— Давай. — Как ты находишь здешние места? — А что, нормальные места, и очень даже ничего. — В сам-деле? — Ну, я ж не сваливаю никуда. И Трой не сваливает. Джон-Грейди со щеткой перешел к ляжкам коня. Конь встряхнулся. — Нам всем придется сваливать, когда здесь все земли отойдут армии. — Да это я знаю. — Трой, стал-быть, не сваливает? Билли осмотрел кончик зубочистки и снова сунул ее в рот. Свет лампочки в конюшенном проходе на миг заслонила летучая мышь, ее тень чиркнула по коню, по Джону-Грейди. — Думаю, он просто хотел повидаться с братом. Джон-Грейди кивнул. Обоими локтями опершись на спину коня, он выбросил из щетки вылезшие щетинки, проследил их падение. Когда вошел на кухню, Орен еще сидел за столом. Оторвал взгляд от газеты и опять погрузился в чтение. Джон-Грейди подошел к раковине, помылся, а Сокорро отворила дверцу духовки и достала оттуда блюдо. Сидит ест ужин, через стол читая новости на обороте газеты Орена. — А что такое плебисцит? — спросил Орен. — Без понятия. Через какое-то время опять Орен: — И нечего мою газету с той стороны читать! — Чего? — Я говорю, нечего мою газету с обратной стороны читать. — Ладно, не буду. Орен сложил газету, пихнул ее по столу Джону-Грейди, поднял чашку кофе, отхлебнул. — А как вы догадались, что я с той стороны газету читаю? — Почувствовал. — А что в этом дурного? — Ничего. Просто меня это нервирует, вот и все. Это из разряда дурных привычек. Хочешь чью-то газету почитать — попроси его. — Ладно. — Тот мужик, владелец кобылки, которую ты забраковал и не позволил оставить у нас на территории, позвонил, хочет тебе работу предложить. — У меня и так есть работа. — Мне кажется, он хочет, чтобы ты съездил с ним в Фабенс{18}, посмотрел лошадь. Джон-Грейди покачал головой: — Нет, это не то, чего он хочет. Глаза Орена широко открылись. — Так сказал Мэк. — Или не все, чего он хочет. Орен прикурил сигарету и положил пачку обратно на стол. Джон-Грейди сидит ест. — А что сказал на это Мэк? — Сказал, что передаст тебе. — Ну вот. Мне передали. — Ч-черт, — вырвалось у Орена. — Ты мог бы съездить в выходной, проконсультировать его насчет лошади. Заработать какие-то деньги, наконец. — Дело в том, что зараз я умею работать только с одним хозяином. Орен сидит курит. Смотрит на парня. — Ездил сегодня к Кедровым Ключам. Поводил скотину по кустам немного, чтобы шкуры почистили. — А я что — спрашивал? — Ну, вслух-то нет. Я на том мышастом ездил, который из Ватсоновых. — Кстати, как он тебе? — А очень даже хорош. Не красуется, не выделывается. Причем всегда был хорошим конем — и до того, как я его поседлал. — Ты можешь его купить. — Знаю. — А что тебе в нем не нравится? — А ничего в нем нет такого, что бы мне не нравилось. — А покупать его ты все равно не хочешь. — Не-а. Покончив с едой, он вытер тарелку последним куском тортильи, съел и его, отпихнул от себя тарелку, сделал глоток кофе, поставил чашку и бросил взгляд на Орена: — Он просто хороший универсальный конь. Он еще не совсем доделан, но, думаю, из него получится хороший ковбойский конь. — Приятно слышать. Но тебе, разумеется, больше нравится тот, который, забросив ноги за уши, кидается на стенку конюшни. Джон-Грейди улыбнулся: — Ну, это не совсем то, как я представляю себе коня моей мечты. — А как ты его себе представляешь? — Не знаю. Думаю, конь должен просто глянуться. Или не глянуться. На листе бумаги тебе могут предъявить все мыслимые плюсы коня, а все равно неизвестно, глянется он тебе или нет. — А если тебе предъявят все его минусы? — Не знаю. Я бы сказал, тогда надо долго думать. — Как на твой взгляд — бывает, когда лошадь настолько испорчена, что с ней уже ничего нельзя сделать? — Думаю, бывает. Но гораздо реже, чем можно себе представить. — А может, и не бывает. А слова? Как думаешь, человеческий язык конь разбирает? — То есть понимает ли он слова? — Ну, слова не слова… Вот понимает ли он, что ты ему говоришь? Джон-Грейди устремил взгляд в окно. Стекла были все в каплях. По освещенной тусклой лампочкой конюшне, увлеченные охотой, метались две летучие мыши. — Нет, — наконец сказал он. — На мой взгляд, он понимает то, что ты при этом думаешь. Понаблюдал за летучими мышами. Вновь посмотрел на Орена: