– Здравствуй, Йонс, – Бутурлин скривил губы в улыбке, такой, что не вызывала б никакого намека на панибратство, но вместе с тем показывала бы и некую милость. Так улыбаться не каждому царедворцу дано! Надо долго учиться. Верзила улыбку оценил и приосанился, правда, сам на «ты» не перешел, из чего Никита Петрович сделал вывод, что суб-лейтенант Грюнберг – парень умный. – Говоришь, серая в яблоках? – Да-да. Вон там, у ворот. – Хорошо. Поставленную задачу знаете? – В общих чертах, – тут Йонс позволил себе улыбнуться. – А что там и знать? Налететь да разведать. – А, кроме того, еще захватить кого-нибудь из русских в плен. – Как скажете, господин майор! Надо захватить – захватим. День нынче выдался добрый – солнечный и сухой. Заскрипели барабаны, звякнули цепи – подняв тучи пыли, ухнул через ров подъемный мост. Так же, со скрипом, вроде как неохотно, поползла вверх массивная воротная решетка, и вот уже отряд лихих рейтаров-усачей вырвался из города, прогрохотал по мостику и наметом понесся в поле. На выгон, на Вейду! Именно оттуда палили русские пушки, которые нужно было заставить замолчать… хотя бы на некоторое время. Впрочем, командующий атакой Бутурлин вовсе не собирался уничтожать царских пушкарей! Осадив коня примерно на середине поля, Никита Петрович махнул рукой, созывая рейтаров. – Да, господин майор? – первым подскочил Йонс Грюнберг. – Что прикажете? «Риттер фон Эльсер» вытянул губы трубочкой да бросил этак небрежно, с ленцой: – Особо-то нам эти пушки не нужны. Разъезд ищите! – Вас понял, господин майор, – кивнув, суб-лейтенант обернулся к своим. – Слышали? Рассредоточились! Вы – влево, вы – направо, во-он к тем осинкам! – Осмелюсь доложить – это ольха, господин суб-лей… – Сам вижу, что ольха! А за ней – осинки. Да скачите вы уже живо! Господи майор… вы с кем? – С правыми, – поправив на голове каску, хмыкнул Бутурлин. Грюнберг понятливо кивнул: – Тогда я – налево. Разделившись, рейтары вновь понеслись по выгону. Высокая, мокрая от росыё трава пахла свежестью и мятой, ярко-голубое небо в розовато-палевых прожилках перистых облаков казалось таким высоким и бездонным, что боязно было запрокинуть голову, взглянуть… да и некогда было смотреть, вот уже впереди, совсем рядом, показались густые заросли ольхи и барбариса. За ними, через небольшую пустошь, виднелись еще какие-то деревья – березки, рябины, клены… уж точно не осины, что бы там ни говорил бравый суб-лейтенант. – Вперед! – ненадолго задержавшись перед ольховником, Никита Петрович направил коня прямо через кусты. Лошадь и впрямь оказалась доброй – раздвинув заросли широкою грудью, конь вынес «риттера» прямо на пустошь, посреди которой пролегала вытоптанная копытами дорожка. – Ага, – отлепив прилипшие к одежке колючие шарики чертополоха, задумчиво протянул майор. – Судя по всему, именно тут мы и устроим засаду. Та-ак… Часть рейтаров Бутурлин послал в ольховник, часть – к березкам, сам же остался посередине, в малиновых кустах, там сказать, для общего руководства. Задача рейтарам была поставлена ясная и вполне конкретная: неожиданно налететь на вражеский разъезд, навязать стремительный краткосрочный бой и обязательно взять пленного, а лучше – двух. – Аркан кто метать умеет? – Я умею, господин майор. Раньше на скотобойне работал. Ну, раз на скотобойне… Теперь появился бы разъезд! Казаки или те же рейтары из вооруженных по европейскому образцу полков «нового строя». Лишь бы не татары – с ними попробуй еще столкуйся. Да и черт с ними, с татарами… хоть бы кто! Иначе придется к артиллеристам тащиться – а там наверняка солидная охрана. Не хотелось бы свои головы зазря подставлять. Ну, должен же быть разъезд, должен! Вот трава-то вытоптана – целая дорога. Значит, ездят здесь, ездят… – Господин майор… – высунулся из кустов молодой рейтар с черными, лихо закрученными усами. – Похоже, скачет кто-то. – Скачет? Погладив по гриве коня, Бутурлин насторожился, прислушался… Так и есть! Явно стук копыт… Ну да! Точно – разъезд. Лишь бы только небольшой отряд оказался, иначе… Однако тем не менее… – Приготовились… Стрелять по моей команде – по лошадям… Да, и тот, кто с арканом… – Капрал Мункс, господин майор… – Да… Передай капралу… Впрочем, он и так знает, что делать, ага. Стук копыт между тем быстро приближался, и вот уже на вытоптанной дорожке показались всадники. Полдюжины человек. Черненые кирасы, ботфорты, каски. Рейтары! – Огонь! – не раздумывая, выкрикнул Никита Петрович и, пришпорив коня, вылетел из кустов. Пистолеты и карабины ахнули разом, ольховник враз затянуло дымом, кто-то из вражеских рейтаров даже закашлялся, силясь разглядеть врага… Разглядели! Дали ответный пистолетный залп. И, разом повернув коней, бросились прочь. Ввязываться в схватку с превосходящими силами противника рейтары Алексея Михайловича явно не собирались. Рванули так, что трава из-под копыт полетела! – Догнать! – взвив коня на дыбы, тут же скомандовал Бутурлин. – Тот с арканом… где? – Капрал Арнольд Мункс, господин майор! Вон он, впереди всех… – Ага, вижу… Храбрец! Пустившиеся в погоню шведы так и не успели перезарядить пистолеты. Да никто не успел, слишком уж все произошло стремительно, быстро. Теперь надежда была на аркан, на капрала Мункса. Ну, давай же, бросай! Просвистела в воздухе ременная петля… Ну, наконец-то! Мимо! Эх… Между тем уклонившиеся от схватки всадники прибавили ходу, бросив лошадей в галоп. Заманивали? Может быть… На полном скаку капрал Арнольд Мункс вновь метнул свой аркан… На этот раз – удачно! Вылетевший из седла рейтар, гремя кирасой, грохнулся в дорожную пыль… – Продолжайте преследование! – махнул рукой Никита Петрович. – А с этим я потолкую сам. Поверженный всадник быстро пришел в себя и, завидев Бутурлина, даже попытался вскочить на ноги… да и вскочил бы, коли б Никита Петрович не приставил к его горлу острие шпаги: – Не советую шутить со мной, уважаемый господин. Я – майор Эрих фон Эльсер. Вы, я вижу, тоже человек благородный… – Джон Мак-Кенли, – все же поднявшись на ноги, пленник горделиво выпятил грудь и поморщился – похоже, при падении сильно ушибся. – Я шотландец и больше вам ничего не скажу. Как благородный человек, майор, думаю, вы меня поймете. Светло-рыжая прядь волос выбивалась из-под черненого шлема. Рыжие волосы, рыжие усы… Джон Мак-Кенли… Шотландец на русской службе. По-немецки он говорил плоховато. – Я не собираюсь вас ни о чем спрашивать, сэр, – Никита Петрович тут же перешел на английский, надо сказать, к большому удивлению собеседника. – Просто собираюсь вас отпустить… и хочу предложить заработать… О, нет, нет, это вовсе не то, о чем вы подумали! Просто еще третьего дня где-то здесь был убиты двое – генерал-лейтенант фон Турн и полковник Кронман. Так вот, безутешная генеральская вдова хочет получить хотя бы голову своего убитого мужа! Понимаете, чтоб в семейном склепе… И готова щедро заплатить! – Фон Турн? – пленник явно задумался. – Да, этих убитых я видел. Какой-то стрелецкий полковник… Не помню, как зовут… но я его знаю. Наверное, он мог бы… А сколько может заплатить безутешная вдова? – Полсотни талеров! – Ого! – услыхав сумму, шотландец вздрогнул, голубые глаза его недоверчиво сузились. – Точно – полсотни? – Клянусь нательным крестом моей покойной матушки! – истово перекрестился Бутурлин. – Тридцать талеров – полковнику, десять – вам. – А… – пленник зашевелил губами, видать, подсчитывал… – А десять – мне, – светски улыбнулся лоцман. – Что, думаете, зря я тут шатаюсь да глотаю дорожную пыль? Справедливо? – Я полагаю, не очень, сэр, – Мак-Кенли усмехнулся, похоже, сей бравый шотландский парень оказался весьма непрост. – Полковнику вполне достаточно и двадцати монет. А нас с вами – по пятнадцать. Идет? – Идет! – пряча торжествующую улыбку, согласился Никита Петрович.