— Его спросили там, не принадлежит ли он к какой-нибудь банде pachucos{28}. Он сказал, что все известные ему pachucos живут в Эль-Пасо. А в Мексике он никаких pachucos знать не знает. Чистильщик вовсю наяривал щетками. Джон-Грейди наблюдал. — А на самом деле он был этим… pachuco? — Конечно. Кем же еще. Чистильщик навел предварительный лоск на сапог, втиснул щетку обратно в коробку и, взяв в руки бархотку, с громким хлопком встряхнул и зачастил ею туда-сюда по носку сапога. — Он попал в морпехи. Получил два «Пурпурных сердца». — А ты что же? — Что я «что же»? — Ты куда попал? Тот поднял взгляд на Джона-Грейди. Не переставая обрабатывать сапог теперь уже сзади. — Ну, в морпехи я точно не попал, — сказал он. — Нет, я насчет pachucos. — Да не-ет. — А ты засранец? — Это — да. — Большой засранец? — Ну, приличный. Давайте-ка другой сапог. — А вон там черное что-то осталось возле ранта. — Это я сделаю напоследок. Вы, главное, ни о чем не волнуйтесь. Джон-Грейди поставил другую ногу на ящик и сам закатал брючину. — Женщины первым делом ценят внешность, — сказал мальчишка. — Не думайте, что они не смотрят на ваши сапоги. — А у тебя есть девчонка? — Да откуда, на хрен. — А говоришь так, будто у тебя насчет девчонок кое-какой имеется печальный опыт. — А у кого не имеется? Когда они тебе просто так, для балды, таких себе и находишь. — Ничего, не сегодня завтра тебя заарканит какая-нибудь чудесная молоденькая штучка, вот увидишь. — Да ну, на фиг. — А тебе сколько лет? — Четырнадцать. — Насчет возраста небось соврал? — Ага. Конечно. — По-моему, если ты признал это, то это уже вроде как и не вранье. Мальчишка на секунду перестал растирать гуталин по голенищу, просто сидел, глядя на сапог. Потом опять начал. — Если есть что-то, что я хочу, чтобы оно было не так, как оно есть, то я не так и говорю. Что тут плохого? — Не знаю. — Кто так не делает? — Да все, наверное. — Значит, все врут. — А твой брат женат? — Который? У меня их трое. — Ну, тот, который был в морской пехоте. — Ага. Он женат. Да они все женатые. — Если женаты они все, зачем же ты спрашивал который? Мальчишка-чистильщик укоризненно покачал головой. — Ну вы даете, — сказал он. — А ты, наверное, самый младший. — Нет. У меня есть брат десяти лет, так он тоже женат и с тремя детьми. Ну естественно, я младший. А вы как думали? — Так, может быть, быть женатыми вам на роду написано? — Жениться никому на роду не написано. А я все равно беспутный. Oveja negra. Вы говорите по-испански? — Да. Я говорю по-испански. — Oveja negra. Это про меня. — Черная овца. — Так что уж я-то знаю, что это такое! — Я тоже. Мальчишка поднял взгляд. Протянув руку, вынул из ящика щетку. — Без балды? — удивился он. — Истинный крест. — На мой взгляд, вы на беспутного не похожи. — А как такие выглядят? — Да уж не так, как вы. Он обработал сапог щеткой, отложил ее, достал бархотку и встряхнул. Джон-Грейди сидит смотрит. — А как насчет тебя? Что, если б тебе сказали, будь кем хочешь? — Стал бы ковбоем. — В самом деле? Во взгляде, которым окинул его мальчишка, сквозило раздражение. — Да вот еще! Хрен там! — сказал он. — Вы что, юмора не секете? Я был бы el rico[103], целыми днями валялся бы и плевал в потолок. Неужто не понятно? — А если бы все-таки надо было что-то делать? — Не знаю. Может быть, летчиком… — Вона как! — А то! Летал бы везде…