нужен ключ. – Майлин, не входи, – шепчет Лиам. Я вымученно улыбаюсь, хотя от запаха, который просачивается сквозь окошко, хочется кричать. Пахнет так, как должно пахнуть от людей, которых заперли в клетке, но потрясает меня не это. Я чувствую запах ужаса. Кажется, будто люди, запертые в этом гробу на колесах, умирают от страха. – Думаешь, я могу войти? Вынуждена тебя разочаровать, ты меня переоцениваешь. Как ты? – я вглядываюсь в темноту, царящую за решеткой. Мрак густой, словно смола. Где-то там стоит Лиам. Он сгибается в три погибели, потому что потолок очень низкий. Цепь позвякивает, когда он подходит к окошку. – Бывает и хуже. Из уст Лиама эти слова ничего не значат. Недоверчиво разглядываю его лицо в тусклом свете факела, прикрепленного к другому фургону. Лиам бледен, точно луна, глаза у него покраснели, а по левой щеке от подбородка до лба проходит глубокий зарубцевавшийся шрам. Волосы у Лиама слиплись: боюсь, это кровь, а не просто грязь. – Они мучают тебя? – Они не выпускают меня, – отвечает Лиам, что значит: «Да, мучают». – Проклятье! – Только не говори, что так все и было задумано. На меня вдруг накатывает невероятная усталость. Закрыв глаза, я прислоняюсь к двери, чтобы не упасть. – Был план, – серьезно объясняет Лиам. – Отца и Джонатана отпустили. Чтобы освободить Томаса, пришлось… кое-чем рискнуть. Но он сумел сбежать. – Кое-чем? Ты имеешь в виду кое-кем. – Майлин, – нежность в голосе Лиама заставляет меня снова посмотреть в окошко. – Помнишь книгу, которая тебе так понравилась? Я хватаюсь за стену. Времени у нас мало, а обсудить надо много. Он собирается поболтать о книге, о которой не может сказать ни одного доброго слова? – Помню, конечно. – Как в той истории называют Бездонное Ущелье? – Конец, – едва слышно лепечу я. – Там, где кончается мир или просто: «Конец». – К нему близится наша история. И все мы. На глазах у меня выступают слезы. Все мужество в одночасье меня покинуло, и остался лишь страх. Я цепляюсь за решетку: – У истории будет счастливый финал? – Разумеется, – тихо заверяет Лиам, легонько поглаживая мои пальцы. Этого прикосновения мало, но по-другому не получится. Я не смею спросить его, всех ли нас ждет счастливый финал. – Сны прекратились? – интересуюсь я.