— Так же, как полная чушь то, что ты мне только что сказал! Остаться с тобой из-за детей! Она распаляется настолько, что на светлой коже проступают красные пятна, а я перехватываю ее за талию и притягиваю ее к себе. — Луиза… — Пусти! — Нет. Не пущу, — говорю я. — Ни сегодня, ни когда-либо еще я больше никуда тебя не пущу. И не отпущу. Прости меня. Слова вырываются так легко, как никогда раньше. Раньше мне всегда сложно было просить прощения, и еще сложнее признавать, что я могу ошибаться. Хотя бы насчет Эльгера. Да, он причинил моей сестре немало зла, но он же ее и спас. Спас от своего отца-чудовища, вернул им с Анри долг жизни. И после… в том числе и сегодня, он сказал правильно: это и его семья тоже. Отныне мы все семья. — Прости меня, — повторяю я. — За мою упертость и черствость. За невнимательность. За то, что временами не могу совладать со своим темпераментом. И уж тем более не могу совладать с твоим. У Луизы расширяются глаза. — Мне всегда не хватает твоих насмешек. Не хватает наших пикировок. Не хватает тебя. Почти год, когда мы были в ссоре, когда я думал, что снова тебя потерял, я не мог найти в себе сил, чтобы решиться на этот разговор. На такой разговор, который должен был состояться уже давно. То, что ты говорила — это не чушь. Это твой страх. И мой самый сильный страх — потерять тебя. Моя Луиза… Кажется, я за всю жизнь столько не говорил о своих чувствах, поэтому сейчас не знаю, что еще добавить. Просто не представляю. Наверное, тут и нечего добавлять, поэтому я сейчас просто смотрю в глаза жены, которые неожиданно начинают блестеть. — Винсент Биго, ты… ты просто… Она ударяет меня кулаком в грудь. — Я даже не знаю, как тебя назвать, чтобы не испортить репутацию герцогини! Вместо ответа я притягиваю ее к себе. — Я люблю тебя, — говорю я. — Всегда любил и всегда буду любить. Но чтобы не испортить репутацию герцога, вынужден настаивать на том, чтобы ты называла меня по имени. Не дожидаясь ответа, притягиваю ее к себе и целую. Так, как не целовал уже очень давно, и, пожалуй, оно того стоило. Меня всегда сводила с ума ее близость, а сейчас сводит вдвойне — я словно заново узнаю свою жену, раскрываю все грани ее чувственности. А чувственности в ней столько, что охватившее меня пламя такое же, как бесконечно слепящее пламя ее волос. Запускаю в них пальцы и слышу в ответ тихий, грудной стон, и мой самоконтроль окончательно летит ко всем демонам. — Винсент… — еле слышно шепчет Луиза. — Там Хлоя… — А здесь полог безмолвия, — говорю я и тихонько толкаю дверь, отрезая гостиную от спальни дочери. И снова впиваюсь яростным поцелуем в чувственный рот жены, чтобы без остатка раствориться в охватившем нас чувстве. Чувстве, которое сильнее любого страха. И которое срывается с губ Луизы гортанным: — Люблю… Глава 15 Тереза Я осторожно переворачиваюсь на бок: тихо, чтобы не разбудить Анри. Мне кажется, что все мои попытки заснуть изначально были обречены на провал. Особенно после беседы с Софи — все это время моя девочка переживала, что она для нас обуза. Старый детский страх, который остался у нее еще с тех пор, когда я только-только узнала о своей беременности. Нет, разумеется, Софи любила нас и знала, что мы ее любим, но этот страх жил в ней, затаился до поры до времени, чтобы в самый ответственный момент нанести удар. Я удерживаю вздох и снова тихо поворачиваюсь на спину. Судя по синим предрассветным сумеркам, скоро взойдет солнце. Да, не такой я представляла эту ночь и наше новое зимнее утро. А какими я их представляла? — Не спится? — Анри проводит пальцами по моему плечу. Так неожиданно, что я вздрагиваю. — Как давно ты не спишь? — поворачиваюсь к мужу. — Я вообще не спал. Он смотрит мне в глаза, в темноте его радужка всегда кажется чуть светящейся. Самую малость, но из-за этого создается такое чувство, что сейчас сквозь его ладони хлынет золотая мгла. Антимагия. — Как думаешь, Ирэю отправил Аргайн? Он усмехается. — Тереза, ты в курсе, что читать мои мысли нехорошо? — Если бы я могла читать твои мысли, — говорю я, — моего страха не случилось бы. — Того, в котором ты считаешь, что нашей семьи больше нет? — Примерно, — соглашаюсь. — Ты правда думаешь, что я стал как Фрай? Кажется, он спрашивает серьезно. Его ладонь лежит на моей талии: ладонь самого близкого, моего мужчины, с которым я давно уже считаю себя единым целым. — Нет, — отвечаю я. — Нет, Анри. Разумеется, я так не думаю. Я наговорила тебе множество глупостей, и я не представляю, что с этим делать. — А с этим надо что-то делать? — Насколько же сильны наши страхи, если они способны привести к такому? Анри вздыхает, а потом притягивает меня к себе. — Кристоф и Кристиан больше всего боялись поссориться, представляешь? Разругаться между собой — так, чтобы больше никогда не разговаривать. — Они тебе все-таки рассказали? — У меня расширяются глаза. Со мной близнецы отказались говорить наотрез. — Обижаешь, — усмехается Анри. — Начальник разведки я, или где? Я несильно бью его по плечу. — А если серьезно? — А если серьезно, мне пришлось потрудиться. Ты же знаешь, этим двоим всегда хватает друг друга. Все свои страхи и сомнения они проговаривают между собой. Правда, как оказалось, не все. Я тянусь к его лицу, касаюсь кончиками пальцев виска. — Да, если проговорить любой свой страх, он теряет часть силы. — Особенно если рассказать о нем тому, кого любишь. — Анри внимательно смотрит на меня. — Я с ума схожу, когда думаю, что моя работа может ударить по тебе, как уже было когда-то. Он тоже касается моего лица, и я перехватываю его ладонь. — За все это время, — говорю я, — ты ни разу не дал мне повода усомниться в себе. Ни разу не подвергал опасности ни меня, ни детей. Так откуда такие мысли, Анри? — А откуда у тебя мысли, что наша семья вот-вот рухнет? — Он мягко сжимает мою руку. — Мне кажется, я подвергаю вас угрозе уже одним фактом существования Комитета. Анри — Это не так, — отвечает Тереза. — А даже если бы и было так… мы через многое вместе прошли. Или ты хочешь от нас отказаться? В ее словах звучит горькая правда. Когда-то я отказался от нее, чтобы защитить. — Я хочу отказаться, — говорю я. — Но не от вас. От Комитета. Тереза неверяще смотрит на меня. — Что?! Зачем?!