Я вздыхаю. – Мне не жаль. Без этих воспоминаний я стала сильнее, потому что они все время заставляли меня сомневаться. Теперь я… решительнее. И будто в подтверждение моих слов глубоко в пустоте алым жаром вспыхнула мысль: «Я отомщу за сестру». Поцелуй Лиама быстро рассеивает эту мысль, и я с благодарностью обнимаю его. Сейчас хочу одного – быть рядом с ним. До настоящей близости нам еще далеко, но какие-то улучшения есть. Приподнявшись, я наклоняюсь и покрываю поцелуями его губы, лицо, шею. Прерывисто выдохнув, он запрокидывает голову, когда я спускаюсь ниже, скольжу губами по груди, поглаживаю пальцами плоский живот. – А ты, – шепчу я, проводя носом по его ключицам, не уверенная, что хочу болтать, – как ты поживаешь? Лиам весело фыркает с закрытыми глазами: – Разве не очевидно, что я в лучшем случае умер бы от тоски? Качаю головой: – Хватит меня дурачить. – Все хорошо, – упорствует он, и любой другой поверил бы ему. – А теперь ты снова делаешь это, и все просто отлично. – Делаю что? – переспрашиваю я, касаясь пальцами его живота. – Я не это имел в виду, но… Майлин, – Лиам поджимает губы, и мне безумно хочется последовать его примеру. – Ну уж нет! – требовательно шепчу я, когда он хочет меня поцеловать, и ласково прикусываю его нижнюю губу. Дыхание Лиама сбивается. – Я имел в виду и не это тоже. Осталась одна попытка. – Ах! – нарочито невинно восклицаю я, опуская руку все ниже. – Но ведь это правильно, разве нет? Вдруг Лиам оказывается надо мной: повсюду поцелуи, прикосновения, скользящая по коже ткань. – Это что? – интересуется он таким голосом, что я не выдерживаю и тихо смеюсь. – Так принято… одеваться у тебя дома? Вместо ответа я утвердительно вздыхаю, потому что Лиам прослеживает узор пальцем. – Поразительно красивая вещь для столь варварского мира, – шепчет он, очерчивая край бюстгальтера. Если у меня и было терпение, то его ласково смахнули руки и губы Лиама. Я хочу его так сильно, что больше не могу говорить, могу только шептать его имя. Обхватив талию Лиама ногами, я сгребаю его волосы в горсть. – И все равно это не то, что я имел в виду, Майлин. – Какая жалость, – отвечаю я. Голос у меня срывается. – Лучше я попытаюсь еще раз, но позже. А сейчас… Сейчас мне больше не хочется болтать. Глаза у Лиама подернуты поволокой, но ему хватает дерзости усмехнуться. Стащив последнюю одежду, он снова прижимается ко мне. – Что теперь? Одного легкого движения бедрами хватает, чтобы я застонала. – Садист, – задыхаясь, укоряю я. Рассмеялась бы, но не могу. – Не ты ли. Постоянно талдычил. Что в Лиаскай. Никогда. Нельзя. Медлить? А вот Лиам может смеяться. Его тихий, глубокий, хриплый смех сводит меня с ума. Вот бы он смеялся вечно. – Я и не медлю. Просто жду подходящего… И в этот миг он вошел, а из моей груди вырвался звук, которого я прежде никогда не издавала. Все, что я чувствую, – это болезненная пульсация внизу живота. Но спустя несколько нежных движений она лопается и тело охватывает тяжесть и легкость, тьма и свет. Мне кажется, будто я в себе, но в то же время нет. И рядом с моим самосознанием близко, почти вплотную, приютилось чувство: спустя долгое время я наконец-то оказалась дома. И это чувство не только мое. Глава 21 Мы не спим, просто лежим, уставшие и счастливые. Но почему же, несмотря на умиротворение, я не могу отделаться от чувства, будто что-то не так? В сердце словно засела иголка, которая больно колет всякий раз, когда мимо проскальзывает мысль. Не придаю этому значения и игнорирую. Может, я просто вспомнила, что случилось в прошлый раз, когда мы заснули вместе. – Пойдем в деревню? – предлагает Лиам: наверное, он подумал о том же самом и решил отвлечься. – Хочешь встретиться с Шеймусом? Уж прости, но выбора у тебя нет. Он перестанет со мной разговаривать, если я вас не познакомлю. Да и остальные горят желанием с тобой повидаться. Томас, Джонни, мать с отцом. Лиам ерошит свои волосы, и на голове у него невероятный беспорядок. – Только нам нужна повитуха, – говорит он. – На случай, если кто-то упадет в обморок. Ты ведь не упадешь, правда? Смеясь, пожимаю плечами: – Зависит от тебя. – Разумеется, – Лиам хлопает себя по лбу. – Тебе надо хорошо поесть, а то ты совсем исхудала. В Завременье точно нет нормальной еды. Некоторое время я размышляю, не заскучаю ли по пицце или пасте. Нет, это я преувеличиваю. Пища в Лиаскай простая, зато на вкус она даже в сыром виде гораздо сочнее и насыщеннее, чем дома: похоже на манго, которое я однажды попробовала в магазинчике родителей Рави. Какая жалость, что к грибам это тоже относится. Пойти в деревню – замечательная идея. Мы немедленно отправляемся в путь. Снегопад прекратился, но на тропинках и пастбищах, верхушках деревьев и полях, крышах и подоконниках толстым пушистым покровом лежит снег. Обступающие долину горы дарят уютное чувство защищенности, будто мы живем внутри огромного снежного шара, где нам ничего не угрожает. Мне хочется раскинуть руки, будто крылья. Не сводя взгляда с небесной синевы, я кружусь. Но мне быстро становится нехорошо и я врезаюсь в Лиама. Не удержавшись на ногах, мы оба с веселым смехом падаем в сугроб. Все в снегу, мы добираемся до деревни, по которой уже разлетелся слух о моем возвращении. Все суетятся, в таверне сдвигают столы, кто-то тащит на кухню котлы, мешки со свеклой и мукой. – Боже мой! – шепчу я Лиаму. – Готовится торжественный прием? – Забыла, кто ты? – невозмутимо отвечает он, пожимая плечами. – А вот здесь об этом всегда помнят. Тут я встревожилась, поскольку не ожидала, что все так изменится. Наивная! Я ведь пропавшая Королева, самая разыскиваемая девушка во всей Лиаскай. Успокаивает одно – все местные жители перед лицом закона в чем-то виновны. За голову одного Лиама заплатят больше, чем у него самого имен. Здесь никто меня не выдаст. Но я боюсь: вдруг ко мне отнесутся иначе, чем летом? В таверне люди улыбаются робко и сдержанно, держатся поодаль, и это отнюдь не правильно. Подозреваю, что Лиаскай действительно сияет во мне. Очень хочется как-нибудь выключить ее свет. Кажется, все заняты своими делами. И вдруг между снующими туда-сюда людьми мелькает детское бледное личико, обрамленное темными волосами. Но в следующую секунду мальчик исчез, наверное, юркнул под стол, а я понимаю, что здесь замешан страх. Меня боятся. – Я выйду ненадолго, – предупреждаю я Лиама. Кивнув, Лиам говорит, что присоединится ко мне позже, а пока поищет нам что-нибудь выпить. Оказавшись снова на морозном воздухе, под небом, по краям которого медленно растекается ночь, я глубоко вздыхаю. Подрагиваю от холода, потому что оставила шубу в таверне, но внутри у меня все дрожит совсем по другой причине. Вдруг эти люди чего-то от меня ждут? Как Натаниель, как Истинная Королева. Даже мама ждет от меня того, что я, возможно, не смогу ей дать. А теперь еще и они. Сотни людей, знающие, кто я. Знающие, что я связана с Лиаскай. Может, они надеются на мою помощь. И никто не подозревает, что Лиаскай лишь мысленно общается со мной, но не дает никакой реальной силы. Да и откуда им это знать? Я смотрю по сторонам и вижу улыбающиеся лица, глаза, избегающие моего взгляда, благоговейно опущенные головы. На колени никто не падает, но многие всерьез подумывают это сделать, так, для надежности. Это было бы верхом унижения. Даже если от меня ничего не ждут, со мной все равно будут разговаривать, словно с какой-то аристократкой… Вдруг колено пронзает болью, я чуть не падаю, но все же удерживаю равновесие. Рефлекторно оборачиваюсь. Оружия нет, вот проклятье! Но кто мог?.. Предугадав следующий удар противника, я, не думая, стремительно перехватываю его оружие. И в изумлении открываю рот. Дерево. Я держусь за деревянную палку. Будь это меч, я осталась бы без пальцев. Подняв взгляд, замечаю усмехающуюся девушку с бирюзовыми глазами. – Неплохо для корневой крысы. – Зара! Ну хоть Зара относится ко мне с грубоватым дружелюбием, как и раньше. Порывисто бросаюсь ей на шею и, несмотря на ее сопротивление, целую в щеку. – Во имя Бездонного Ущелья, принцесса, зачем? – восклицает она, вытирая лицо. Но глаза у нее искрятся радостью. – Так Лиам не соврал? Ты правда обвела вокруг пальца Крис Босуорт? Ну, Лиам слегка преувеличил. – Честно говоря, она меня поколотила, – вырывается у меня, и мы смеемся. – Но это долгая история. Жду не дождусь, чтобы рассказать ее Заре. – Я так рада, что ты осталась прежней, – признаюсь я. – Ясно, побуду такой еще немножко. Только не целуй меня больше, не то мне в голову разные глупости полезут, а Лиам все глаза выплачет. Посылаю ей воздушный поцелуй и краем глаза вижу, что прохожие толкают друг друга, перешептываются и заметно успокаиваются. Как я благодарна Заре за удар в колено! – А что такое корневая крыса? – спрашиваю я. – И надо ли мне знать ответ? Зара посерьезнела: теперь она похожа на опытную воительницу, хотя и младше меня на год. – С приходом осени, когда становится неуютно, корневые крысы прячутся под землей. Обычно они выбираются на поверхность, когда первые созревшие плоды падают с деревьев. – Видимо, я ранняя корневая крыса. – Да-а-а у-у-уж, – протяжно говорит Зара, – либо храбрая, либо тупая. Я еще не определилась. Пойдем внутрь, корневая крыса, пока ты не отморозила себе хвост. В таверне к нам подходит Лиам. В руках у него две кружки, от которых поднимается пар, пахнущий медом и спиртом. За Лиамом маячит какой-то мальчик, старательно делающий вид, будто он оказался здесь чисто случайно. Лиам ошибся, Шеймус явно не хочет со мной знакомиться. Не сомневаюсь, он здесь не по своей воле.