— Знаю это чувство. Вот и меня тоже — бьет, как арендованного мула. Бросив взгляд на стенные часы, он снова взял из пепельницы сигару и сжал в зубах. — Но еще партейку я все же сыграл бы, — сказал он. — Будь по-вашему, сэр, — сказал Джон-Грейди. Сокорро сняла фартук, повесила на гвоздь, в дверях обернулась. — Доброй ночи, — сказала она. — Доброй ночи, Сокорро. Джей Си встал со стула: — Кому-нибудь налить еще кофе? Сидят играют. Когда Джон-Грейди взял черного ферзя, Джей Си поднялся, отпихнул стул: — Сынок, неужто ты моих намеков не понимаешь? Ведь зима скоро, холода… Пройдя по кухне, поставил чашку в раковину, направился к двери. — Пока, — сказал он. Распахнул дверь и вышел. Закрывшись, хлопнула сетчатая противомоскитная створка. Стало слышнее тиканье часов. Мэк откинулся на стуле. Поднял окурок сигары и снова положил его в пепельницу. — Пожалуй, я сдаюсь, — сказал он. — Вообще-то, у вас еще были шансы. — Да ну, на хрен, — бросив на него взгляд, отмахнулся Мэк. Джон-Грейди пожал плечами. Мэк глянул на часы. Перевел взгляд на Джона-Грейди. Тот наклонился и аккуратно повернул доску чужими фигурами к себе. Сделал ход оставшимся у Мэка черным конем. Мэк поджал губы. Внимательно посмотрел на доску. Сделал ход. Через пять минут Джон-Грейди поставил белому королю мат. Мэк только головой затряс. — Все, пошли по койкам, — сказал он. — Есть, сэр. Джон-Грейди принялся убирать фигуры. Мэк отодвинул стул, пошел собирать чашки. — В котором часу Трой с Билли собирались вернуться? — Да они, кажись, ничего насчет этого не говорили. — А ты-то почему с ними не поехал? — Я так прикинул, вроде мне и здесь работа есть. Мэк отнес чашки и кружки к раковине, поставил. — А они тебя с собой звали? — Да, сэр. Но я же не обязан ходить за ними хвостиком. Он задвинул крышку ящичка, сложил доску и встал: — А Трой… он что — собирается уехать, пойти работать к брату? — Не знаю, сэр. Джон-Грейди подошел к шкафу, убрал туда шахматы, закрыл дверцу и взялся за шляпу: — Ты не знаешь или ты говорить не хочешь? — Я, честно, не знаю. Если б я не хотел говорить, я бы так и сказал. — Да знаю. — А знаете что, сэр? — Что? — Насчет Делберта у меня неприятное чувство. — Какого рода неприятное чувство? — Ну… Вроде как я его место занял. — Да вовсе нет. Он бы все равно ушел от нас. — Да, сэр. — Да и вообще… Ведь это я здесь все-таки начальник. — Да, сэр. Спокойной ночи, сэр. — Свет не забудь включить — ну, который в конюшне. — Да мне и без него там все видно. — Со светом еще лучше видно будет. — Есть, сэр. Но он ведь — как бы это… мешает лошадям. — Мешает лошадям? — Да, сэр. Надев шляпу, он толкнул дверь и вышел. Глядя ему вслед, Мэк смотрел, как парень идет по двору. Потом Мэк выключил свет в кухне, повернулся и пошел по коридору прочь. — Мешает лошадям, — сказал он. — Эк ведь… Проснувшись утром, он пошел в каморку к Билли, хотел будить его, но того на месте не оказалось. Постель выглядела смятой, и он, прохромав мимо денников, бросил взгляд из двери в сторону кухни. Затем, обойдя конюшню, направился туда, где обычно стоял пикап. Билли сидел на водительском месте и, перегнувшись через баранку, вывинчивал саморезы из металлической накладной рамки, которая крепит лобовое стекло; вывинчивал и бросал их в пепельницу. — С добрым утречком, ковбой, — сказал он. — С утречком. А что случилось со стеклом? — Сова попала. — Сова? — Сова. Вывинтив последний саморез, он поддел и снял рамку, после чего принялся отверткой высвобождать кромки вдавленного внутрь стекла из паза в толстом резиновом уплотнителе. — Слушай, зайди, пожалуйста, с той стороны и надави снаружи. Постой-ка. Вот, возьми там перчатки. Джон-Грейди натянул перчатки, обошел, ковыляя, машину и стал давить на стекло, пока Билли выковыривал его край из паза отверткой. Наконец они вынули из уплотнителя всю нижнюю кромку стекла и одну боковую, после чего Билли, забрав у Джона-Грейди перчатки, вытащил все стекло целиком, положил его сначала сверху на баранку, а потом перенес и бросил на пол кабины с пассажирской стороны. — Как же ты ехал? Высунув голову в боковое окошко? — Да нет. Сел просто ближе к середине и смотрел в ту половину, что осталась целой. Он отвел в сторону «дворник», упершийся в торпедо. — Я уж подумал, вы еще не приехали. — Мы приехали около пяти. Как у тебя-то дела? — Да так себе.