Сейчас Хен скажет, что зайдет в другой раз. Я сжалась, готовясь к боли, — ужасно не хотелось, чтобы он уходил. Даже до завтра. Даже на несколько часов. Но Хен молча поймал меня за локоть, притянул к себе, другую руку положил на поясницу, отчего я невольно прогнулась в талии и прильнула к нему еще теснее. По телу хлынул жар, сердце как сумасшедшее запрыгало в груди. Ой-ой-ой, что же сейчас будет! И все равно я не противилась. И не могла бы. Чувствовала себя мягкой, как подтаявшее масло, сил хватило только упереться рукой в широкую грудь и шепнуть: — Лидайя… — Что Лидайя? — Хен наклонился ко мне близко-близко. Смешок пощекотал ухо, горячее дыхание обожгло. Хотелось закрыть глаза, обвить шею Хена руками и позволить ему все на свете. — Сатьян? — Моя соседка, так и не дождавшись ответа, выглянула в коридор. — О… здравствуйте. — Это Яре… ар-теран Верес, наш тренер, — чувствуя, как густая краска заливает лицо и уши, я обернулась — насколько это было возможно, стоя вплотную к Хену. Старательно делая вид, что не происходит ничего такого — подумаешь, тренер и первокурсница обнимаются в полутьме, сказала Хену то, что он и так знал: — Это Лидайя. Моя подруга. — Приятно познакомиться. — И улыбнулся как ни в чем не бывало. — Мне тоже, — ответила Лидайя вежливо, как и подобает первокурснице. Посмотрела на нас с любопытством. Нашу позу она не прокомментировала, но взгляд был многозначительный. — Ой, вспомнила, я же к Ларну собиралась пойти! Не буду мешать, давайте, пока. Она мигом, будто давно готовилась, сдернула с вешалки пальто, вдела ноги в ботинки и пропала за дверью. Послышались быстро удаляющиеся шаги. Все произошло так стремительно, что совершенно меня ошеломило. Потянулась густая тягучая тишина. Мы как дураки продолжали в обнимку торчать в прихожей. — Хочешь чаю? — спросила одеревенело. — Хочу, — улыбнулся Хен. Я с облегчением высвободилась из его рук и юркнула на кухню. Пока наливала воду и ставила чайник на огонь, одним глазком наблюдала, как он ходит по комнате. Мне было странно и удивительно — понимать, что он здесь. Что это правда Хен. Сладкий ужас и предчувствие боли — он здесь, родной, любимый… вот только ему грозит смерть. — Чайник кипит. Пока я плавала в густом меду чувств и коротеньких мыслей, Хен успел подойти и теперь стоял с другой стороны от кухонной стойки. Смотрел на меня и снова улыбался. — А-а! Да… Погасила огонь, достала чашки. И чуть не уронила их — руки Хена легли по обеим сторонам моего тела, щеку пощекотали его волосы. Я застыла, чувствуя, как по позвоночнику несутся мурашки. Запах мужчины забил ноздри, вскружил голову, опьянил. — Так и не научилась готовить? — Хен тихо усмехнулся мне на ухо. — Н-нет… — Не выдержав напряжения, повернулась в его руках. Тут и он перестал улыбаться. И я не могла оторваться от его глаз, зачарованно наблюдая, как медленно они темнеют, как его взгляд скользит ниже, к губам, как дыхание учащается, как он снова смотрит мне в глаза. Хен медленно и осторожно подался вперед, провел кончиком языка по губам, будто пробуя их на вкус, только обозначая намерения. Я закрыла глаза. Закинуть руки ему на шею постеснялась и только сжала складки свитера у него на боках, притягивая в себе, плавясь в ощущениях. Нигос, как жарко… и пронзительно… Поцелуй углубился, превращая что-то внутри меня в тягучую лаву, заставляя ее взламывать плотную скорлупу, вынуждая меня саму дышать часто и прерывисто, словно я была готова взорваться. Почему каждый поцелуй с ним — как пламя? Как обжигающий бешеный жар, сносящий все барьеры, все оковы, все запреты? Хен наконец отстранился, уперся лбом в мой лоб, по-прежнему обнимая. Некоторое время мы молчали, успокаивая дыхание. Хагос, так нельзя. В следующий раз мы не остановимся. Я бы и сейчас не возражала, если бы… Следующая мысль поразила меня своей пугающей правильностью. В любой момент один из нас может умереть, так почему бы не сделать то, о чем я все равно никогда не пожалею? Ох, кажется, пока что лучше не думать об этом. Чай! Да, конечно. Чай… Предложила Хену сесть за стол, поставила перед ним чашку. Потом вспомнила, что с нашего ужина что-то осталось. Вытащила кастрюлю из холодильного угла, заглянула. Суп, в сковородке лежат котлеты, где-то была еще вареная картошка. — Хочешь поесть? — Ты готовила? — уточнил он с насмешливыми нотками. — Лидайя, — буркнула я. — Тогда хочу, — и заржал, негодяй. Ел он с аппетитом, аж за ушами трещало. Я сидела напротив, попивала чай и беззастенчиво пялилась. Ужасно хотелось попросить его снять маскировку. И стоило Хену доесть, я так и сделала. Просьбу выполнил без вопросов. Поставил защиту от прослушивания и наблюдения, и из-под черт Ярена проступили его родные. С полминуты я просто смотрела, точно пытаясь запечатлеть в памяти каждую мелочь. Потом спросила, и в голосе помимо моей воли плеснул упрек: — Почему ты пропадал полгода? Почему не вернулся сразу? Хен глянул на меня с насмешливым изумлением. Отставил тарелку, поднялся. — Спасибо, было очень вкусно. Я молча ждала ответа, но он ушел в комнату, остановился, долго и со вкусом потягивался. Наконец сел на диван и похлопал рядом с собой. — Все расскажу, если придешь сюда. Невольно фыркнула. Нашелся шантажист. Составила посуду в раковину, активировала знак воды, чувствуя, как Хен гипнотизирует взглядом мою спину. Его нетерпение можно было резать ножом, так что губы сами расплывались в улыбке. Не хочет рассказывать сразу — пусть подождет. — Потом домоешь, — он не выдержал первым. Улыбка сделалась торжествующей. Я нарочито неторопливо погасила знак, вытерла руки о полотенце и с делано безразличным видом прошествовала к дивану. Хен сидел, расслабленно расставив ноги, положив руки на спинку, но стоило подойти, сцапал меня в объятия. — Попалась, — довольно проурчал мне в волосы. — Рассказывай. — Повинуясь его рукам, я устроилась между расставленных коленей, чувствуя себя кошкой, пригревшейся на солнце. — М-м, — протянул Хен, — собственно… Вернулся домой с пустыми руками, зря потратив почти полгода, не только не достав то, за чем отправлялся, но и невольно посодействовав пробуждению Звезды Сантерн… Уйма денег, подготовка, время — все пошло к Хагосу. Так что, думаю, ясно, что дома мне не обрадовались. Я выцепила из его монолога слова «Звезда Сантерн». Так вот как они называют Хранителя! Неожиданно красиво и поэтично. — Если честно, надеялся, что они отступятся. Но ваш меч был единственным из Пяти Оружий, о котором мы знали точно, и единственным, к которому могли подступиться. Лук Морвенны, я уже говорил, давно утерян, посох и шар у нас были, оставались ваш меч и кинжалы Ерриосов, но до кинжалов добраться практически нереально… Так что мне вставили по первое число и отправили обратно. — Сюда? Сразу? — Нет, не сразу. Ты переоцениваешь наши возможности. — Хен невесело усмехнулся. — Несколько месяцев ушло на создание новой легенды. И то я торопился как мог, потому что боялся… за тебя. — Я сидела, уткнувшись носом в его ключицу, но при этих словах приподняла лицо. Хен тоже посмотрел на меня, серьезно и строго. — Я знал, что здесь есть еще один человек из наших. Пока у меня все шло хорошо, он не вмешивался. Но когда я погорел, он в любой момент мог перейти в наступление. Особенно если выяснилось бы, что меч и правда у тебя. — Вы не знали? — Была вероятность, что это не так. Ты могла не удержать магию, могло быть кратковременное помешательство. — Поэтому ты меня… не убил? — Внутри все болезненно сжалось. Я будто снова очутилась там, в домике на заставе, и незнакомец, притворявшийся моим мужем, сидя в ногах кровати, смотрел на меня молча и отчужденно. Хен, словно что-то почувствовав, крепче сжал руки, возвращая меня в настоящее. — Я бы не смог, — хрипловато сказал после паузы. Чуть дернулся кадык на горле. — Я уже говорил тебе: самый сильный твой враг — ты сам. Я проиграл. Себе… тебе. — Он зарылся лицом в мои волосы, вдохнул так яростно, словно от этого зависела его жизнь. — Я люблю тебя, Сатьяна. Не сразу осмыслила его слова. Ошарашенная, вынырнула из крепкой хватки. Хен смотрел на меня прямо, с каким-то отчаянием. Так, как смотрит побежденный, вручивший победителю свой меч и ожидающий, когда острие коснется его груди. — Ты пробралась мне в душу, как какое-то наваждение, проклятие. Знала бы ты, сколько раз снилась мне. Разная. Нежная, милая, смелая, решительная… развратная, соблазняющая. Я вообще не должен был тобой увлечься. Но ты… ты взяла меня своей… настоящестью. Я бы сказал «искренность», но это немного другое. Ты — как моя противоположность. Там, где я действую исподтишка, обманом, ты рубишь напрямую. Ты была моей целью, способом подобраться ближе, я не имел права допускать хоть какие-то чувства… Но ты… — он не договорил, бессильно усмехнулся, покачал головой. Мои щеки пламенели, я чувствовала это, но взгляда не отводила. Стеснения не было, был только смутный внутренний жар, стремившийся вырваться наружу, вылиться или в слова, или в действия, но ни слов, ни действий не находилось. Хен скользнул пальцами по моему затылку, стиснул, накрыл ртом мои губы. Поцеловал коротко, но жадно, отпустил со вздохом. — Я не собирался снова наступать на те же грабли, — сказал тоном ниже, всматриваясь в мои глаза. — Хотел быть рядом, охранять, но… не выдержал. Вокруг тебя постоянно крутятся какие-то идиоты. Ты приманиваешь их, как мед муху! Его большой палец рассеянно поглаживал мою шею под волосами, рождая миллионы щекотных мурашек. Голос был недовольным, лицо хмурым, а прикосновения — нежными-нежными, так что хотелось зажмуриться и замурлыкать. — В общем, прогорел как младенец. А ты довольна? Маленькая змейка, — прозвучало почти добродушно, и я, хихикнув, снова уткнулась носом в складки его свитера. Потом, кое-что вспомнив, подняла голову. — А как бы ты его взял, Хранителя? Ведь у тебя уже есть сильный меч. Хранитель не пошел бы к тебе. Или тогда было другое оружие? — То же. — Хен покачал головой. — Есть способ собрать энергию в сосуд. Помнишь, ваш меч изначально хранился в камне. Таким способом оружие можно передать. Но это знание — из числа наших клановых секретов. Именно так моя бабка выкрала посох Денортов. Кивнула, но в то же время что-то в его рассказе меня царапнуло, и через миг я поймала эту нестыковку. Я знала, что оружие может менять форму при смене хозяина. То есть если меня убьют, магия пойдет к тому, кто окажется поблизости, вне зависимости от его специальности, и он, если приручит ее, получит то оружие, которое ему нужно. Но в случае Хена сначала я видела его посох, а теперь у него меч. И он утверждает, что это то же оружие. Значит, оно может меняться, даже будучи в руках у одного и того же человека?! Когда я спросила, Хен улыбнулся, словно хваля за наблюдательность.