– Прошу прощения, – лепечу я. Однако горничная стоически выполняет свою работу и снимает с меня рубашку и лифчик. Я ищу взглядом одежду, халат или хотя бы носовой платок и, ничего не найдя, скрещиваю руки на груди. Тут горничная замечает опаловую подвеску и смотрит на нее так, словно это что-то омерзительное, а не удивительно прекрасное. – Не выдавай меня, – тихо прошу я. – Здесь думают, что этот камень приносит несчастья, но в моем мире он символизирует удачу. Невольно вздрагиваю: эта ложь дается мне нелегко, однако честность я себе позволить не могу. – Он достался мне в наследство от мамы, – объясняю я. Опустив глаза, служанка провожает меня к дверям, за которыми оказывается потрясающий водопад – я уже видела такие во дворце. Однако этот гораздо больше, он прозрачный и не такой шумный. Дорожка из белого мрамора сужается и переходит в лестницу, ведущую прямо в огромный бассейн. Через окно на потолке в комнату проникает свет, и вода переливается всевозможными оттенками бирюзы. Водопад не обрушивается в бассейн с грохотом, а струится. Он похож на легкую шелковую завесу, колышущуюся на ветру. Водопад впадает в спокойное озеро: в середине вода кажется чуть темнее. Из нее словно убрали всю жесткость. Только теперь я понимаю, как велик этот бассейн и что питают его несколько таких струящихся водопадов: одни широкие, метр высотой, а другие совсем узенькие, как ручейки. На краю бассейна – растения с бледными цветами, огромными, словно спутниковые антенны. Наверное, именно они источают этот нежный аромат. Я еще не вошла в воду, но по клубам пара понимаю, что она горячая. Проклятье. Мне ведь не хочется здесь находиться. Вместо бессмысленного плескания в ванне лучше бы занялась чем-то полезным. Надо осмотреть дворец, открыть все запертые двери, придумать, как достать кровь Кассиана. Но я очень замерзла и не могу винить себя за то, что, ступив в горячую воду, расслабляюсь всем телом. После недолгой внутренней перепалки я со вздохом погружаюсь в воду целиком. Скоро мне покажется это очень мерзким, а пока надо набраться сил. Бассейн такой большой и глубокий, что я с трудом доныриваю до дна. Здесь очень хорошо, и все мои страхи сменяются спокойствием. Лишь в пропасти, разверзнувшейся внутри, тлеет темное пламя. Воздуха не хватает, и я всплываю. Лежу на спине, устремив взгляд в потолок, где сквозь запотевшие окна проглядывает ослепительно-голубое зимнее небо. Лиам тоже его видит. Он на свободе, вряд ли его уже успели заточить в Лунной яме. Когда его поймают? Через несколько дней? А как? Сколько он просидит в заключении, прежде чем найдет способ сбежать? Да, он обязательно что-нибудь придумает: сердце у меня больно сжимается от одной только смутной мысли, что это может быть не так. «Вот бы Лиам был рядом, вместе со мной!» – думаю я, а в следующую секунду смеюсь над этими глупыми мечтами. Я купаюсь в воде из Лирии. Лиам предпочел бы оказаться в любом уголке мира, но только не здесь. И с этим я ничего не могу поделать. Глава 45 Вот уже несколько дней Кассиан треплет мне нервы. Я маринуюсь в этих покоях и еще ни разу не выходила наружу. Королевские воины постоянно дежурят у дверей в комнату, и один из них сообщает, мол, Кассиан в большой спешке куда-то уехал. Я теряю терпение, однако у меня появилось время все обдумать. Готова поспорить, что эта спонтанная поездка связана с моим возвращением. Каждый час, проведенный в заточении, укрепляет мое желание отомстить, будто пропасть у меня в душе становится все глубже, совсем бездонной. Моя опочивальня огромна, однако темно-синие стены с серебряной каймой угнетают меня. Такое чувство, словно они вот-вот сомкнутся. Возможно, картины в серебряных рамах принадлежали сестре. Однако меня интересуют не пестрые птицы и благородные лошади. Под холстом одной из картин, которую я аккуратно вытащила из рамы, нашлось идеальное место, где можно спрятать Церцерис. Конечно, сестра когда-то лежала на этом ложе с балдахином, но от нее ничего не осталось. Я не чувствую, что рядом есть кто-то, способный помочь мне справиться с кошмарами Лиама. Ощущение подавленности не покидает меня ни на минуту. Вместе с Лиаскай мы пытаемся выяснить, что происходит. Только взглянув на покои глазами Лиаскай, я обнаруживаю скрытую в стенах искорку и со смесью восхищения и гадливости понимаю, что нашла защитное заклинание, которое не позволяет использовать в покоях магию. Древнее заклинание кажется безобидным и мирным, однако я прекрасно помню жесткий удар, который почувствовала, когда впервые попыталась перенестись из заколдованной комнаты. И вдруг меня осеняет. Вот что имел в виду Камаил, когда сказал, мол, я сама пойму, как использовать опаловую подвеску. Дрожащими руками открываю опал. Поначалу я вообще сомневаюсь, что у меня получится, однако все оказывается легко. В опале появляется трещина, и сквозь нее виднеется серебристая, похожая на ртуть капелька, которая закручивается в крохотный вихрь. И что теперь?.. Будь здесь какая-то хитрость, требующая особого внимания, близнецы бы меня предупредили. И я просто брызгаю этой серебристой жидкостью на стены. Я ожидала, что в чарах появится брешь, отверстие, которое позволит использовать магию. Вместо этого заклятие вдруг вспыхнуло на всех стенах, на полу и потолке. Оно похоже на светящийся мицелий. Он сияет золотым, все ярче и ярче, от серебристой капли по его сетке, словно кровь по венам, бегут искры. Мгновение – и все золотое как смывает. На секунду магия нерешительно зависает в воздухе, а затем растворяется. Ощущение подавленности исчезло. Я вздыхаю с облегчением, но в следующий миг испуганно вздрагиваю – кто-то стучит в дверь. Поспешно прячу сломанный опал под подушку. Вдруг за дверью окажется тот, кто заметит, что наложенные на комнату чары разрушены? Нет, это просто швея, та самая, которая шила мне платье на коронацию. Войдя в покои, она сердечно приветствует меня и снимает мерки для нового гардероба. – Вы можете сшить платье, напоминающее зарю? – интересуюсь я. – Розового цвета, который плавно переходит в оранжевый? – С волосами не будет сочетаться, Ваше Величество, – отвечает швея, пропуская сквозь пальцы прядь моих волос, будто это может изменить их неподходящий цвет. Однако мы обе знаем, почему швея колеблется. – Не нужно, чтобы это смотрелось красиво, – замечаю я. – Утро не всегда бывает прекрасным. Швея вздрагивает. Королева должна следовать ритуалам, а носить цвета, принадлежащие Лиаскай, – настоящее кощунство. – Лиаскай не против, – уверяю я швею. Кассиан будет в бешенстве. Но мне как раз нужно, чтобы он потерял самообладание, когда придет время. Швея работает, а я мыслями возвращаюсь к Лиаму. Свершилось? Его схватили? Все прошло гладко? Интересно, где его братья? А Натаниель с Алис, они в порядке? И… Я ожесточенно потираю виски. Если бы могла – выцарапала бы из головы все тревоги. Днем я отвечаю на письма главных министров и герцогов других стран. Понятия не имею, как решать политические конфликты, в дипломатии я не сильна. И все же неплохо сообщить им лично и как можно увереннее – Королева вернулась. Может, эта информация поможет урегулировать тлеющие конфликты, а если нет, то я намекну, что мы с Лиаскай сохраним мир на всем Западном континенте. На самом деле я не представляю, как действовать в случае реальной опасности. Нельзя, чтобы о моей неосведомленности кто-нибудь догадался. Мне не хватает информации, поэтому я уверенно требую, чтобы стражники привели придворную советницу. Арманда не заставила себя ждать. Она приседает в глубоком книксене. – Арманда, прошу, – закатываю глаза я. – И ты туда же! – Таков этикет, Ваше Величество, – отвечает Арманда со вздохом. Она в покоях всего секунд пятнадцать, а я успела нарушить столько правил. Прошу горничную оставить нас наедине, и та подчиняется. В медово-карих глазах Арманды под седыми бровями вспыхивают искорки веселья. Она порывисто и крепко обнимает меня. – А я-то ждала, что вы явитесь ко дворцу с армией, – шепчет Арманда. – Но самое главное, что вы вернулись. У Лиама с Алис все хорошо? Из-за этих слов я чувствую растущую уверенность, потому что всегда подозревала, что Арманда была той самой приятельницей, которая помогла Лиаму сбежать из дворца. Я впервые смотрю ей в лицо без былого недоверия, и мне все становится ясно. Я тихо поясняю, тщательно подбирая каждое слово: – Мою армию сейчас собирает Натаниель Бэджет. Арманда невольно отступает, пытаясь ухватиться изувеченной рукой за спинку стула, словно это поможет ей удержаться на ногах. Она быстро овладевает собой, однако я увидела достаточно и больше не сомневаюсь. – Он твой сын, да? Младший ребенок, которого ты не смогла отправить в безопасное место. – Ты видела их? – тихо спрашивает Арманда. – Я видела Серафину и Камаила. Они в порядке. – Ты сказала, что Натаниель… – Он мой лучший друг, и я… – Во имя Матери и Утра, – на глазах Арманды выступают слезы. – Я думала, он мертв. Я нежно обнимаю ее за хрупкие плечи: – Он жив. Но об этом никто не должен знать, хорошо? – Разумеется, – сняв очки, Арманда вытирает глаза рукавом своего бархатного платья. Затем надевает очки обратно. – Разумеется, никто не узнает. Теперь займемся письмами, Ваше Величество. Вы решили лично сообщить о своем возвращении министрам? Замечательная идея. Арманда изо всех сил старается выполнять свою работу и не докучать мне расспросами. Возможно, она догадывается, что мое доверие к ней велико, но не безгранично. Однако на ее лице мелькает столько эмоций, которые она пытается скрыть, что я просто не могу вести себя как ни в чем не бывало. – Арманда. Сердце у меня бешено бьется. Арманда многое для нас сделала, и все же я не уверена, что она целиком и полностью на нашей стороне. Она столько лет служит при дворе Кассиана, вдруг считает себя ему обязанной? Но разве у меня есть время, чтобы узнать ее ближе? – Натаниель думает о тебе. Долгое время он делал все, чтобы защитить тебя. Он и сейчас защищает, хотя его нет рядом. Арманда часто мигает: – Он познакомился с братом и сестрой? Когда-то давно Арманда отправила к ним Лиама. Она знает, на что способна магия близнецов. – Мы были там все вместе, – с улыбкой говорю я. – Натаниель теперь свободен. Видимо, у Арманды будто камень с души упал. – А вот я за эту попытку заплатила временем. Эти белые тени в моих глазах тебе что-нибудь говорят? Торопливо покачав головой, Арманда вздыхает: – Ничего хорошего. Это я и сама понимаю. – Моя сестра, – выдавливаю я из себя. Голос срывается, и я прочищаю горло, чтобы договорить. – Когда в ее глазах появились тени? А у других королев? Сколько им оставалось жить? Вместо ответа Арманда выстукивает определенный ритм на деревянной двери, ведущей в коридор, и спустя секунду ее открывают королевские воины. Арманда просит меня следовать за ней, и я прямо в тапочках иду. Королевские воины шагают за мной. У замаскированной в стене ниши к нам присоединяются еще двое воинов, а по первой лестнице мы спускаемся уже в сопровождении шестерых. Арманда ведет меня вниз, мимо Тронного зала, и я с ужасом обнаруживаю, что трон исчез. Каким образом Кассиан сдвинул с места огромный трон, а с ним и проход в Закрытое крыло? Где они теперь? Однако мы идем дальше, доходим до очередной развилки и спускаемся еще на несколько ступенек. Остановившись перед украшенной серебром дверью, Арманда достает увесистую связку ключей и пускает меня внутрь. Воинам приходится остаться снаружи. Мы вдвоем заходим в помещение, тускло освещенное лишь масляной лампой. Черный гравий шуршит под ногами. Дверь закрывается, и в помещении делается темно, словно в гробу. Арманда зажигает светильник и позволяет пламени перекинуться на другие висящие на стене факелы. Постепенно становится светлее, и я понимаю, насколько огромна эта комната. Нет, не комната. Зал. – Мы находимся под Тронным залом, – объясняет Арманда. – Здесь хранятся мраморные статуи всех королей и королев. Я их уже заметила. Вот они, стоят позади, словно армия призраков: ряды разделены дорожками из черного камня. Хочу подойти ближе, но замираю на полпути, осознав, из чего сделаны эти дорожки. Грейс рассказывала, что здесь каждый год изготавливают статую королевской четы. Из черного мрамора, если Королева жива. Из белого, если она вскоре умрет. Передо мной статуи мертвецов – не могу окинуть взором, так их много. А под ногами у меня осколки тех лет, когда королевы были живы. Не могу идти по этим черным дорожкам! Но Арманда целенаправленно ведет меня к статуе, стоящей посередине первого ряда. – Кайла. Ее глаза стали белыми, когда в теле не осталось ни искорки сил, и корону уже носила другая девушка.