— Каким таким парнем? — Ну, который кошку поджег. — А. Щас трудно вспомнить, но, скорей всего, ничего хорошего. — Да уж, наверное. — Ковбои — народ такой, они на все способны. — Да, сэр. Эт-точно. — Подольше поживешь, сам увидишь. — Да, сэр. Я уж и так знаю. Мистер Джонсон не ответил. И щелчком послал через весь двор окурок, который пролетел медленной красной дугой. — Загореться там нечему. А ведь я помню времена, когда в здешних местах было столько травы, что случались степные пожары. — Это я не к тому, что я будто бы все уже повидал, — сказал Джон-Грейди. — Да я понимаю. — Просто я хотел сказать, что видел то, чего, вообще-то, не должен бы. — Знаю. Этот мир преподносит жестокие уроки. — А для вас какой был самым жестоким? — Не знаю. Может быть, просто осознание того, что когда что-то ушло, оно ушло. Назад уже не возвратится. — Да, сэр. Посидели. Через некоторое время старик сказал: — На следующий день после того, как в марте семнадцатого мне стукнуло пятьдесят, я подъехал к старому правлению ранчо «Колодец Уайлда» и там смотрю, на заборе шесть мертвых волков висят. Проехал я вдоль забора, рукой по ним провел. Глаза их посмотрел. Был там человек такой специальный, у министерства сельского хозяйства на жалованье, охотник. Обычно он их капканами ловил. Но этих всех он отравил привадой. Со стрихнином, что ли. Где-то в горах Сакраменто — неподалеку от Аламогордо. Неделю спустя приносит еще четырех. И с той поры я волчьего воя в наших местах не слыхивал. Наверное, это и хорошо. Для коровьих стад волки были просто бич божий. Но тогда какой-то во мне, помню, протест возник, можно сказать, страх какой-то суеверный. Что дело не в религии, это точно: веры во мне с гулькин хрен было. Я всегда понимал так, что охота — дело нормальное: сегодня зверь жив, завтра его убили, но чтобы вот так, под корень… Ведь раньше-то они всегда здесь жили. Да и насчет яда тоже — мне бы, честно говоря, в голову не пришло. И вот уже тридцать с лишним лет волчьего воя не слышно. Не знаю даже, куда теперь и ехать, чтобы услышать его. Вполне возможно, что такого места вовсе не осталось. Возвращаясь в конюшню, Джон-Грейди столкнулся с Билли, тот стоял в дверях. — Что старикан? Пошел обратно спать? — Ага. — А что это он вдруг всколесился? — Говорит, бессонница напала. А ты чего? — То же самое. А ты? — И со мной то же. — Ну, тогда это, видать, в воздухе что-то. — Не знаю. — О чем он с тобой говорил? — Да так… — Но что-то он конкретное сказал? — Ну-у, сказал… вроде как, что коровы понимают разницу между тем, когда над ними летят гуси, и тем, когда летит горящая кошка. — Слушай, по-моему, тебе не стоит с ним так подолгу беседовать. — Возможно, ты прав. — Что-то, на мой взгляд, ты становишься уж слишком на него похож. — Да вовсе он не сумасшедший, Билли. — Может быть. Вот только не знаю, к тебе ли первому я бы обратился, если б хотел услышать на этот счет непредвзятое суждение. — Ладно, я спать пошел. — Доброй ночи. — Доброй ночи. Той женщине он сказал по-испански, что хотел бы оставаться при шляпе, две ступеньки, ведущие к бару, преодолел, держа ее в руках, там снова надел. У барного прилавка стояли какие-то мексиканские бизнесмены; проходя мимо, он им кивнул. Их ответные телодвижения были весьма небрежны. Бармен постелил перед ним салфетку. – ¿Señor? — сказал он. — Мне «Старого дедушку» и воду отдельно. Бармен двинулся прочь. Билли вынул сигареты и зажигалку, положил на прилавок. Глянул в зеркало буфетной стойки. В гостиной на диванах расположились несколько проституток. У них был вид ряженых, сбежавших с костюмированного бала. Бармен вернулся со стопкой виски, поставил и ее, и стакан воды на прилавок, Билли взял виски, разок взболтнул его медленным круговым движением, потом поднял и выпил. Потянувшись к сигаретам, кивнул бармену. — Otra vez[137], — сказал он. Бармен подошел с бутылкой. Стал наливать. – ¿Dónde está Eduardo?[138] — сказал Билли. – ¿Quién?[139] — Эдуардо. Бармен задумчиво продолжал наливать. Покачал головой. — El patrón[140], — уточнил Билли. — El patron no está[141]. – ¿Cuándo regresa?[142] — No sé. — Он продолжал стоять с бутылкой в руке. — ¿Hay un problema?[143] Билли вытряхнул из пачки сигарету, сунул в рот и взялся за зажигалку. — No, — сказал он. — No hay un problema[144]. Мне надо обсудить с ним один деловой вопрос. — А в чем состоит ваш бизнес? Билли прикурил сигарету, положил зажигалку поверх пачки, выпустил через прилавок бара струю дыма и поднял взгляд. — Мне не кажется, что с вами мы можем многого достигнуть, — сказал он. Бармен пожал плечами. Из кармана рубашки Билли достал деньги и выложил на прилавок десятидолларовую купюру. — Это сверх платы за выпивку. Бармен покосился в сторону того конца бара, где стояли бизнесмены. Бросил взгляд на Билли. — Вы знаете, сколько эта работа стоит? — спросил он. — Что-что? — Я сказал, знаете ли вы, сколько стоит эта работа? — Это вы о том, что много получаете чаевых? — Нет. Это я о том, знаете ли вы, сколько стоит устроиться на эту работу? — Никогда не слышал о том, чтобы на работу устраивались за деньги.