Плащаница напряглась. Из зарослей выскочили восемь легионеров и с криком: «Бросайте оружие! Лицом на землю!» – вскинули винтовки. При виде рефаита они застыли как вкопанные. Пальцы Рейнельды впились мне в локоть. – Господа легионеры. – Голос Арктура был ледяным, как в нашу первую встречу. Прожив с ним месяц бок о бок, я лишь отдаленно догадывалась, какую сложную игру он вел в колонии и каких невероятных трудов ему стоило притворяться суровым тираном. При виде его во вражеском облачении мне вдруг стало не по себе. – Милорд. – От восьмерки отделилась женщина в экипировке командира отряда. – Прошу прощения, но… – Слушаю, легионер? Командующая не дрогнула: – Я не узнаю вас, милорд. – Ее лондонский акцент застал меня врасплох. Если Уивер делегировал сюда свою охрану, значит не доверяет Менару. – Вы уже засвидетельствовали свое почтение Надсмотрщику? – Не узнаёшь, хотя меня послали на седмицу в караул, – все тем же ледяным тоном констатировал Арктур. – Вероятно, для вашего непосвященного глаза все рефаиты одинаковы. Второй легионер, очевидно подручный, чуть не наложил в штаны от страха. – Милорд, мы ни в коем случае не хотели… – Хотя это совершенно не твоего ума дело, легионер, мое имя – Эльнат Мезартим. А это Пейдж Махоуни, заклятый враг наследной правительницы, на которую я наткнулся в роще, где она разгуливала, как у себя дома. Прошу любить и жаловать. – Арктур приподнял меня, отчаянно сопротивляющуюся, за шкирку. – Один сообщник нейтрализован, но есть и другие. Прочешите территорию, немедленно. А я пока отведу этих двоих к Надсмотрщику. – Но ведь Пейдж Махоуни погибла, – вклинился третий легионер, на сей раз француз. – Нам так сказали. – В таком случае, легионер, перед тобой ее сестра-близнец. Но хочешь ты того или нет, я сопровожу ее на аудиенцию. – Разумеется, милорд, разумеется. – Помешкав, командир достала рацию. – Западное крыло, говорит пятьсот вторая. Прекратить огонь. Повторяю, прекратить огонь. К вашему участку приближается караульный с двумя неизвестными. Обеспечить ему безопасный проход от Parterre du Nord[76]. – Вас понял, – донеслось из динамика. Первой колонии такая организация и не снилась. Нашира закручивала гайки. – Путь свободен, милорд, – рапортовала командир. Как бы мне хотелось увидеть ее лицо под забралом. – Проходите. – Оперативно, пятьсот вторая, – бросил Арктур, не глядя на нее. – Жаль, вы не проявили столь же высокую оперативность при поимке преступников. – Простите, милорд. Под ее предводительством отряд вновь устремился в хитросплетение аллей. Едва они скрылись из виду, Рейнельда перевела дух. – Надо разыскать остальных. – Она облизнула пересохшие губы. – И спасти Мальпертюи. Мой фантом уже исследовал эфир. – Анку с Леандром углубились в парк. Мальпертюи во дворце. – От напряжения ломило виски. – Нельзя упустить шанс проникнуть внутрь. Рейнельда покосилась на неприступные стены и, набрав в легкие побольше воздуха, кивнула. Мы двинулись к выходу из аллеи. В вазонах распускались зимние цветы. Опустив голову, мы шагали по обе стороны от Арктура у всех на виду. Ноги у меня подкашивались. Легионерша запретила открывать огонь, но снайперы могут и пренебречь запретом, если заподозрят обман. Впрочем, выстрелов не последовало. Тишину нарушал лишь хруст снега под ногами да тяжелое дыхание. Поравнявшись с широкой лестницей, я украдкой глянула влево. На месте, где упал Мальпертюи, темнела лужа крови. Заметив Арктура, двое легионеров услужливо распахнули высокие двери. За порогом царил сумрак. Мы ступили в мраморный вестибюль, освещаемый двумя жаровнями. Кроваво-красная дорожка устилала пол. Судя по интерьеру, мы находились в Нижней галерее, простиравшейся под знаменитой Зеркальной. Один из легионеров выступил вперед: – Милорд Эльнат, позвольте сопроводить вас к Надсмотрщику. – Мне не нужна дуэнья, легионер. Или, по-твоему, два безоружных смертных представляют для меня угрозу? Займитесь лучше делом, обыщите аллею, проверьте каждый куст. Всех диверсантов доставить в северное крыло целыми и невредимыми, иначе наследная правительница узнает о вашей некомпетентности. Легионер поклонился: – Слушаюсь, милорд. Охранники удалились, оставив нас одних. Нижняя галерея примыкала к центральному вестибюлю, украшенному красными, с белыми прожилками колоннами. Я привалилась к «мясному» столбу и попыталась унять сердцебиение. – Итак, мы внутри. Есть два скопления лабиринтов. Одно в этом крыле, другое – в соседнем. Вероятно, пленники. Либо охрана. Рейнельда поднесла руку к груди: – А Мальпертюи? Напасть на его след было труднее. – Северное крыло. Этот этаж. – Так он жив? – Пока да, – ответила я, а Рейнельда вдруг ущипнула себя за нос. – Что случилось? – Вье-Орфеля. Он… транслирует мне образ. Дверь. – Плащаница заморгала. – Я пойду в северное крыло и начну потихоньку переправлять заключенных к водохранилищу, как мы и планировали. Если повезет, по дороге пересекусь с Леандром и Анку. – Тогда мы берем на себя южное крыло. Удачи. Рейнельда бесшумно растворилась во мраке. Рана на икре пульсировала, штанина намокла изнутри. Арктур распахнул двойные двери. Ледяной ветер ударил в лицо, швырял в меня мокрым снегом. Шагая по черно-белому мрамору вдоль фасада дворца, я не отваживалась бросить взгляд за спину. Окна Королевских покоев выходили прямо сюда, во двор. Чуть поодаль, в густом тумане, различались силуэты солдат, прорисованные газовыми фонарями. Не оборачивайся. Арктур беззвучно толкнул створки, и мы вновь очутились под дворцовыми сводами, вдали от бдительных взоров солдат. Широкая лестница привела нас в апартаменты, которые некогда занимали королевы Франции. От усталости у меня двоилось в глазах. – Джексон наверняка осел в Королевских покоях, – выпалила я, едва мы добрались до верхней площадки. – Освободи всех здешних пленников и жди сигнала. Я догоню. – Ладно. – Арктур посмотрел на меня в упор. – Удачи. – И тебе. Мы разошлись в разные стороны. Свет факелов, вывешенных через равные интервалы, отражался в поблекшем золотом орнаменте. Я пересекла комнату, по всей видимости служившую спальней: ее пышное и богатое убранство вызывало ассоциации с коробкой шоколадных конфет. Миновав квадратную прихожую, я толкнула позолоченные створки. Заперто. Из-за дверей не доносилось ни звука, однако присутствие лабиринта угадывалось отчетливо. Джексон спрятался за семью замками. Вдруг грянула музыка. Звучала «Сорока-воровка» – одно из любимейших произведений Джексона. Мелодия нарастала и оглушительной волной разносилась по коридорам. Он знал! Лабиринты потревоженными пчелами заметались по дворцу, подгоняемые музыкой, словно дьявольской сиреной. Этажом ниже поднялась суматоха. Я опрометью бросилась назад. Мелодия давила на барабанные перепонки, доводила до зубовного скрежета. Арктур выломал двери в южное крыло. Я протиснулась между створками. У рефаитов, обитающих здесь, наверняка имеются ключи. Арктуру надо расправится с кем-нибудь из них и забрать связку. Джексон может запираться до посинения. Не он ли учил меня сметать все преграды на своем пути? «Сорока-воровка» бушевала, наращивала темп. Я скользнула в зал с высоченным, в четыре сотни футов, сводчатым потолком. Хрустальные люстры роняли воск и отбрасывали на пол золотистую рябь. На стенах теснились картины, запечатлевшие триумфальные моменты в истории Сайена. В эфире царило затишье, однако я больше не полагалась на шестое чувство. Кровь эмитов могла ввести в заблуждение кого угодно. Две зеркальные двери обрамляли исполинское, во всю стену, изображение битвы при Железных воротах. Я направилась туда. Внезапно музыка стихла. Я застыла, ощутив за спиной чье-то присутствие. Поскольку шестое чувство по-прежнему безмолвствовало, в игру вступила интуиция, она предупреждала об опасности, о хищнике. Я отняла ладони от ушей и обернулась. В противоположном конце зала стоял рефаит с пшеничными волосами, свободно ниспадающими до талии. Под тяжелыми веками адским пламенем полыхали глаза цвета раскаленной стали. – Сороковая! – От звука его голоса и упоминания моего порядкового номера в жилах застыла кровь. – Какой приятный сюрприз. Тубан Саргас. Я вскинула руку и наставила на него револьвер. Рефаит двинулся ко мне, плащ волочился по полу. Даже в полумраке я различала что-то липкое на его перчатках – в руках Тубан сжимал какой-то предмет, смахивающий на тушку мертвого зверька. – У твоего приятеля чудовищный болевой порог, – сообщил рефаит. С трофея капала тьма. – Я избавил его от страданий, как только он выдал имена своих спутников. Поистине, мое милосердие не знает границ. «Предмет» оказался вовсе не тушкой, а рыжей шевелюрой на окровавленном лоскуте кожи. Мальпертюи. Тубан снял с него скальп.