Он совсем выбился из сил: слишком долго был под водой. Только сильное желание узнать что-нибудь определенное удерживало его, и наконец он неохотно закончил работать, когда что-то темное в песке привлекло его внимание. Он поднял и увидел, что это раковины сросшиеся вместе, и нетерпеливым движением хотел их бросить, когда ему показалось, что они необыкновенно тяжелы. Для человека неопытного это было бы неприметно, потому что трудно различить разницу в весе в такой плотной среде, как вода. Но Дач так много раз был под водой, что не мог не знать этих вещей. Как он ни рассматривал, это все были раковины разного сорта, сросшиеся вместе, но все-таки они были очень тяжелы, и, решившись взять их с собою, Дач повернул к шхуне и дошел до лестницы. Он рассудил, что слитки, которые кубинец показывал им, были облеплены раковинами, и, вероятно, много еще было отбито. Он был уже около лестницы, как вдруг странное ощущение, слишком хорошо ему известное, овладело им. Голова его закружилась, кровь прилила к глазам, и страшное чувство удушения захватило грудь. Уже истощенный слишком продолжительным пребыванием под водой, работой и нервным волнением от битвы с акулой, он потерял самообладание и, несмотря на свою опытность, буквально потерял голову, так что упал на колени, забыл про сигнальную веревку и хотел стащить шлем с головы. К довершению всего его не могли видеть с палубы. В ужасе этой минуты ему представилась Эстера, молодая и прелестная, с состраданием смотревшая на него, но не протягивавшая ему руки для спасения, между тем как с улыбкой торжества на лице глядел на него Лоре, отрава его жизни. Мелькали также перед ним приятные воспоминания о днях его детства, в соединении с какой-то сонливостью, с которой он не мог бороться. Дач сделал усилие, чтобы вскочить на ноги, но опять упал ничком. Хотя, подобно гигантскому морскому червю, резиновый рукав извивался по песку, запас воздуха прекратился. Глава XXV. Хитрая лисица С чувством невыразимой тоски Эстера Поф наблюдала за своим мужем, когда он постепенно спускался по лестнице под воду, и потом с сильно бьющимся сердцем отошла вместе с другими к борту, чтобы следить в прозрачной воде за всеми движениями мужа. Было бы грустно и в том случае, если бы они расстались с любовью, но при сознании, что его сомнения усилились ее отказом, ее положение было вдвойне тягостно. До своей женитьбы Дач считался самым успешным и отважным водолазом; хотя последнее время он занялся чертежами и планами, по желанию жены, но в нем еще была сильна прежняя любовь к подводным приключениям. Но теперь ей казалось, что он принялся за прежнее занятие из ненависти к ней. Все это время мысль о скрытной опасности, которой подвергались все находившиеся на шхуне, была поглощена опасностью настоящей, и, не обращая внимания на то, кто ее ближайший сосед, Эстера наблюдала за мужем с таким беспокойством, что крупные капли пота выступили на ее лбу. Всякое движение Дача ясно виделось всеми на шхуне, и когда Мельдон первый крикнул: «Акула!», матросы тотчас, по распоряжению Распа, ухватились за спасательную веревку. – Стойте! – закричал Расп. – Он дал сигнал, что все благополучно! – Но это безумие! – вскричали Паркли и капитан в один голос. – Он дал сигнал: «все благополучно», – сурово повторил Расп. – Никогда не следует мешать водолазу. – Вы видите, что происходит, мистер Мельдон? – спросил капитан. – Совершенно ясно, – ответил доктор, – он вытащил нож и хочет бороться с акулой. Эстера уже это видела и, закрыв глаза руками, отошла в сторону, чтобы не слушать разговор, потому что Мельдон описывал все, что мы уже знаем. Она слышала также разные нетерпеливые предложения, чтобы вытащить Дача наверх, и умоляла об этом. Но суровый голос Распа постоянно заглушал другие голоса, и, так сказать, взяв в свои руки ответственность за жизнь водолаза, старик не соглашался. Он был в этом деле главным. Дач возложил на него эти обязанности, и он твердо стоял на своем. – Говорите что хотите, – ворчал он, – я знаю мою обязанность и исполняю ее. Никогда не надо мешать человеку под водой, пока он не попросит помощи. Продолжайте накачивать, ребята, – обратился он к матросам, стоявшим у воздушного насоса. – Посмотрите! Мистер Дач опять дает сигнал «все благополучно», зачем же нам вмешиваться? Я никому не позволю этого. – Разве вы не видите, сумасшедший, что на него хочет броситься огромная акула! – с волнением вскричал Мельдон. – Мне очень жаль акулу, – хладнокровно ответил Расп, – мистер Дач сумеет справиться со всякой акулой. Так я, по-вашему, сумасшедший, господин доктор? А что сказали бы вы, если бы я назвал вас сумасшедшим, если бы я вздумал мешать вашему лечению какого-нибудь пациента, который, по-вашему поправлялся бы и которого я считал бы опасным? – Расп прав, – сказал Паркли, который стоял с динамитом в одной руке, с проволокой в другой и с батареей у ног, – водолазу никогда не следует мешать. – Посмотрите, ведь это ужасно! – сказал доктор. Эстера отняла руки от лица и посмотрела вниз. Густое облако крови поднялось в воде и закрыло лицо человека, которого она любила. Бледная, как смерть, вытаращив глаза и раскрыв губы, но не произнося ни слова, смотрела она на воду. – Ну что ж из этого, – хладнокровно сказал Расп. – Я боюсь, что это его кровь, – воскликнул Вильсон. – Ради Бога, молчите, мистер Вильсон! – вскричал Паркли. – Посмотрите, ваши слова заставили мисс Стодвик лишиться чувств. Бесси, стоявшая возле брата и наблюдавшая за всем происходившим, тихо опустилась на палубу; но когда доктор повернулся ей помочь, Джон Стодвик сердито остановил его. – Это ваши страшные разговоры наделали, – воскликнул Джон Стодвик. – Ступайте и глядите, как убьют акулу. Я могу сам помочь сестре. Пошлите за холодной водой, батюшка, – сказал он, когда подошел капитан. Но это оказалось не нужно, Бесси пришла в себя и, дико осмотревшись вокруг, села возле брата и держала его за руку, поернувшись спиной к группе на палубе. – Ба! – хладнокровно воскликнул Расп. – Это кровь акулы. Вот, – прибавил он тотчас, – мистер Дач ударил ее еще раз. Ага! Что я вам говорил! Эстера увидала акулу, медленно поднимавшуюся сквозь красное облако; ее белое брюхо блестело на солнце; и Расп с восторгом указал на две большие раны, из которых вытекала кровь. – Здесь других акул нет, – сказал Расп, – а то кровь привлекла бы их. Поделом ей, зачем мешает водолазам. Эстера закрыла глаза на несколько минут, с признательной мольбой в сердце, потом, когда опять вода постепенно расчистилась, она увидела мужа и надеялась, что он поднимется. Но мы знаем, что он прошел под шхуной. Зрители бросились на другую сторону наблюдать за его действиями, а Эстера, ослабев от волнения, села на моток веревок, смотря на резиновый рукав, который находился возле нее. Она знала, что этот рукав был его связью с жизнью и чувствовала, сама не объясняя себе почему, что она обязана наблюдать за этим рукавом, чтобы никто до него не дотронулся. Подняв глаза на минуту, она увидела, что Расп стоит к ней спиной и что она одна, потому что все внимательно наблюдали за водолазом. – Он нашел место, – говорил один. – Он что-то взял, нет, не взял, – и так далее. Вдруг Эстера Поф почувствовала, что кто-то стоит возле нее, и, повернув голову, увидела, что Лоре незаметно подошел к ней и как будто смотрел, нет ли акул, но, в сущности, все время не спускал с нее глаз, и к ужасу она увидела, что он одной ногой касался рукава. – Я поджидал этого случая, – сказал он шепотом, – вы старались обмануть меня сегодня утром. – Нет, нет, – стонала она, когда негодяй поставил ногу на рукав, а сам улыбался. – Вы выдадите меня, несмотря на мои предостережения, – продолжал он тем же тихим тоном, – и за это, потому что я не хочу, чтобы нарушили мои планы, и за то, что я ненавижу Дача Пофа, а вас люблю, я прижму ногой этот рукав. Слушайте! Осмельтесь только закричать, – шепнул он свирепо, когда увидел, что ее белые губы раскрылись, – и он тотчас же умрет. Понимаете? Если я остановлю воздух только на несколько секунд, Дач Поф так испугается, что не успеет прийти в себя. Поклянитесь же мне теперь всем священным, всеми вашими будущими надеждами, что вы не выдадите меня. – Господи, дай мне силы! Я не могу! – проговорила Эстера. – Я стал ногой на рукав, – шипел кубинец. – Но ведь я знаю, моя милейшая, что вы желаете ему смерти, чтобы нашей страсти не было преграды. – Чудовище! – проговорила она. – Тише! – шепнул он. – Вы клянетесь? – Да, да, – произнесла она. – Что ни словами, ни поступками не измените мне. – Да, – сказала она хриплым голосом, – я клянусь. – Благодарю, моя милейшая, – шептал он, – это только на несколько дней. Пусть их найдут, мои сокровища. Они будут трудиться для меня, для нас, для нас, Эстера. Нечего отворачиваться, я читаю в вашем сердце. Вы скоро полюбите меня, так как я вас люблю, и будете так богаты, как восточная принцесса. Но теперь вы должны дать еще клятву; я ждать не могу. Я не хочу, чтобы вы бросали на меня такие гневные взгляды, вы поклянетесь, что сделаетесь моей, где бы и когда бы я ни потребовал этого от вас или… – Уж не сам ли вы демон? – воскликнула Эстера, видя с ужасом, что он прижимает ногой рукав. – Нет, – шепнул он страстно, – я только человек, которого вы почти свели с ума вашей красотой. Не были ли вы всегда холодны, не отвергали ли вы меня, несмотря на мои мольбы? Теперь я доведен до крайности. Клянитесь, что вы будете моей, или Дач Поф умрет. – Не могу, не хочу, – лепетала она. – Не могу! Не хочу! Вы должны. Вы знаете, что мне только стоит крепко прижать ногой рукав, и он лишится чувств. Что же тогда? Кто узнает, что это сделал я? Поклянитесь мне сию минуту, Эстера, я умоляю и приказываю. Слушайте. Разве я не последовал сюда за вами? – Я не хочу клясться, – произнесла Эстера и потом слабо вскрикнула, когда увидала, что Лоре с выражением ярости, которую не мог преодолеть, прижал рукав, а Эстера знала, что это будет причиной смерти ее мужа. Глава XXVI. Приключение Распа – Поклянетесь вы теперь, – прошептал кубинец. – Он умирает. Вы не спасете его? – Не могу, не могу. О! Это слишком ужасно. Дач, мой возлюбленный, я делаю это для тебя. Клянусь. – Что вы будете моей? – Да, да, – прошептала она и лишилась чувств, между тем как Лоре отнял ногу от рукава. – Проворнее, ребята, проворнее, – кричал Расп, – вытаскивайте его. Старый Расп вдруг понял, что внизу неладно, и по его приказанию, матросы, державшие спасательную веревку, быстро вытаскивали Дача на поверхность, между тем как человек шесть, в том числе кубинец, схватили его и положили на палубу. Расп поспешно отстегнул шлем и обнаружил, что лицо молодого человека посиневшее и скорченное от удушья. – Скорее, снимите с него все эти вещи! – воскликнул Мельдон. – Оставьте его в покое, – заворчал Расп, – я сейчас приведу его в себя! Грубо оттолкнув доктора, он схватил за руки Дача, раскачивал их то вверх, то вниз, потом растер ему грудь, и через минуту Дач вздохнул и начал быстро приходить в себя. Эстера, несколько опомнившаяся, но бледная и с замирающим сердцем, тихо подошла к мужу, опасаясь взглянуть на него. Выражение радости, за которым мелькнуло отчаяние, пробежало по ее лицу, когда она встала на колени возле головы Дача, ожидая, когда он откроет глаза, чтобы услышать его слова, но вдруг она вспомнила обещание, которое дала для того, чтобы спасти его жизнь.