— Вы слишком изнеженны! — грубо оборвал его Берк и с этими словами прошел в шалаш. Другие молча наблюдали за ним, пока он рылся там. Наконец шкипер появился снова, нагруженный тремя бутылками простого вина и большими кусками сухого и невкусного маисового хлеба жителей Галиции. Он выходил уже, когда Фишер закричал: — Послушайте, нам надо заплатить чем-нибудь. У меня есть полкроны, если этого достаточно! Берк молча взял деньги, возвратился в комнату, положил монету в свой собственный карман и снова вышел. — Теперь, — сказал он, — чем скорее мы дойдем до лужайки и возляжем, тем лучше! Все поспешно зашагали и скоро, поднявшись по тропе, очутились на голой равнине, где росла рожь; за нею виднелся лес. Здесь наши путники и приютились, расположившись вокруг пня каштанового дерева и разложив съестные припасы на нем за неимением стола. Еда была скудная, но они чувствовали такой голод и жажду, что разбирать было некогда. — Вот если бы нам удалось достать наши бочонки с золотом в таком же хорошем состоянии! — заметил Кеннер. — Вы пробуждаетесь, Кеннер, — сказал Мессенджер, — это первая умная вещь, которую вы сказали. Вопрос вот в чем: где мы добудем лодку? Милях в пяти отсюда должно быть село или, по крайней мере, гостиница, но понадобится много изворотливости, чтобы достать небольшое судно, не возбудив подозрения соседей. Двое должны остаться здесь — наблюдать с берега. Будет чистое безумие потерять из виду это место хоть на минуту! — Это дело, — проговорил Берк, — двое из нас пойдут на поиски, а двое останутся в миле отсюда!.. Не успел шкипер договорить своих слов, как с берега послышался выстрел, затем второй и третий, отдавшиеся в холмах. — Слышите?! — воскликнул Берк. — Эти выстрелы не из испанского ружья! Я прозакладываю жизнь, что это ружье сделано Винчестером. Пора нам двинуться! Все вскочили при этих словах и быстро тронулись в путь. XI ПЕРВЫЙ ИСПАНЕЦ Направившись по тропинке, покрытой частым лесом и густой зеленью, Мессенджер и его товарищи скоро пришли к прогалине на вершине низкого утеса, а взобравшись на крутой берег, покрытый колючим кустарником, очутились на небольшом плато, откуда видна была вся бухта. Под ними блестел золотистый песок с набегавшими на него волнами. Вдали виднелись башни, колокольни и зубцы какого-то здания, обнесенного каменной стеной. Внизу, на расстоянии не более четверти мили от них, они увидели лодку со своей яхты. На ее руле находился одноногий Джо, лежавший на спине, свесив здоровую ногу за борт, а деревянную ногу поставив торчком кверху с желтым флагом, развевавшимся на ней вместо сигнала. В то же время видно было, как время от времени он выпускал заряды из своего револьвера в каких-то двух оборванных испанцев, вооруженных только палками, а третий, бывший не кем иным, как тем, которого они встретили утром, поспешно заряжал свое ружье, чтобы снова напасть на негра. Его товарищи лежали, растянувшись на песке, чтобы избежать пуль, и ползли потихоньку к лодке, когда Мессенджер и другие взошли на скалу. При виде этой картины Берк и его товарищи невольно были поражены увиденным: они уже совсем потеряли надежду встретить кого-нибудь в живых со своей яхты, и вдруг перед ними появляется одноногий Джо. — Убейте меня, — сказал Берк, — если этот негр не живуч, как кошка! — Я лучше побьюсь об заклад, что он подбит пробкой! — пробормотал Кеннер, наблюдая за ним. — Я никогда не видал подобного человека, да еще в лодке на мели. — Я видел, как лодка плыла, — прибавил Мессенджер, щуря глаза, чтобы лучше видеть. — И ее снесло с остатком мачт. Он должен был приплыть к ней! — Может быть, его нога помогла доплыть до берега, — вставил Фишер, — но теперь она служит у него сигнальным флагом. — Однако что же нам-то делать, Берк? — проговорил Мессенджер. — Что делать, вы спрашиваете? — сказал Берк. — По моему мнению, этот негр взлетит на воздух через пять минут, если мы не сойдем к нему. А нам необходима лодка! — Я думал об этом, — возразил Мессенджер. — Мы не можем покинуть лодку, это вне всякого сомнения. Вопрос лишь в том, можем ли мы взять еще помощника или оставить негра им. — Вы не оставите его, — заявил Фишер, — ведь он — один из наших! — Может быть! — заметил Берк лаконически. — Белые считаются здесь выше черных, по крайней мере там, где замешан Берк. Но теперь, чем мы скорее присоединимся к нему, тем лучше. — Вот это дело! — воскликнул Мессенджер. — У нас нет оружия, у негра есть. Стоит рискнуть, чтобы достать ружье. Но как это сделать? Если мы покажемся, в нас выстрелят. Если же мы будем ждать, они застрелят его. Знаете, лучше мы спрячемся за те кусты и закричим! Предложение было принято, и все побежали вдоль утеса, вниз по тропинке, пока не дошли до берега, прячась за колючие кустарники, окаймлявшие пески. В это время положение моряка в лодке сделалось отчаянным. Хотя он попал в испанца с ружьем и несчастный ползал по песку в агонии, но два других подходили уже к лодке… Вдруг в эту минуту позади кустарников раздался крик. Услышав его, испанцы поспешили отступить. Пользуясь этим, одноногий негр вскочил на ноги и, захватив свое ружье, направился с поразительною быстротою к утесу и через минуту был в кустарнике. — Идите, господа, в лодку, — проговорил он, садясь и едва переводя дух от усталости. — Очень-очень тепло на воздухе, так тепло, как на моей родине, даже теплее, ей-Богу! Мне попало очень много, поверьте моему слову! Он продолжал болтать таким образом на своем образном наречии, но его уже не слушали. Внимание всех было снова направлено на испанцев, опять подошедших к лодке. Тогда Мессенджер, схватив ружье негра, выстрелил два раза и ранил обоих испанцев. Последние с криками убежали, а еще раньше исчез и третий, раненный негром, так что, когда Берк и его товарищи сошли на берег, там уже никого не было. XII БУХТА С НАВЕСОМ ИЗ ВЕТВЕЙ Приближался полдень, солнце ярко освещало стеклянное море. Пока люди гребли от берега, они могли видеть огненный свет на верхушках голых холмов и даже в глубоких расселинах долин. На более открытых пространствах, покрытых травой, которые находились между низким сосновым лесом, паслось стадо свиней, а несколько овец искало себе приют в лесу. Жара была сильная, и утомленные беглецы двигались механически (и как бы сговорясь) в тень, к устью реки. Подойдя ближе к косе бухты, они лучше увидели положение своей гавани. Поток падал с высокой горы в море, и в том месте, где он касался берега, образовалось озеро с крутыми скалистыми берегами, покрытыми растительностью. Деревья висели над водою бухт, покрытых ползучими растениями и кустарниками, представляя собой убежище от морских волн. В одну из них, вход которой был почти скрыт ползучими растениями, наши беглецы ввели лодку и очутились как бы в пещере, покрытой деревьями и пальмовыми листьями, где была масса насекомых. Снаружи невозможно было видеть внутренность пещеры. Нежный свет проникал сквозь зелень, воздух был приятно-прохладный. Отдохнув в тени около четырех часов и закусив припасами, найденными в лодке, беглецы приступили к совещанию, что делать дальше и как не упустить золота. — Я думаю, — начал Мессенджер, — нужно осмотреть как берег, так и море вокруг нас. Пусть Фишер отправится со мною на холмы, а вы трое будете смотреть за лодкою. Выстрел из ружья будет означать, что нам нужна помощь! Я хочу поискать, нет ли поблизости какого-нибудь села, и если есть, то можем ли мы ожидать оттуда помощи. Все охотно согласились на это, и Фишер, взяв заряд пороху из ящика с лодки, пошел с Мессенджером на разведку. Выбраться из крытой пещеры было нелегко — надо было выйти в залив, чего им не хотелось делать. Впрочем, им удалось найти проход между растениями, прилегающими к берегу, а потом вышли к лесу, тянувшемуся по берегу. В него они и направились. В лесу было темно от тени больших каштановых деревьев и тихо. Только жужжание комаров и мух да пение птиц несколько оживляли царившее здесь безмолвие. Под защитою леса Мессенджер и Фишер могли видеть пасущихся свиней и рогатый скот на более открытых прогалинах; между ними на траве лежали пастухи. Но ни села, ни отдельного жилища не было видно, кроме одного здания, похожего на замок и красиво возвышавшегося перед ними. Мессенджер шел впереди, за ним — Фишер. Пройдя с милю от бухты, они увидели две дороги — одну вверху, другую внизу, в долине. Мессенджер остановился здесь и тихо проговорил: — Ступайте по нижней дороге, но не показывайтесь на открытом месте. Если я буду нужен вам, стреляйте, но только когда вам будет грозить опасность, а это возможно, если вы натолкнетесь на людей, которых мы видели сегодня утром! Я полагаюсь на вас! Фишер кивнул головою в знак согласия, попробовал рукою, заряжен ли револьвер, и быстро пошел по оврагу к более открытой лесной местности. Через некоторое время он пришел в чащу, образующую природную беседку из мха, папоротника и травы; посередине бил ключ. Местечко было уединенное, и нельзя было надеяться увидеть жилище, но, когда он думал, что он совершенно один, большая собака датской породы подбежала к нему, преградив дорогу. Вскоре показалась и хозяйка собаки — девушка в бумажном платье и в соломенной английской шляпе. Схватив собаку за ошейник, она отвела ее к пню, на котором раньше сидела. Фишеру показалось, что ее лицо знакомо ему, и, подумав немного, он вспомнил, что прежде часто видел ее. Она оказалась той испанкой, за которою он наблюдал с любопытством в Монако, дочерью женщины, внушившей Кеннеру такие мрачные мысли, а Мессенджера приведшей в веселое настроение. Это открытие успокоило юношу. Он помнил, что Мессенджер велел ему прятаться от всех, кто встретится на берегу. Но это было по крайней мере цивилизованное существо, от которого можно было ожидать содействия. Юноша решился заговорить с нею, полагая, что Принц одобрит его поступок, и поспешно вышел из чащи, воображая себе, какую печальную фигуру он представляет в своем полинялом одеянии, с мокрыми волосами, в рубашке без воротника. Девушка посмотрела на него с удивлением, но он успокоил ее, произнеся на плохом французском языке (он не знал по-испански): — Надеюсь, я не испугал вас? Я один из потерпевших крушение. Наша яхта затонула недалеко отсюда, и я отыскиваю ближайшее село. Я думал, что, может быть, вы поможете мне. Девушка молча выслушала его, затем отвечала совершенно чисто по-английски, только с некоторым акцентом, что, впрочем, придавало ей большую прелесть. — Я могу говорить на вашем языке, — сказала она, — лучше, чем по-французски. Я воспитывалась в Айльуорте, близ Лондона. Помню, я видела вас в Монако, вы были там с брюнетом-англичанином. Моя мать уехала в Италию. Вон там наш большой дом, и мы ждем, что она вернется сегодня. — Кажется, счастье нам улыбнулось! — воскликнул Фишер. — Наша яхта в заливе, и, насколько нам известно, только пятеро из нас остались в живых. Нам пришлось очень плохо. Трое, которых мы встретили на берегу после крушения, были так рады увидеть нас, что начали стрелять, когда мы причалили. Я искал какого-нибудь пристанища, когда встретил вас. Может быть, кто-нибудь из ваших слуг поможет нам? Девушка боязливо посмотрел на него, гладя большую собаку, затем отвечала: — Я боюсь, что вы найдете мало гостеприимства в селе Эспасантэ или где-нибудь здесь. Но в Карнеро есть станция береговой стражи, и самое безопасное — пойти к сторожу, или вы можете спросить в селе священника, которого зовут Семелло. Наш собственный дом заперт. Кроме того, в настоящее время не совсем безопасно быть одному в этой местности. У вас есть лодка? — Да, — отвечал Фишер, — лодка яхты была выброшена на песок, и если бы в ней не было бисквитов, нам бы сегодня понадобился обед. Однако я думал, что здесь где-нибудь будет вблизи дом, где мы можем получить пищу и остаться отдохнуть на день. — Это потому, что вы не знаете берега, — проговорила серьезно девушка. — Это ужасное место, хотя я и прожила здесь половину своей жизни. Если вы послушаете меня, то больше не останетесь здесь ни одного часа! Девушка, казалось, говорила так серьезно, что Фишер решил, во всяком случае, сообщить обо всем Мессенджеру и, не теряя времени, поблагодарив девушку, пошел обратно. Но не прошел он и нескольких шагов, как опять услышал голос девушки и, оглянувшись, увидел, что она бежит за ним с легкой соломенной корзиной в руках. Догнав юношу, она молча подала ему корзинку, затем быстро убежала. В корзинке оказались плоды, бутылка вина и прекрасные овсяные бисквиты. Первым желанием юноши было сесть на траву и утолить жажду сладким виноградом, но, вспомнив о других и их нуждах, он подавил в себе желание и поспешил к берегу. Однако едва он очутился в чаще леса, как услышал треск кустов над ним. На тропинке показался высокий испанец с поднятой палкой в руках в знак того, чтобы тот остановился. XIII СНОВА В БУХТУ При виде испанца Фишер вспомнил поговорку, что британец равен трем французам и одному португальцу. Испанец, стоявший на тропинке, был хотя и высокого роста, но не очень испугал его. Однако он помнил также приказание Мессенджера, что должен избегать ссоры и, имея это в виду, недолго думая, быстро прыгнул с тропинки в чащу. Здесь в изобилии росла трава и кусты с колючими ветвями; почва была мягкая, болотистая. Ему казалось, что несколько шагов по подобной топи охранят его от всякой опасности, но, когда он стал прокладывать путь через чащу терновника, раздался звук выстрела, и, оглянувшись, юноша увидел головы двух других испанцев, выглядывавших между деревьями слева от него. Положение становилось серьезным. Вдруг раздался второй выстрел, задевший его левую руку. Фишер встал на четвереньки, оставив ценную корзину позади себя, и с удивительной быстротою пополз дальше, расцарапывая свое тело и разрывая одежду о кусты. Позади слышались свирепые крики преследователей, на которые отвечали с двух или трех концов леса. Скоро дорога сделалась более открытой, болото превратилось в луг. Голоса преследователей стали еще громче. Казалось, что все береговые жители собрались тут. Они больше не стреляли. Однако, дойдя до прогалины, юноша понял, что ему нужно или бежать, рискуя быть застреленным, или остаться и получить удар в голову в полутемной прогалине. Раздумывать было некогда. Он вскочил и, сгорбившись, побежал дальше. Позади усиливались дикие крики, когда он показывался, но ни одно ружье не выстрелило, и это его удивило. Задыхаясь, он взбирался по крутому холму, где папоротники росли густо, но не настолько, чтобы ему препятствовать идти. Испанцы кричали все громче, но затем замолкли. Место, где все это произошло, было на расстоянии мили от лагуны, в которой была привязана лодка, и Фишер, думая, что он бежит к косе залива, в действительности двигался по линии, параллельной косе. Тропинка, по которой он шел через лес, привела его наконец к оврагу, по которому река впадала в море. Задыхаясь до боли, он вышел из лесистой местности и очутился на краю ущелья, внизу которого протекал быстрый горный поток. Его положение теперь было одно из самых рискованных. Ему приходилось главным образом бежать вверх по тяжелой дороге. Один из оборванцев-преследователей находился в ста ярдах от него, перед ним была пропасть с прямым отвесом в сто футов или более, и он знал, что другие испанцы шли через лес, и ежеминутно мог увидеть их. Сообразив это, юноша решил выстрелить из своего револьвера. Ответом был выстрел с другой стороны оврага. Минуту спустя появился Мессенджер на скалистой тропинке, которая шла вдоль противоположной пропасти и, сразу заметив положение дела, закричал сильным, звучным голосом: — Налево! В ста ярдах от вас есть мост! Фишеру только это и надо было. Хотя дорога, на которой он стоял, имела крутой скат и упиралась в скалу, он быстро побежал по ней, преследуемый одним из испанцев. Минуту спустя, появился другой испанец на верхушке скалы, которая находилась по правой стороне его тропинки, и, схватив тяжелый камень в руку, стал поджидать, когда беглец будет проходить мимо, чтобы сшибить его. Положение было такое: по одну сторону оврага бежал Мессенджер, а по другую — Фишер, которого преследовал испанец; второй стоял на утесе, под которым Фишеру надо было проходить. Остальные прятались в высоком лесу. Хорошо еще, что ружье было только у того, который выстрелил в Фишера в лесу. Остальные были вооружены палками или камнями, поднятыми с тропинки. Им только оставалось бежать, надеясь нагнать его у моста или свалить его, когда беглец пойдет по извилистой дороге холма.