– Максим Андреевич! – Бас начальника Особого отдела дивизии прозвучал настолько тревожно, что у Шелестова похолодело внутри. – Максим Андреевич, неприятность у нас, кажется. Хотя теперь уже ясно, что ждать нечего. – Черт, да говорите же вы! – не выдержал Шелестов. – Пропал самолет с дипломатической почтой. Груз получили на нашей территории, сопровождал его сотрудник посольства. Два часа назад начались помехи, потом связь прервалась. На трассе шторм. Горючее в самолете кончилось час назад. Надежды никакой. – Чья почта, какого посольства? – Нашего в Японии. – Так, дождались… – со стоном протянул Шелестов. – Я сейчас буду у вас. Сосновский был уже далеко, наверное, у самой границы. Буторин снова в тайге. Появились новые сведения о месте нахождения диверсантов. Охотники опять видели следы. Коган улетел в Нерюнгри, где сейчас находился старый знакомый Мулымова, проработавший с ним на биологическом стационаре несколько лет. Хотелось бы, чтобы вся группа была под рукой, ведь дипломатическая почта – вещь серьезная. Там переписка посла с Комиссариатом иностранных дел, там указания и рекомендации, там отчеты и доклады, там аналитика по многим вопросам. К непредсказуемым последствиям может привести захват дипломатической переписки с посольством Японии, когда отношения висят буквально на волоске, когда союзник фашистской Германии милитаристская Япония того и гляди вступит в войну с Советским Союзом, когда еще не остыли горячие вопросы Халхин-Гола и Ханки. Шелестов буквально ворвался в кабинет Гончаренко и, вытирая пот со лба, спешно потребовал: – Давай подробности и последние новости! – Исчезновению из эфира предшествовали грозовые помехи. – Гончаренко встал и подошел с карандашом к карте на стене. – Самолет шел четко по маякам, сигналы были устойчивые. Нарушения связи появились вот здесь, над отрогами Ялыана. Грозового фронта на этом участке трассы не ожидали. Прогноз был в целом благоприятный. Но в горах часто меняются воздушные потоки, в основном из-за низкой облачности. Приходится вести машины на высоте до пяти тысяч метров. Без кислородных аппаратов. – Это я знаю, – кивнул Максим. – Дальше! – Связь оборвалась примерно вот в этой точке, при условии, что самолет не менял курса и что его не сносило вихревыми потоками. Если предположить, что связь потеряна именно в момент крушения, то поиски надо начинать с западных склонов Ялыана. Если самолет просто сбился с курса и летел до последней капли горючего, то упал или попытался выполнить аварийную посадку он где-то километрах в шестидесяти от нас. Но разброс, сам понимаешь, может быть километров на сорок севернее или южнее. Вот такая неутешительная картина. Гончаренко обвел на карте большой треугольник. Шелестов посмотрел на наручные часы. Самолет разбился примерно два часа назад. Авария или диверсия? А искать самолет придется в любом случае, даже если надежды нет никакой. – Кто сопровождал почту? – Сотрудник посольства, наш коллега. Если ты имеешь в виду подозрения, касающиеся его самого, то этим уже занимается Москва. Да-да, я обязан был незамедлительно сообщить о происшествии. Ответ, как ты понимаешь, – приложить все силы к поиску. – Я пойду с поисковой партией, – не терпящим возражений тоном заявил Шелестов. – Сколько ты намерен сформировать групп? – Завтра утром выйдут три отсюда. Сегодня, думаю, часа через два, будут готовы группы охотников с Белого Лога. Завтра к вечеру обещали починить и поднять в воздух два самолета У-2. Возможно, получится обе машины радиофицировать. Это все, что можно сделать сейчас. – Мало, капля в море, – покачал головой Шелестов. – Никакой гарантии, надежда только на чудо. – Через два дня прибудет рота НКВД из Магадана. За это время я подготовлю десяток проводников из местных. Разработаем маршруты. Это еще десять поисковых групп. – Ладно, это все работа ногами, а что мы можем сделать головой, Федор Силантьевич? – Что ты имеешь в виду? – хмуро посмотрел на Шелестова Гончаренко. – Знаешь, моя хозяйка, тетя Дуся, неграмотная, но умная женщина, постоянно пичкает меня народными мудростями. Она – человек очень наблюдательный, порой видит такие вещи, о которых я даже не задумываюсь. Знаешь, что она мне вчера сказала, когда я ей лопату на черенок насаживал и другим концом себя по лбу стукнул? Похлопала по плечу и говорит: «Оно и в жизни так, Максимушка. У каждой палки два конца». – Ну и что? – не понял Гончаренко. – С одной стороны, это как бы сформулированная народом мысль о важном законе причинно-следственной связи. Есть еще одна форма. Как аукнется, так и откликнется. Или как ты мне, так и я тебе. Как ты к людям, так и они к тебе. Тут вариантов масса. Но мне в этой философской категории интересен другой момент. У нашей истории с пропажей самолета тоже вроде как два конца. Откуда он вылетел? – С Берелеха. – Ага, с Берелеха, – кивнул Шелестов. – Я и не сомневался. Неполадки с маслопроводами тоже имеют корни в Берелехе, но мы этого не смогли доказать. Помнишь те две «аэрокобры»? Если кто-то, отправляя самолет с дипломатической почтой с Берелеха, хотел, чтобы он не долетел, то какая ему в этом выгода? Угробить еще одну машину? Так этот самолет и не предназначался к отправке в действующую армию. Он работает на сибирских линиях. Если кто-то захотел, чтобы самолет не долетел, значит, у него на это была причина. Угробить самолет с дипломатической почтой? Да лучше бы она сгорела, чем попала в руки врага. Это тебе любой дипломат сейчас скажет. Значит? – Значит, кто-то планировал ее захватить, – догадался Гончаренко. – Машина не просто упала, она должна остаться целой. Это или вынужденная посадка, или авария, но в точно запланированном районе. – Постоянно действующий сигнал коротковолнового передатчика, – снова догадался Гончаренко. – Пеленг. И тот, кто знает частоту, на которой идет сигнал, тот на этот пеленг и выйдет. – Вот тебе и подсказка к планированию маршрутов. Самолет должен быть цел, а мест, где его можно посадить, пусть и слегка покалечив, не так-то много. – А у тебя Буторин в тайге. И он не знает про самолет с почтой… Сержант Охлупкин поднялся с корточек, отряхнул ладони и уверенно показал рукой: – Туда шли. – Туда? – удивился Буторин. – К поселку? Может, геологи? – У геологов лошади, а эти пешком шли. Давно шли, устали. – Сколько их? – озабоченно спросил Виктор. – Думаю, что четверо. Двое в кирзачах: у одного каблуки новые, мало стоптанные, а у второго сильно правая нога на одну сторону стаптывается. Походка вразвалочку или хромает после ранения. Один в резиновых сапогах, устал. Перематывал портянки. Ноги потеют, газетами портянку прокладывал. Вон там, у дороги клочки сопревшей газеты. А четвертый в яловых крепких сапогах. И еще вот это, Виктор Алексеевич. Оружие у них старое, неухоженное. Ясно, что сюда не со своим шли, а налегке. Уже в Якутии раздобыли кто что мог. Буторин крутил в руках выколотку – один из инструментов, полагавшихся каждому автомату ППШ и хранившийся в прикладе с тыльной стороны. Видать, пружина ослабла или раскрутилась, винты вывалились из древесины и принадлежность вывалилась. Да, не геологи. Геологи с ППШ не ходят. – Собери бойцов! – коротко приказал Буторин, убирая находку в карман ватника. Он не стал ждать, когда группа построится. Не было времени на соблюдение устава. – Так, хлопцы, слушайте меня внимательно. Охлупкин разобрался в следах. И по всему получается, что четверо диверсантов идут к поселку. В поселок они не пойдут, там им делать нечего. А вот на дороге они вполне могут захватить проходящую машину и использовать ее в своих целях. Они несут что-то тяжелое. Может, взрывчатку, а может, рацию. Слушайте приказ. Ускоренным маршем выйти наперерез врагу и захватить диверсантов живыми. Если враг будет слишком упорно защищаться, двоих разрешаю уничтожить, но командира группы обязательно взять живым. Отличить его легко – по сапогам. На нем добротные кожаные сапоги. Охлупкин, подойди! Буторин достал из внутреннего кармана сложенную топографическую карту и показал точку, где сейчас находилась их небольшая группа. – Сейчас мы с тобой разделимся. Возьми с собой троих бойцов. Я буду с остальными догонять диверсантов по их следу, а ты напрямик через распадок и гряду. И еще, сержант, – Буторин выразительно посмотрел в глаза Охлупкину, – заруби себе на носу! Старшего брать только живым! Они шли очень быстро. Бег сменялся быстрым шагом, бойцы двигались молча, чувствуя напряжение момента. Буторин шел первым, думая только об одном, повторяя, как молитву: только догнать, только не упустить! Виктор ничего не знал о пропавшем самолете, но интуиция ему подсказывала, что не случайно группа диверсантов так близко подошла к поселку, что эти четверо не сидят в тайге, а направляются строго по своему маршруту. Значит, возникла цель, значит, есть задача, приказ. Лишь бы не свернули в сторону, не ушли снова в тайгу. Нет, не для этого они вышли оттуда, не для этого они направляются к дороге. Следы он несколько раз видел сам. Это и беспокоило, и радовало, значит, диверсанты не скрываются. Он понимал, что они торопятся и оставлять следы не боятся. Значит, это не имеет значения, значит, они в любом случае рассчитывают скрыться. – Бегом, хлопцы, поторапливаемся. – Буторин то и дело оборачивался и подбадривал бойцов. – Догоним, только поднажать надо. Они шли налегке. Двоих солдат Буторин оставил со всем снаряжением и провизией, чтобы они не сковывали марш-бросок подразделения. Только оружие и минимальный запас патронов для скоротечного боя. И Охлупкин пошел налегке, выбрав себе троих самых сильных и опытных бойцов. Буторин сбавил шаг и поднял руку. Есть! Повинуясь новому сигналу, бойцы рассыпались вправо и влево, занимая огневые позиции. Виктор присел на одно колено возле невысокой березки и приложил к глазам бинокль. Вот они! Четверо мужчин в поношенных ватниках и шапках-ушанках разного вида. У каждого за спиной вещевой мешок. У одного солдатский, у двоих самодельные полотняные. А у четвертого брезентовый рюкзак. И еще они несли какие-то брезентовые баулы. Не тяжелые, судя по всему, чтобы спрятать в них автоматы. Четыре ППШ – это сильно. Расход патронов, конечно, дикий даже на один огневой контакт, но зато огневая мощь запредельная. Не подойти! Значит, надо не дать им воспользоваться этим оружием. Диверсанты скрылись за лесным мыском, продолжая двигаться опушкой. Сейчас это для них самый легкий и удобный путь. Буторин достал карту. Так, краем леса они сделают крюк, не выходя на голый незалесенный участок. И в этой точке они выйдут к дороге. Обычная грунтовка, но она связывает два населенных пункта и ведет к Якутску. Там часто проезжают машины, особенно грузовики. Это им на руку. Ходу до дороги таким темпом часа два. Лишь бы их раньше увидел Охлупкин. Нужно решение, нужна идея! А ведь дорога сейчас совсем близко. Слева, за лесом. Туда же ведет просека с прошлых лесоразработок. Диверсанты или не знают о ней, или не хотят торчать возле дороги на открытом пространстве. Ну нам это даже выгодно. – Лапин, – Буторин подозвал одного из самых опытных бойцов, – я возьму пару человек и пойду к дороге напрямик. Эти гады наверняка хотят захватить машину, вот тут мы им и подставимся. Твоя задача – идти следом. Сейчас напрямик через лес, срежешь угол. А потом иди по пятам, но не показывайся. Твоя задача – не дать уйти тем, кто останется в живых. Будет боестолкновение. С нами или с группой Охлупкина. Запомни, ты в укрытии, они бегут. Стрелять только по ногам! Только по ногам! Машину остановить было несложно, тем более, что дорога там была – рытвина на рытвине. Да и народ в этих местах привык с уважением относиться к военным при оружии. При любом уровне секретности трудно местному населению не заметить строительство новых аэродромов и расширение старых. Да и незнакомые самолеты, еще не перекрашенные, без советской символики, тоже не спрятать. Двое бойцов лежали в кузове с автоматами на изготовку. Буторин приказал им не шевелиться до тех пор, пока он не подаст команду «Ко мне» или до первого выстрела. Но и по этой команде бойцы должны не палить куда попало. Они должны выскочить из кузова и укрыться за машиной. И действовать соответственно обстановке. Даже если сам Буторин будет убит. И думать. Сто раз думать, когда начнут стрелять. Только по ногам, только по ногам. Виктор сидел в кабине, одетый в обычное гражданское, он не должен был привлекать внимание и вызывать опасение. Пистолет со взведенным курком он держал в опущенной руке возле двери. Водитель, немолодой мужчина, немного нервничал, но трое вооруженных людей в машине все-таки вселяли в него уверенность. За поворотом никого не было. Буторин нахмурился, не зная, что и думать. Или диверсанты уже поймали машину и уехали, или они еще не дошли до этого места. Самое худшее было, если они пошли дальше. Он не в состоянии угадать направление к их конечной цели. И Охлупкин должен уже подойти и устроить здесь засаду. – Тормози, браток. – Буторин положил руку на локоть водителя. – Останавливайся. – Что? Зачем тормозить-то? – заволновался водитель, хотя и пытался казаться спокойным. Он съехал на обочину с укатанной грунтовой дороги и остановил машину. – Ну вот. Теперь наша работа, – тихо сказал Виктор, глядя вокруг через стекла кабины. – Запоминай, браток. Выйдешь, капот откроешь и делай вид, что в моторе копаешься. Если из леса выйдут люди и направятся к тебе, уходи. Бросай машину и уходи. Надо будет, так и убегай. Издалека смотри. Может быть стрельба, так что не подходи близко. – Стрельба, – повторил водитель, берясь за ручку двери. – А ну, быстрее давай! – повысил голос Буторин, заметив, как из леса вышли четверо мужчин. Теперь в их руках баулов не было. На ремне за спиной у каждого висело оружие. Спереди не понять, какое. Только приклад виднеется над плечом. Да и рукой стволы они придерживают, чтобы не так заметен был кожух ППШ. «Эх, и накуролесил я, – подумал Буторин с ожесточением. – Неизвестно, где Охлупкин, и мои ребята могли не успеть». Четверо подходили все ближе. Водитель мужественно делал вид, что копается в моторе, поглядывая поверх капота на приближающихся людей. Буторин размял пальцы и снова взял в руку пистолет. «Ну же, беги, дурак», – мысленно заклинал он водителя, и тот как будто услышал его слова – вдруг спрыгнул с крыла автомашины и попятился, потом повернулся, быстрым шагом пересек дорогу, спрыгнул в кювет и поспешил к лесу. Потом побежал. А дальше все случилось неожиданно. Из кювета, поросшего камышом, вдруг поднялись трое, включая плечистого Охлупкина. Три автомата были наведены на незнакомцев. Сержант грозно окликнул: – Всем стоять! Руки вверх! Реакция диверсантов была мгновенной. Видимо, еще выходя из леса, они внимательно осмотрелись по сторонам и убедились, что ничего опасного в округе нет. Но теперь, когда на дороге остановилась машина, которая им была очень нужна, они обрадовались. И теперь, очевидно, первая же мысль в их головах была о засаде. Не раздумывая, все четверо сорвали с плеч автоматы. Что должно произойти дальше, Буторин не представлял, но почувствовал всеми внутренностями. Засада, подставленная машина. Да сейчас от нее только щепки полетят. Подавать команду двум бойцам в кузове было поздно. Надежда только на то, что они хорошо усвоили, что он приказал им недавно. Прыгать наружу и прятаться за машину по его приказу или при первом же выстреле. Выбив дверь ударом ноги, Виктор прыгнул головой вперед, выпустив на лету четыре пули в сторону диверсантов. Сильно ударившись при падении коленом и локтем, он выругался самыми последними словами. Приподнялся на руках и снова сильным толчком бросил свое тело в сторону большой канавы на краю дороги. И уже в воздухе услышал автоматные очереди. Несколько пуль просвистели возле его головы. Одна рванула край ватника.