Умеренный смех. — Не удаляйте никаких личных вещей с останков до тех пор пока все не будет сфотографировано и описано. Я вспомнила Тряпичную Энн. — Не все останки пройдут каждый этап обработки. Ребята что стоят на приеме будут решать что куда пойдет. Но если какой-то этап пропущен, укажите это в пакете жертвы. Я не хочу потом разбираться почему зубная экспертиза была пропущена — из-за того что нет зубов или просто забыли ее сделать. Записывайте все на отдельном листе для каждой жертвы. И убедитесь что эти данные остаются при останках. Нам нужна полная информация по каждому. И еще одно. Вам известно что в ФБР поступила информация о возможном взрывном устройстве. Будьте особенно внимательны к возможным последствиям от взрыва. Просканируйте на остатки бомбы и шрапнель. Исследуйте легкие и барабанные перепонки на повреждения от ударной волны. Ищите высыпания и ожоги на коже. Ну, вы знаете что делать. Ларк замолчал и еще раз оглядел комнату. — Некоторые из вас — новички, другие делали это прежде. Мне не надо вам говорить какими трудными будут следующие несколько недель. Делайте перерывы. В день никто не работает больше двенадцати часов. Если вы чувствуете усталость — поговорите с психологом. В этом нет никакой слабости. Эти люди здесь для вашей выгоды. Используйте их. Ларк пристегнул свою ручку к блокноту который держал в руках. — Подумайте над этим за работой. Спасибо моим ребятам и парням Эрла из DMORT, что добрались сюда так быстро. Всем — за работу! Когда комната опустела, я подошла к Ларку, настроенная получить список пассажиров. Одновременно со мной к нему подошел и Магнус Джексон. Я сталкивалась с главным ищейкой несколько лет назад, когда мы работали на одной дорожной аварии. И тогда поняла что с ним не пошутишь. — Привет, Тэмпи. Ларк поздоровался со мной и повернулся к Джексону. — Смотрю ты всю команду привез. — Здесь сейчас тяжеловато придется. К завтрашнему дню собираюсь до 50 человек привезти. Я знала, что на месте крушения будет сделана только поверхностная экспертиза. После того, как сфотографируют и зарегистрируют каждый кусочек самолета, все увезут для повторной сборки и анализа. Ларк поинтересовался: — Что-нибудь о бомбе есть? — Черт, это наверное был какой-то маньяк, но СМИ уже подняли такой шум, так все обернули, словно это конфетка! В CNN его прозвали "Взрывник из Блу-Ридж", география, черт все это побери! В АВС назвали "Футбольный взрывник", но они как бы уже повторяются. Ларк спросил: — ФБР уже здесь? — Уже рыскают по периметру, думаю, это недолго. Я прервала его, не желая больше ждать удобного случая: — У нас есть пассажирский список? Медик вытащил из своего блокнота распечатку и протянул мне. Я дрожала от страха, что со мной случалось очень редко. Боже, ну пожалуйста! Мир вокруг меня отступил когда я бежала взглядом по списку: Андерсон, Бичем, Бертран, Качолли, Дейнольт. Ларк что-то говорил но его слова ко мне не пробивались. Целая вечность прошла, прежде чем я отпустила покусанную губу и снова задышала. Ни Кэйт Брэннан Петерсонс, ни Лии Фельдман не было в списке. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Когда я открыла глаза на меня вопросительно смотрели окружающие. Ничего не объясняя, я возвратила распечатку. Глубокое облегчение уже притупилось чувством вины — моя дочь жива, но дети других лежат мертвые, там в горах. Я хотела работать. — Что я должна делать? — спросила я Ларка. — У Эрла все под контролем в морге. Так что идите на место крушения. Но когда сюда прибудут машины, вы будете нужны мне здесь. -------------- Вернувшись назад я сразу прошла в трейлер дезактивации и надела маску, перчатки и защитный костюм. Больше похожая на космонавта, чем на антрополога, я вышла, кивнула охраннику, обошла баррикады, и направилась к моргу за новыми данными. Точное местоположение каждого сигнального флажка вводилось в компьютер при помощи проектной программы Total Station. Расположение частей самолета, личных вещей, и останков позже будет нанесено на карту и распечатано. Так как этот метод был намного быстрее и менее трудоемкий, чем традиционная система картографии с нанесением объектов на сетку карты, останки видимо уже начали собирать. Я направилась к месту крушения. Солнце ореолом освещало деревья и тени ветвей паутиной опутали эту бойню. Прожекторы были уже установлены, а запах гниения еще больше усилился. В остальном, место не сильно изменилось с момента моего отъезда. В течение следующих трех часов я помогала своим коллегам маркировать, фотографировать и упаковывать то, что осталось от пассажиров рейса 228. Целые трупы, конечности, и куски туловища шли в большие похоронные мешки, фрагменты — в маленькие. Останки затем уносили наверх и складывали в рефрижераторах. Становилось тепло, и я в своих перчатках и костюме вспотела. Вокруг роились мухи, привлеченные гниющей плотью. Несколько раз, очищая внутренности или мозговую ткань, мне пришлось бороться с накатившей тошнотой. В конце концов, мой нос и мозг просто перестал на это реагировать. И я не заметила как небо окрасило закатное солнце и включились прожекторы. Я осматривала девушку. Она лежала лицом вверх, ноги ее были вывернуты в районе голеней. Мышцы были обгрызаны и торчащая наружу кость пылала темно-красным в свете заката. Я выпрямилась и, обхватив себя руками, глубоко задышала. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Господи боже! Разве недостаточно падения с высоты тридцать тысяч футов? Разве нужно чтобы животные сделали еще хуже? Эти дети танцевали, играли в теннис, катались на американских горках, проверяли свою электронную почту. Они рассказывали о своих мечтах родителям. Но больше не будут. Теперь они будут просто фотогрфией в рамке на закрытых коробках. Я почувствовала руку на плече. — Время для перерыва, Тэмпи. Глаза Эрла Блисса всматривались в меня из разреза между маской и кепкой. — Я в порядке. — Отдохните. Это — приказ. — O.K. — По крайней мере, час. На полпути в центр управления NTSB я остановилась, страшась хаоса, который, я знала, там найду. Мне нужно было успокоится. Жизнь. Пение птиц, беготня белок, и воздух, который был свободен от запаха смерти. Я резко поменяла направление и пошла к лесу. Огибая место аварии, я определила место среди деревьев, откуда, как я помнила, появились Ларк и вице-губернатор, прилетев на вертолете. Поднявшись ближе я смогла разглядеть маршрут, которым они, вероятно, пришли. Может быть, когда-то это была тропа или русло, сейчас этот проход был просто извилистым и безлесным оврагом, заваленный камнями и с торчащими кое-где кустами. Сняв перчатки и маску, я устремилась туда. Чем дальше я продвигалась в лес, тем глуше становился гул голосов людей вокруг места крушения и лесные звуки вступали во владение. Пройдя еще тридцать ярдов вглубь леса, я уселась на поваленный оксидендрум, подогнув под себя ноги, и уставилась в небо. Желто-розовый цвет переходил в красный — сумерки надвигались на горизонт. Скоро совсем стемнеет. Мне не следует засиживаться. Позволила клеткам своего мозга самим выбрать тему для раздумий. Девушка с разорванным лицом. Нет. Другая категория. И клетки выбрали тему о живых. Кэйт. Моей дочери уже за двадцать, она живет своей собственной жизнью вдали от меня. Этого как раз я и хотела, но разрывать связь так трудно! Девочка Кэйт прошла сквозь мою жизнь и исчезла. Теперь я встречаю молодую женщину Кэйт и по-прежнему ее очень люблю. Где она? Тут же задают вопрос клетки. Дальше. Пит. Живя отдельно мы стали лучшими друзьями чем за все время брака. Если надо он и поговорит и выслушает меня. Мне нужно попросить развод или продолжать поддерживать этот наш статус-кво? У клеток не было никакого ответа. Эндрю Райан. О нем в последнее время я думала много. Райан был детективом из убойного отдела в полиции Монреаля. Хотя мы знали друг друга в течение почти десятилетия, только в прошлом году я согласилась на свидание с ним. Свидание… Я смутилась. Должен быть какой-то другой термин для одиноких людей за сорок.