Арктур не спешил. Мои бедра вздымались, руки судорожно стискивали простыню, а перед глазами стояла птичка из музыкальной шкатулки и заводивший ее золотой ключик. Когда наслаждение достигло пика, птичка встрепенулась и расправила крылья. Обмякшие, мы молча распростерлись на кровати. Как бы меня ни влекло к нему, пока мне хватало объятий. И осознания, что он здесь, рядом. У каждого из нас были секреты. Теперь появился общий. Я лежала у него на груди, голова покоилась на локтевом сгибе. Шершавая ладонь поглаживала линию моих бедер. Тело словно налилось свинцом, зато душа пела. – Ты ведь скажешь, если будет больно? – нарушил Арктур благоговейное молчание. Я повернулась к нему: – А сам не догадаешься по звуковому сопровождению? – Очень смешно. – Он не отвел взгляд. – В прошлый раз половой партнер доставил тебе болезненные ощущения. Но ты заверила его, что ничего страшного, и велела продолжать. Давнее воспоминание восстало из небытия, принеся с собой ощущение пустоты и отчаяния. – Я плохо соображала той ночью. – Мой голос звучал еле слышно. – Мне… мне трудно расслабиться, если нет симпатии. Как у нас с тобой. – Я накрыла его руку своей. – Кроме того, с невидцем все воспринималось иначе. Он как будто не чувствовал меня. – Неужели? На восхитительное мгновение мы слились в поцелуе. – Но тем не менее, хотя мы оба обладаем аурами, ты не рефаит, – продолжал Арктур. – Если тебе будет неприятно, дай знать. – Мм… А ты дашь знать, если тебе будет неприятно? – Даже не сомневайся. За окном завывала сирена, какой-то пьяница вопил по-французски. Но, вопреки обыкновению, сторонний шум меня совершенно не заботил. По крайней мере, пока Арктур нежно перебирал мои пряди. – Всегда ненавидел свой дар, вынуждающий меня помнить. – Рефаит убрал мне волосы на бок и прильнул губами к атласу затылка. – Мне никогда не забыть застенок, где спину исполосовали шрамами. – (Кончики моих пальцев легли в углубления между его костяшками.) – А теперь не забыть и эту спальню. Я блаженно сощурилась, когда Арктур принялся гладить мне живот, обводить пальцем пупок – крохотную ямку, выдававшую мою принадлежность к людям, в точности как глаза выдавали в нем рефаита. Мне хотелось, чтобы он никогда не останавливался. Поглощенные друг другом, мы молчали. Он целовал мою линию скул, плечи. Моя голова откинулась назад. Рука скользнула по его обнаженному телу вниз и случайно коснулась рубцов. – Позволишь взглянуть? – тихонько попросила я и взяла упирающегося Арктура за подбородок. – Если нет, ничего страшного, не обижусь. Просто… не хочу, чтобы ты думал, будто мне неприятно. Казалось, минула почти вечность, прежде чем Арктур повернулся на бок, явив мне истерзанную спину. Я медленно приподнялась, чтобы рассмотреть детали. Зрелище превзошло самые мрачные ожидания. Шрамы наподобие решетки испещряли всю спину. Крупные рубцы, толщиной с мизинец, топорщились буграми, тонкие, точно трещины в стекле, усеивали плечи – сразу видно, орудовал изощренный садист. Можно только гадать, почему Арктур не пристрелил Джексона и как ему в принципе удавалось столько времени прикидываться верным слугой Наширы. Он не шелохнулся, пока я поочередно касалась гладких, как воск, шрамов. На первых порах мое любопытство напрягало, но вскоре Арктур расслабился и обмяк, как во сне. Закончив исследовать рубцы, я обняла его за талию и придвинулась к широкой спине. – Надолго тебя не хватит, – предупредил Арктур. Шрамы слегка царапали кожу, однако я упорно льнула к ним щекой. – Цыц! Я сплю. – Хм. Мы задремали. Очнувшись на залитой лунным светом кровати, я увидела, что снова лежу к Арктуру спиной, а он прижимает меня к груди. Его ладонь покоится между моими руками, пальцы переплетены, горячее дыхание обжигает мне шею. Внезапно ледяной волной накатили воспоминания. Если не возвратишься через седмицу, клянусь, я выберусь отсюда… У меня перехватило дыхание. …и не успокоюсь, пока не найду тебя, Пейдж Махоуни. Мой кашель разбудил Арктура. Заскорузлые пальцы погладили мне предплечье. – Я нарушила обещание, данное Корнефоросу. Прошло уже больше недели. – Если он попытается тебя тронуть, будет иметь дело со мной. Предоставь его мне. Все случившееся неизбежно повлечет за собой последствия. Вопрос только какие. – Ты боялась, что наша близость отвлечет тебя от революции. Но может получиться и наоборот, – зашептал Арктур так тихо, что я с трудом разбирала слова. – Совместными усилиями мы уничтожим серый рынок. Объединим Синдикаты. Все наладится. Кивнув, я повернулась и спрятала лицо у него на груди, пока он легонько гладил мне спину. – Даже не сомневаюсь, – выдохнула я. Второй раз я проснулась ближе к рассвету. Арктур спал рядом, накрыв ладонью заклеенный след от пункции у меня на спине, как будто хотел защитить. Всю неделю, пока меня лихорадило, он не сомкнул глаз, а теперь погрузился в глубокую дрему, неподвижный, словно статуя. Я обняла его за шею, уткнулась носом в грудь. Он по-прежнему здесь. Мы вместе. А спустя упоительное мгновение я подскочила, осознав, чтó меня разбудило. К убежищу направлялись два знакомых лабиринта. Дюко и Стефан. Выругавшись, я скатилась с кровати. Вряд ли Дюко заботит моя интимная жизнь, но лишний раз рисковать не хотелось. – Посмотрите на него, дрыхнет, как сурок! – шипела я. – А мне, значит, разбираться с недовольными шпиками. Не дожидаясь ответа, я натянула белье и, распахнув шкаф, схватила первые попавшиеся брюки и блузку, второпях криво ее застегнула и бросилась встречать гостей. – Дюко. – Я откашлялась, волосы торчали в разные стороны. – Не ждала тебя раньше воскресенья. – Стеф следил за зданием и вчера заметил свет в окнах. – Дюко чуть ли не с материнской заботой положила руки мне на плечи. – С тобой все хорошо? Ее проницательный взгляд действовал на нервы. На лице застыла совершенно нехарактерная для нее смесь тревоги пополам с недоверием. – Мне в рану попала инфекция. Пока оклемалась, пока вернулась сюда… А в остальном порядок. Нам все-таки удалось проникнуть в Версаль через каменоломни. Потом случился потоп. Грунтовые воды. – Не знала, что carrières простираются так далеко. – Дюко обогнула меня. – И как же ты отыскала дорогу? – Обратилась за помощью к местным, не посвящая их в цель похода. – Значит, к местным? – Да, ясновидцам. Дюко с картинным вздохом опустилась на диван, ее щеки раскраснелись от холода. В гостиную шагнул Стефан в темных очках и кожаной куртке. – Привет, Флора, – поздоровался андрогин. – Рад видеть тебя в добром здравии. – Привет, Стефан. – Итак? – Дюко буравила меня глазами. – Надсмотрщик мертв? Наши взгляды встретились. Я сглотнула комок. Следом закралась тревожная мысль: а не стоит ли мне опасаться Дюко? – Руки не дошли. – Я взяла с каминной полки микрокамеру. – Скорее всего, он погиб при пожаре. Во дворце. Дюко медленно вытянула руку, камера легла ей на ладонь. Стефан снял очки и потрясенно уставился на меня. – Мне сообщили про крупный пожар к западу от города, но не упомянули, что горит Версальский дворец – простоявший без малого четыре столетия и повидавший на своем веку взлеты и падения как монархов, так и республик. – Пауза. – Как это случилось, Флора? Обстановка накалялась. – Я его подожгла. – Ты чокнутая! – выпалил Стефан. – Англия теперь окончательно рассвирепеет. – Ради этого все и затевалось. Дюко на мгновение лишилась дара речи. – Объяснись. – Ее непроницаемый фасад дал тонкую трещину. – Почему ты не выполнила данное тебе поручение? Почему вместо этого устроила поджог? – Город тщательно охранялся. Даже с моими способностями к Надсмотрщику было не подобраться. – Я врала и не краснела. – При таких обстоятельствах поджог виделся мне самым оптимальным вариантом. Если свалить вину на Менара, это вобьет дополнительный клин между Англией и Францией. Именно колония служила яблоком раздора, а теперь…