– Нет. В доме Серафины, у камина. Тогда… – голос у него срывается. – Все было иначе. Спросить что-то еще я не успеваю. Близнецы опускаются на колени по обе стороны от Натаниеля: Камаил спереди, а Серафина сзади. – Осторожнее с магией, она мне еще нужна, – хриплым голосом предупреждает Натаниель. Камаил усмехается: – Ее мы не тронем. Близнецы берутся за скрещенные руки слева и справа от Натаниеля, будто образуя ковш, которым можно черпать воду. Или магию. Закрыв глаза, Серафина откидывает голову. Камаил беззвучно шевелит губами. – Ничего не происходит, – шепчет Алис. Она ошибается. Еще как происходит. Сомкнув веки, я слышу тихое журчание воды, которая струится по рукам близнецов. Они поглощают ее, смешивая в совершенно новую магию. Неизвестная магия, о которой не написано в книгах, не сложено легенд. У того, что неслышно вибрирует в воздухе, еще нет имени, его надо придумать. Серафина вздыхает медленно и шумно, и винкулас вдруг трещит, словно по нему пустили ток. Это изменение можно почувствовать, оно как запах дождя в разгар солнечного дня. По телу бегут мурашки. Лиам рядом вздрагивает, а из горла Камаила вырывается гортанный глубокий звук, который я сначала принимаю за настороженное рычание. На самом деле он смеется. В воздухе искрятся океанские брызги, и их уносит ветер. Несколько капель попадают мне на лицо, и я не уверена, они обжигающе горячие или холодные, будто лед? Касаюсь щеки, но не чувствую ничего, лишь воспоминание. Но вот исчезло и оно. – Не получилось? – спрашивает Натаниель. Рассмеявшись, Серафина бросается к нему на шею. – Все получилось, младший братик! Натаниель на мгновение напрягается в ее объятьях. Затем глубоко вздыхает. Глаза Алис полны слез. С трудом верится, неужели она растрогана? Нет, в ее взгляде отражается чистая ярость. – Это был дар, – беззвучно шевелит она губами. Лиам не сводит взгляда с ночных небес, словно ища там магию чароносцев. – Вы больше не уничтожаете магию, – дрожащим голосом говорит он. – Вы ее освобождаете. – Вообще, идея была твоя, – замечает Камаил. – Ты хотел немедленно разрушить чары винкуласа, был готов умереть ради этого. Когда мы начали разбивать магию чароносцев, ты принялся ее ожесточенно защищать и обрушил на нас все, на что оказалось способно твое сознание ткача кошмарных снов. Несмотря на эти слова, в голосе Камаила слышится одобрение. Лиам бледнеет: – Вы видели?.. – Не просто видели, – отвечает Камаил. – Я думал, это горячечный бред… Серафина подает Натаниелю рубашку. – Если в твоем клане все так бредят, – обращается она к Лиаму, – то не хотела бы я оказаться поблизости. – Я не в ответе за весь клан, – возражает Лиам. – И никогда не говорю за весь клан. Покачав головой, Серафина протягивает мне руку: – Ваше Величество? Готова? Я уже собираюсь подойти к ней, но Лиам удерживает меня. – Я не уверен, – признается он. Теперь я тоже не уверена, правильно ли поступаю. Но разве не за этим мы здесь? В лучшем случае жить мне осталось несколько лет… Надо рискнуть. Мягко высвобождаюсь из хватки Лиама и сажусь, скрестив ноги, между близнецами. – Готова покончить с Королевой и прочей чепухой. Я – нечто другое. Пока не понимаю, что именно… но хочу это выяснить. – Не бойся, – тихо говорит Камаил. – Мы ничего не разрушаем, – шепчет Серафина. – Мы смотрим. Если получится, то просто извлечем ее из тебя. Неожиданно меня охватывает дикий страх. Я боюсь потерять нечто такое, без чего не смогу жить дальше. Я будто взглянула на себя со стороны и осознала, что мне чего-то недостает. Чего-то значимого. Сколько можно потерять от самого себя и при этом не потеряться самому. Магия близнецов такая же, какой я увидела ее ранним утром. Она подобна потоку незамутненной воды, чистой и свежей. Она вымывает страх и сомнения из мыслей, успокаивает раны, течет к паутине, расставленной Лиаскай в моей душе. Лиаскай никак не реагирует, ничего не замечает. Она спит. Я чувствую себя предательницей, потому что обманула ее доверие. Вина… что за странное чувство! Нет, ни к чему мне угрызения совести. Я хочу избавиться от того, что меня убивает. По телу пробегает дрожь. Кристально чистый поток магии мягко, но решительно проникает под паутину Лиаскай, осторожно пытаясь отделить ее от меня. С чем бы сравнить это ощущение? Это как окунуть в растопленную свечу палец и чуть погодя снять тончайший слой воска с кожи. Приятная тянущая боль. Меня словно освобождают от какой-то тяжкой ноши. Улыбнувшись, я бросаю взгляд на Лиама: пусть не переживает. Мы смотрим друг на друга… И происходит что-то странное. Теперь я вижу не только своими глазами, но и одновременно с этим наблюдаю за всем происходящим откуда-то сверху. А в следующий миг чувствую, как меня затягивает в ночь. В пустоту, в Никуда, в необозримые дали небес. Похоже на падение, только наоборот, и я ничего не могу с этим поделать. В ушах у меня гремит тишина, но я вижу Лиама, который говорит со мной, умоляет – кричит! В мгновение ока он оказывается рядом, подхватывает меня, а мне кажется, будто я на целую вечность зависла между мирами. Не могу ни пошевелиться, ни закричать. Не хватает какого-то очень важного звука. Ритма, который мне нужен. Не могу дышать. Вокруг меня сгрудились все. Вижу лица, испуганные глаза, шевелящиеся губы. Но ничто из этого не достигает меня. Я так далеко отсюда. Так далеко. Глава 29 – Никогда больше так не делай. Никогда, слышишь, Майлин, никогда. Сердце стучит, как контрабас. Только теперь я осознала, что до этого оно не билось. Пытаюсь вздохнуть, и в горле першит. – Что случилось? – хриплю я. – Никогда так не делай. В глазах Лиама плещется паника. Почему я лежу у него на руках, а все мои мышцы словно парализовало? Растерянно приподнимаю голову и ловлю на себе встревоженные взгляды остальных. Даже Камаил, который смотрит куда-то сквозь меня, кажется недовольным. Это может значить только одно. – Ничего не вышло, да? К чему этот вопрос? Я ведь по-прежнему чувствую Лиаскай, которая снова сделалась мягкой, словно ластящаяся кошка. Будто она вся создана из нежности и нет у нее ни клыков, ни когтей. Покачав головой, Серафина дотрагивается теплой ладонью до моего лба. – Прости, Майлин. Сначала мы решили, что легко сможем извлечь из тебя магию. Наверное, все бы получилось, приди ты сюда раньше. Однако за это время она проникла слишком глубоко… Встав рядом с сестрой, Камаил тянет руку ко мне. Касается пальцами шеи, скользит ниже и кладет свою огромную ручищу прямо мне на грудь. Лиам громко вздыхает, но я не препятствую Камаилу. В его прикосновениях нет ничего противного или чувственного. Он вслушивается в сердцебиение, словно ему оно скажет больше, чем мне. – Она в твоем сердце, – выносит свой вердикт Камаил. – И что это значит? – спрашивает Натаниель. Лиам вздрагивает, точно ему известен ответ. – Мы сможем извлечь магию, – объясняет Серафина, – только после смерти Майлин. – Лиаскай слишком тесно с ней связана, – говорит Камаил таким голосом, будто в этом есть что-то прекрасное. – Пока жизнь наполняет сердце Майлин, Лиаскай тоже будет жить. Слишком поздно их разлучать. Вскочив, Натаниель нервно прохаживается туда-сюда. – Так нельзя. Мы не можем оставить все как есть. Майлин умирает. – Все мы умрем, – просто замечает Камаил. – И если я не слишком ошибаюсь в тех, кто сейчас стоит рядом, о Майлин будут помнить. А это дорогого стоит. – Кам, думаю, твои слова ничем не помогут, – одергивает его Серафина. А вот я не уверена, помогут или нет. Может, Камаил прав. Разве кто-то выбирает, когда ему умереть? Нет, не могу сейчас об этом думать. Сосредотачиваюсь на Лиаме, который, кажется, дышит с трудом. На Натаниеле, на шее которого видна пульсация вен. На Алис, по щеке которой катится первая слеза, мерцающая в лунном свете.