Я улыбаюсь. — Тогда выбирай страну, моя королева, — говорю я. — И начнем. Глава 13 Шарлотта Я чувствую себя странно. Так странно, как я не чувствовала себя уже давно. Пусть даже все, что я наговорила Эрику, было под заклинанием, мне все равно дико стыдно. Поэтому я молчу и надеюсь, что удастся отговориться тем, что я хочу спать. Хотя на самом деле я не хочу, и лгать ему тоже не хочу, просто так стыдно мне не было, наверное, с тех времен, как он впервые заставил меня раздеться, чтобы писать обнаженной. При мыслях об этом вообще слезы на глаза наворачиваются, и очень не вовремя: в ванную комнату заходит Эрик. И тут же их, разумеется, замечает. — Шарлотта, в чем дело? — Он хватает меня за плечи чуть резче, чем обычно, и разворачивает лицом к себе. — Ни в чем, — отвечаю я. — Все хорошо. — Так же хорошо, как было под заклинанием? Я мотаю головой. — Нет. Эрик, это совсем не то… — Ты уверена?! — Он вглядывается в мое лицо. Только сейчас я начинаю понимать. — Подожди, но ведь заклинание было разрушено. Или ты думаешь, что… — Я уже не знаю, что и думать, — выдыхает он, прижимая меня к себе. — Я не почувствовал эту дрянь, пока не стало слишком поздно. — Ее никто не почувствовал. — Кроме Анри. — Но и тебя тоже. — Я отстраняюсь, чтобы заглянуть ему в глаза. — Вы же нас и спасли. Всех. — И Тереза. Сейчас уже я не настолько уверена, что заклинание было разрушено. Хотя если верить словам Льера и всему, что я знаю про мааджари и воздействие на человека… это заклинание не создавало страхи, оно подогревало наши собственные. Вытягивало их на поверхность. — Я хочу спать. — Говорю я, чтобы не сказать что-нибудь еще. — Тогда пойдем. — Эрик гладит меня по волосам. — Но сначала скажи, Шарлотта… ты боялась того, что я причиню тебе боль? Боялась моей внутренней тьмы? Именно поэтому ты меня провоцировала? Он смотрит на меня так, что я даже не сразу осознаю смысл его слов. А когда осознаю… — Нет! — восклицаю возмущенно. — Нет, разумеется нет! — Нет? — Кажется, он мне не верит. — Тогда какой твой самый главный страх? Я глубоко вздыхаю, отвечая на его пристальный взгляд таким же прямым. — И Тереза, — говорю я. — Что? — Он выглядит так, будто вообще не понимает, о чем речь. — Я боюсь, что ты до сих пор ее любишь. Эрик Не будь передо мной Шарлотта, я бы решил, что это нелепая шутка. Но то, как она кусает губы и отводит глаза, пытаясь скрыть свои чувства, однозначно говорит, что это… — Лотте, ты с ума сошла?! — Не кричи на меня! — В темных глазах стоят слезы. — Что я вообще должна была думать… после того, как на всех твоих картинах была она? И когда вы с ней постоянно переглядываетесь, как будто знаете больше остальных? — Ты это сейчас на что намекаешь? — Я прищуриваюсь. — Ни на что. — Она выворачивается из моих рук. — Ты ради нее изменился. Ради нее поехал в Иньфай. Ради нее справился с внутренней тьмой… — Я изменился ради тебя, — говорю я. — И только рядом с тобой. Окончательно. Хотя сейчас мне здорово хочется тебе всыпать за такие мысли. Так, чтобы ты все утро сидеть не смогла. Шарлотта широко распахивает глаза и уже открывает рот, чтобы возразить, когда я просто подхватываю ее на руки и несу в спальню. — Эрик! — Она упирается ладонями мне в грудь. — Эрик, поставь меня на пол, немедленно! — Это что, попытка мне приказывать? — интересуюсь я. В ее глазах столько возмущения, а мне почему-то хочется улыбнуться. Совершенно неправильная эмоция, но улыбнуться с каждой минутой хочется все сильнее. Я не могу на нее злиться, даже если бы и хотел. Вот только сейчас я не хочу. Шарлотта меня ревнует. Это так… мило. Возражать мне больше не пытаются, только сердито сопят. Когда я откидываю край одеяла и устраиваю свою маленькую жену на постели, мне хочется только одного — обнять ее и никогда больше не отпускать. Вместо этого закутываю ее в одеяло, как в кокон, а сам вытягиваюсь рядом. — Так… расскажи, и давно эта мысль пришла в твою светлую голову? Шарлотта дуется. Дуется она тоже очень мило. — Какая разница, когда. — Разница есть. — И что от этого изменится? — Она ворочается под одеялом, пытаясь из него выпутаться, но я не позволяю. — Думаю, как я тебя отшлепаю — чтобы ты не смогла сидеть до утра или до вечера. — Ты этого не сделаешь, — говорит она. — Ты так в этом уверена? — В этом — да. По крайней мере, пока я тебя не попрошу. — А ты попросишь? Мне все больше нравится наш разговор. Не то чтобы я в самом деле хотел ее отшлепать, но… но. — Посмотрим на твое поведение, — говорит она. — На мое поведение?! На этот раз я не удержался от того, чтобы опрокинуть ее на спину и, потянув одеяло вниз, чувствительно прихватываю зубами сосок через тонкую ткань сорочки. Шарлотта вскрикивает, но скорее от неожиданности. — Эрик! — Так что ты там говорила про мое поведение? Она упирается ладонями мне в грудь и спрашивает слишком серьезно: — Ты боишься причинить мне боль? Это твой самый главный страх? — Да, — отвечаю, не задумываясь. Только с ней я готов всегда говорить откровенно: о своей тьме и о страхах. О том, что я чувствую к ней. Бесконечно. — Бесконечно. — Бесконечно? — переспрашивает она.