– Именно так. Мой слуга потерпел неудачу. Но ему удалось забрать мою ненависть в тот мир, о котором он рассказывал. Без ненависти мне живется гораздо легче. – Но как ты здесь живешь? Кто о тебе заботится? Я вслушиваюсь в клокот, раздающийся в глубине гор. Вдруг появятся те, кто охраняет эту девочку? – Представь, будто Лиаскай даровала тебе бессмертие, чтобы ты могла ей служить, – говорит девочка. – Как думаешь, это благословение или проклятие? Дыхание замирает у меня в груди. Бессмертие. Эта девочка бессмертна? Ей многие сотни лет? Сколько она томится в этой каменной клетке? Нет, такое… Но мы же в Лиаскай, а здесь нет ничего невозможного? – Правильно. – Девочка по-своему истолковывает мое молчание. – Я тоже не знаю ответа, хотя у меня было много времени на раздумья. – Давно ты здесь? – спрашиваю я. Сама того не осознавая, я подошла так близко, что теперь кончиком носа задеваю решетку. – Не знаю, сколько лет, – объясняет девочка, поглаживая решетку. – Минуло три больших войны. Три. Войны. И последняя была пятьсот лет назад. Рассудком я отчаянно пытаюсь найти этому объяснение. Девочка может лгать. Все происходящее может оказаться спланированной игрой, цель которой запутать меня и заставить плясать под чью-то дудку. Но в голове я слышу шепот Лиаскай, подтверждающий каждое слово девочки. Что-то мне нехорошо… Не устояв на ногах, я сажусь на камень. – Все это время ты сидела здесь, – голос у меня срывается, – взаперти? Никто тебя не навещает? Тебе не дают ни еды, ни воды? – Мне это не нужно. – Но… как ты все это выносишь? – Временами я теряю рассудок, – говорит она так, будто речь о чем-то обыденном, – но, поискав хорошенько, нахожу его снова. Скоро на это потребуются годы. – Ты… – Я не могу выдавить ни слова, в горле словно застрял ком. – Ты здесь совсем одна? – Иногда ко мне приходят волки. Ты их видела, так ведь? – А ты их прогнала. Сидя за решеткой. – У меня осталось мало сил, но для жизни в ущелье их хватает. Я хотела поговорить с тобой. Со мной так давно никто не разговаривал на языке рта и губ. Я даже думала, – она тихонько смеется, – что разучилась на нем общаться. Лиаскай посылает мне сны и истории о нашем мире. Она поведала мне и о тебе, Королева. Ей известно, кто я. – Я многое о тебе знаю. Ты – дочь слуги, который приходил ко мне. – Его зовут Макер Уолш. А мое имя Майлин. – Может, и так. Но твое имя мне ничем не поможет. В шепоте Лиаскай слышатся тысячи голосов. Я не разбираю слов, улавливаю только чувства. Это тоска, желание, любовь к этой девочке, на которую у Лиаскай были большие планы. Королевы гибнут, не выдерживая ее мощи, а девочка разрешила бы все затруднения. Она – идеальная Королева. Избранная Лиаскай. Значит, Лиаскай пыталась устроить так, чтобы не убивать девушек-королев. Это очень трогательно. Но также я чувствую, что Лиаскай хочет меня предостеречь. Нравится мне это или нет, но сейчас Королева – я. И в случае опасности Лиаскай будет защищать меня даже от собственного творения. – В Завременьи я пообещала одному существу вернуть его в Лиаскай. Это была твоя другая половина, да? – Ты боялась ее? И правильно делала. Я благодарна тебе за то обещание всеми зимами, которые обжигали холодом мою душу. Но будь осторожна. Я исполню предназначение и пойду на все, – вытянув руку, она касается моей щеки, скользит от подбородка к шее. – И тогда я не буду ведать пощады. Я сорву свою корону с твоей головы. Лиаскай любит эту девочку. Я чувствую лишь отражение этой любви, но с трудом выдерживаю ее невероятную мощь. Наверное, так мать любит свое дитя. Но сейчас Лиаскай любит и меня. Первым моим порывом было сказать девочке, мол, пусть забирает корону. Я никогда не хотела быть Королевой, и короновали меня обманом и ложью. Но тут в голове мелькает предупреждение – оно пришло извне, но быстро смешалось с моими собственными мыслями. Девочка решит, что я слаба, раз не хочу власти, которую она ждет уже много веков. Надо, чтобы она считала меня сильной. – Есть способ открыть клетку? Девочка по-человечески растерянно вздыхает: – Ее запечатали кровью брата. И только его кровь разрушит решетку. – Твой брат. Еще одно бессмертное существо. И оно гораздо опаснее томящейся здесь девочки. – Он тебя заточил? – Лиаскай столько всего мне подарила. А ему – ничего. Но он родился первым, все дары предназначались ему: бессмертие, титул и любовь Лиаскай. Но Лиаскай решила иначе и не полюбила его. За это он заточил меня здесь и забрал все себе. – Почему? – недоумеваю я. – Почему Лиаскай такое допустила? – Тогда в магии царил хаос. Кланы только появились. Юноше с большими планами и огромным богатством не составило труда найти людей, особенно талантливых в магии, – во взгляде девочки мелькает одобрение, даже восхищение. – Они были отчаянными. Безрассудными, совсем не боялись, что магия уничтожит их. С некоторыми так и случилось. Другие преуспели. Они не смогли отобрать у меня все бессмертие, но забрали какую-то часть и передали ее брату. Затем заточили меня с помощью его крови. Люди быстро обо мне позабыли. И до сих пор Лиаскай никак не могла мне помочь. – Она печально улыбается. – В этом вся трагичность судьбы богов. Их сила зиждется на вере, а вера очень хрупка. Ее легко сломить. «И иногда веру ломают и придают ей другую форму. Форму, которая угодна власть имущим», – думаю я. – Я превратилась в легенду. Легенду передавали из уст в уста, с годами она менялась, пока на смену не появилась совершенно новая вера. Новые ритуалы, которые занимают умы людей, отвлекая от поисков истины. Волосы у меня встают дыбом. Наконец-то я поняла культ королев, которых забирают из моего мира. – Натаниель, – шепчу я, не оборачиваясь к нему, потому что не могу отвести взгляд от девочки. – Пророчество не лжет, но его трактуют неправильно. Девушка из Завременья – это не девушка из моего мира. Все проще: это девушка из минувших времен. Пророчество о ней, Натаниель! Она, не сгорая, может носить тиару Стелларис и сдерживать мощь Лиаскай. Не могу поверить. В этом ущелье, куда нас привел след папы и его Церцерис, мы нашли ее… – Натаниель, она – Истинная Королева. Но Натаниель не отвечает. Я не слышу ничего, кроме потрескивания факелов и собственного дыхания… – Натаниель? Глава 13 – Эй? Ты как? – Я медленно опускаюсь на колени рядом с Натаниелем. – Ты спишь? Мягко трясу его за плечо, но Натаниель не реагирует. Его веки неподвижны. Сердце у меня замирает в груди, а с губ срывается беспомощный скулеж. Вцепившись в кожаную куртку, я трясу его сильнее, но он лишь безвольно роняет голову на плечо. – Нет, пожалуйста! Не сдавайся, прошу, нет, пожалуйста, пожалуйста… Я проходила курсы первой помощи и узнала, что нужно делать, однако сейчас в голове у меня осталась пустота. Королева что-то говорит, но я ничего не слышу. Дрожащими руками касаюсь скулы Натаниеля. Легонько похлопываю его по щеке, затем залепляю пощечину. – Проснись, умоляю, проснись! Ничего. Почему он даже не пошевелился? Почему он такой холодный? Что же мне делать? Я падаю на Натаниеля, утыкаясь лицом ему в грудь. Пожалуйста, умоляю, не поступай со мной так. Тут в голове проносится здравая мысль. Сердцебиение. Надо проверить, бьется ли его сердце, дышит ли он. Неуверенно касаюсь шеи Натаниеля, ища пульс, и прижимаюсь ухом к его груди. Должно… Он должен… – Натаниель, умоляю… Ну же! Я всхлипываю, меня колотит дрожь: ничего не понимаю. Но я уверена, что Натаниель дышит. Слабо, тяжело, редко, и это меня не утешает. Но его сердце бьется. Осторожно ощупываю его голову, перебинтованную рану. Она сильно опухла, но все, что я могу сделать, – это приложить смоченный платок, чтобы охладить ее. – Я знала, что он твой воин, – произносит девочка, наблюдающая за каждым моим движением. – Но между вами нечто большее? – Он мой друг, – отвечаю я. – Мой самый близкий друг. Может, единственный. В любом случае, только ему я могу доверять. Девочка молчит, словно размышляя о чем-то. – Он умирает, – сорвавшиеся с губ слова звучат холодно, будто они сделаны изо льда. – И это моя вина. Он не должен был возвращаться. – Это так. Его возвращение принесет Лиаскай лишь горе. Твой воин потерял кусок небес, и он попал не в те руки. Это приведет к хаосу. Магия опасна и принадлежит кланам. Она говорит о Церцерисе Натаниеля, который достался Крис Босуорт. И в этом тоже виновата я. – Кристина не может воспользоваться Церцерисом, – слабо возражаю я. – Ты так сильна, Ваше Величество, но ничего не знаешь? Сила и незнание – очень опасная смесь. Она может воспользоваться Церцерисом, ведь его владелец снова очутился в Лиаскай. Остается понадеяться, что он умрет прежде, чем она узнает о его возвращении. – Он не умрет, – говорю я так, будто это зависит от меня. – Должен быть способ его спасти!