— Так вот, командир, насчет прошедшей ночи… — Брайант, я и тогда не хотела говорить об этом, и теперь не желаю. Да, какое-то сходство с моим прошлым присутствует, но это — простое совпадение, и я вовсе не хочу об этом задумываться… Договорились? — Спасибо, что сказала, но я просто хотел извиниться за свою излишне бурную реакцию. — Извинения принимаются, — ответила слегка ошарашенная Ким. — Хотя ты не можешь не согласиться… — Брайант, заткнись и нажми же на эту кнопку, — сказала инспектор, подойдя к двери в блок. Сержант повиновался. Ким показала свое удостоверение женщине, которая улыбнулась ей улыбкой человека, только что заступившего на смену. — Чем я могу вам помочь? — Ночью к вам привезли молодую девушку. С подозрением на передозировку. Мне необходимо поговорить… — Простите, но я ничем не могу вам помочь, инспектор, — покачала головой медсестра. Терпение Ким было уже на исходе. — Но в регистратуре нам сказали, что она… — Я ничем не могу вам помочь, инспектор, потому что ваша девушка умерла. Не больше четверти часа назад. Глава 7 Остин Пенн сидел в своем «Форде Фиеста» перед въездом на территорию Холлитри. Он всегда знал об этом месте, даже когда еще учился в школе. Здесь всегда было неспокойно, и об этом практически каждую ночь рассказывали по телевизору. В те годы и позже, когда он был уже кадетом в полицейском училище, жители этого района славились преступлениями против личности, асоциальным поведением и потреблением наркотиков, но только в последние десять лет власть здесь постепенно захватила организованная преступность. На территории Вестмерсийского управления полиции тоже было несколько подобных застроек. Его самого вызывали в Вестлендс в Дройтвиче больше раз, чем он мог теперь вспомнить, но даже этому району было далеко до атмосферы полнейшей безнадеги, охватывавшей Холлитри. К сожалению, все, что здесь происходило, было скрыто под мраком неизвестности и всеобщего молчания, хотя к обычному местному населению это не имело никакого отношения. Большинство жителей Холлитри жили здесь потому, что не могли жить нигде больше. А молчали они по двум причинам. Первая — они ненавидели полицию, и вторая — они слишком боялись местных гангстеров. И справиться даже с одной из этих причин было проблематично. А уж две сразу были практически непобедимы. Но, может быть, ему удастся найти хоть кого-то, кто не испытывает ужаса перед гангстерами… Пенн взглянул на ряды заброшенных магазинов. Окна почти всех, за исключением двух, были закрыты ставнями. Дуглас Мэйсон и Кельвин Смарт вошли на территорию Холлитри пару дней назад, но не продвинулись дальше этого ряда магазинов и получили шесть переломов и бесчисленное количество ножевых ран и синяков на двоих. Когда их допрашивали, оба заявили, что думали, что на углу продается рыба с картошкой[7]. Пенн ничего не сказал по этому поводу родителям мальчиков, но он им не поверил. После многочисленных расспросов он выяснил, что многие дети из порядочных, трудовых семей подначивали друг друга на поход в Холлитри просто для того, чтобы посмотреть, как далеко они смогут проникнуть на территорию. Что ж, эти двое остановились в самом начале. Хотя сейчас не важно, была ли это игра или что-то другое. Мальчики никому ничего не сделали и явно ничем не заслужили такого к себе отношения. И вот теперь они оба сидели дома, в гипсе, и окруженные любовью взрослых членов семьи, жаждущих наступления правосудия. Пенн подозревал, что всех их ждет разочарование. Сержант обратил внимание на выражение лица босса, когда докладывал о своих успехах. Еще одна пустая беседа с родителями его вовсе не привлекала. «Как их могли избить до потери пульса средь бела дня и никто этого не заметил?» — обязательно спросят они его. И ответ: «Это Холлитри» — никого не удовлетворит. Что совершенно естественно. Реакция босса на его доклад ему совсем не понравилась. Хотя он и понимал, что расстроена она не его действиями, а ситуацией в целом. — Да чтоб тебя, — в сердцах ударил сержант рукой по рулю. Если бы только найти хоть одного, но готового на откровенный разговор человека. — Твою ж мать, приятель, — произнес он вслух, увидев, как громадная фура проехала мимо него на расстоянии всего нескольких миллиметров. Машина сержанта даже закачалась от воздушной волны. — Я, черт возьми, напишу на тебя… — сержант замолчал, прочитав надпись на задней стенке фуры. Улыбнувшись, он завел машину и двинулся следом за своим обидчиком. Глава 8 Когда Ким и Брайант вошли, Китс поставил диктофон на паузу. — Как я рад вас видеть, Брайант, — сказал он, глядя на Ким. — Вижу, что вы не забыли про своего бульдога. — Не трогай ее, Китс. Она с утра в плохом настроении, — устало предупредил его сержант. — И что же нас гложет? — поинтересовался патологоанатом. — Уж, конечно, не то, что два таких клоуна, как вы, ведут себя так, как будто меня здесь нет, — огрызнулась Ким. — Боже, какие мы нежные, инспектор, — Китс пропустил ее слова мимо ушей. — И кто же на этот раз отобрал нашу любимую игрушку? — Девочка умерла, — ровным голосом сообщила детектив, подходя к рабочему столу. — А, ну да. Я слышал, что ей было совсем плохо. Как я понимаю, парамедикам пришлось ее реанимировать. — Дважды, — подтвердила Ким. — Но она все-таки впала в кому и умерла полчаса назад. — А если бы помощь подоспела раньше, то кто знает? — вздохнул патологоанатом. — От передоза героином можно спасти, если начать вовремя. — Правда? — переспросил Брайант. — А я-то думал, что, когда слишком много этой гадости попадает в кровь, можно считать, что игра закончена… — Как ты знаешь, героин — это опиоид, — покачал головой Китс. — Попадая в мозг, он опять превращается в морфин, который связывает опиоидные рецепторы центральной нервной системы. Допамин, который в этом случае заполняет систему, дает ощущение удовольствия, во много раз превышающего все то, что вы можете испытать естественным путем. — Именно это и заставляет их сидеть на игле? — уточнил Брайант. — Не совсем так, — ответил Китс. — Такая эйфория продолжается совсем недолго. Она очень быстро исчезает, но у пользователя развивается толерантность к наркотику. Так что наркоманы с опытом продолжают его использовать, чтобы избежать ломки, а воспоминания об эйфории отходят у них на второй план. — Но передоз можно купировать? — Ким была явно удивлена. — Существуют препараты, — кивнул патологоанатом, — которые связываются с теми же самыми рецепторами и временно замещают героин, но их период действия короче, чем у героина, и они быстро выводятся из организма. То есть лечение неидеальное, но им можно пользоваться. — К сожалению, к нашей девочке это не относится, — заметил Брайант. — Бедняжка, — покачал головой Китс. — Судя по всему, мы с ней скоро встретимся. — А вы вроде как собирались заняться парнишкой в девять? — уточнила Ким, посмотрев на часы. Все три рабочих стола были пусты. — Я с ним уже закончил, — улыбнулся патологоанатом. — Когда Митч сообщил, что на месте не нашли игл, у меня появилось это странное предчувствие, и так оно и произошло на самом деле, что вы ворветесь сюда с утра пораньше и потребуете объяснений. — Ну, для этого вовсе не надо быть провидцем, — заметила инспектор. Патологоанатом проигнорировал ее замечание и стал читать с листа: — Неизвестный молодой человек, с черными вьющимися волосами. Рост — пять футов семь дюймов[8]. Вес — сто семнадцать фунтов[9], что на четыре фунта ниже самого нижнего предела для такого роста. Думаю, что не стоит говорить о том, что все его тело покрыто следами от уколов. В детстве у него были сломаны четыре кости. — То ли по неосторожности, то ли от побоев, — заметил Брайант. — Не могу быть уверенным на все сто, — кивнул головой Китс, — но состояние его костей говорит о том, что в детстве за ребенком совсем не ухаживали. Все его основные органы в неплохом состоянии, но он выпивал. Печень немного поражена. Так как мои методы ничего другого не показывают, то, по моему мнению, молодой человек умер от передозировки героина. А вот как героин попал в его организм — вам решать, инспектор. — А есть что-то, что могло бы помочь нам его идентифицировать? Боже, как же она ненавидит безымянные жертвы! Она должна знать имя человека, за которого борется.